Марина Шульман - Заброшенное кладбище

— Даже так? — поразилась я.

Постоянно живи я где-то, такие строгие условия меня вряд ли бы обрадовали. Разве можно заранее знать, когда ты проголодаешься? Или зачем есть именно в три часа, если у тебя нет аппетита?

— Как ты сегодня себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил хозяин особняка. — Кстати, почему у тебя перевязана кисть?

— Почти в порядке, — смутилась я. — Что касается руки — когда я выбиралась из горящего дома, то старалась сбить пламя и вот…

— Что ж, — Арендт нахмурил брови, — тогда после завтрака Поль проводит тебя в мою лабораторию, и мы посмотрим, что к чему.

— Поль? — растерялась я. — Кто это?

Мужчина рассмеялся скрипучим смехом:

— Ты не помнишь, что было вчера?

Наморщив лоб, я стала вспоминать. Мы приехали в Лесной город, потом добрались до санаториума, сделали крюк на кладбище, где я увидела могилу Изабеллы Конрой… Вот ведь проклятье! Из-за тревожного воспоминания у меня разыгралась мигрень. Тем не менее никакого Поля я не помнила.

Драйзер, видя моё смятение, указал на юношу напротив:

— Наверное, в твоём состоянии ты просто не зафиксировала, что я вас представлял, но ничего страшного. Могу и повторить. Познакомься с Полем, он мне как приёмный сын. Ассистирует в моей работе, потому что тоже выбрал медицинское поприще.

Я взглянула на молодого человека — тот мило улыбнулся. В этот момент вернулась Ханна, везя двухъярусный столик на колёсиках. Женщина по одной брала наши тарелки, начиная, естественно, с доктора, затем Поля и заканчивая мной, и накладывала горячую овсяную кашу. Честно говоря, я не любитель подобной пищи, но в нынешнем положении, особенно сейчас, выбирать не приходилось.

Между тем, это оказалось только началом. Собрав верхние тарелки, следом экономка приоткрыла крышку сковородки и разложила нам горячую яичницу из белков и бекона. Причём чуть ли не двойные порции, я даже представить не могла, как съесть такую гору.

Арендт набросился на еду с аппетитом, торопливо. Поль ел медленно, выбирая отдельные кусочки, плавно орудуя вилкой, словно он находился на приёме в королевском дворце. Я, находясь в чужой обстановке, чувствовала смущение, и еда не особо лезла в рот. Тем более никто не разговаривал, и мне было как-то не по себе принимать пищу в тишине. Тогда я решила прервать молчание:

— Ваша дочь Сильвия теперь живёт в столице? Чем она там занимается?

Доктор резко прекратил есть и посмотрел на меня с неожиданным неодобрением:

— Вроде бы ходит на курсы по скульптуре, лепит что-то. Впрочем, точно не уверен. Каждый раз, когда вижу её, у девочки новое увлечение. Это у неё наследственное, вся в мать. Но, Изабелла, хочу заметить, что мы здесь не разговариваем во время еды — беседа портит аппетит и вредна для пищеварения. Ты ведь не хочешь получить расстройство желудка, так?

— Так, — смутилась я.

Просто я уже привыкла к тому, что обычно артисты ели большой компанией, обсуждали прошедшие или предстоящие спектакли, наши общие проблемы. А в этом доме обнаружились свои строгие правила, которые мне казались странными. Я взглянула на Поля — он едва улыбнулся краями губ: похоже, его тоже тяготил суровый распорядок.

Когда мы доели яичницу, Ханна принесла кофейник и разлила по чашкам ароматный кофе. Он оказался довольно крепким, и я взглядом поискала на столе сливки, чтобы разбавить его, только так и не смогла найти. Наверное, кофе со сливками также здесь под запретом, но я решила не лезть на рожон и не уточнять. К напитку подали горячие тосты, намазанные сверху джемом. Отвыкшая от домашней еды, я с удовольствием проглотила их. Несмотря ни на что, как было приятно находиться в комфортной обстановке даже в гостях, чем путешествовать в фургоне и жить в захудалых гостиницах.

— Тогда ровно в десять жду тебя. Посмотрим, что с твоим здоровьем, — вытирая после трапезы усы салфеткой и поднимаясь из-за стола, объявил доктор. — А мне пока нужно написать несколько писем, чтобы успеть отослать их с курьерской службой.

Он стремительно вышел из столовой. Ханна стала убирать посуду, а мы с Полем смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Я уже закончила завтрак, юноша же словно растягивал удовольствие и смаковал кофе вместе с тостами. Мне было неловко находиться в компании незнакомого человека, поэтому я слегка кивнула ему и поспешно удалилась в отведённую комнату.

Экономка уже прибрала постель и распахнула шторы. Я порылась в своих вещах, нашла расчёску, красиво уложила волосы и привела себя в порядок. Но чем мне заниматься целый день? Так и сидеть здесь взаперти?

Заметив в углу комнаты фортепиано, я подскочила к нему. Довольно новое, коричневого цвета, на фронтальной доске была прибита табличка с указанием одной из лучших в Валлории фабрики музыкальных инструментов.

Мои пальцы бережно открыли крышку и с восторгом прикоснулись к чёрно-белым клавишам. Как же давно я не музицировала! Усевшись поудобнее на стул, я тихонько начала наигрывать первую пришедшую на ум мелодию. Но только я сделала несколько тактов, у меня перед глазами встала картина: я играла эту музыку на фортепиано в одном театре во время наших предыдущих гастролей, а Ребекка подпевала мне. В очередной раз я поняла, что мы больше не исполним с ней дуэт. Кузина погибла, и уже никогда не выступит на сцене…

Мне стало трудно дышать. Я сразу же закрыла инструмент и подошла к окну. Немного распахнув его, я полной грудью вдыхала морозный воздух. Нужно отвлечься, подумать о чём-то другом.

Передо мной простиралась компактная усадьба доктора Арендта. По всему периметру она была огорожена высоким решётчатым забором. Сам дом располагался в центре участка, рядом примыкали флигели и конюшня. Сад как таковой отсутствовал — лишь клумбы перед парадным входом, остальное занимали невысокие вечнозелёные кустарники. Поместье находилось в окружении таких же по соседству: здесь не увидишь ни хибар бедняков, ни плотно заселённых построек рабочего люда, ни сверхбогатых особняков. Похоже, это идеальный район для тех, кто предпочитает жить в тишине на некотором отдалении от центра города.

Неожиданно раздался лёгкий стук в дверь. Я с удивлением обернулась:

— Входите!

Она медленно распахнулась, и я увидела Поля. Тот нерешительно стоял на пороге:

— Можно войти?

Так как я не ждала гостей, меня разозлила непонятливость парня. Что его привело?

— Да, я же сказала «входите».

Юноша осторожно зашёл в комнату, не пуская рвущегося к нам Берти. Затем медленно переместился ближе ко мне.

— Ведь ещё рано идти к доктору? — недоумевала я, зачем Поль пришёл преждевременно.

— Да, — он мягко улыбнулся. — Но я подумал, что могу быть чем-то полезен. К тому же, как видишь, тут практически не с кем общаться. Мы с Арендтом вдвоём, не считая…