Марина Шульман - Заброшенное кладбище

— Ты ведь никогда не бывала на поле боя? Или в госпитале среди раненых? — риторически спросил Арендт. — Поэтому тебе трудно представить, сколько наших солдат, юных мальчишек и опытных вояк, гибнет, защищая рубежи от этих…

Я был на практике в одной такой приграничной больнице. Ты не видела их ужасающие раны, которые невозможно исцелить. Ты не ощущала запахи пота, крови, гниения, смешавшиеся в смрадный коктейль. Ты не слышала жуткие крики, когда с ними начинают проходить необратимые изменения. Это не тебя они хватали скрюченными руками, когда проходишь рядом с их кроватями. Тысячи загубленных жизней — вот итог того, что не всем хватает мужества дать отпор обитателям Чёрных Земель.

А я, представь себе, изготовлю препарат, способный давать им не просто экстремальную силу, но и блокировать страх. Да, стыдно признавать, у нас в армии есть слабые духом мужчины. В критический момент они безвольно пасуют перед лицом опасности и спасаются бегством. Увы, все их попытки заранее обречены на провал. Когда эмоции и инстинкт самосохранения берут верх, ум не способен им противостоять. Моё изобретение устранит людскую трусость и позволит навсегда покончить с этой мерзостью. И поверь, единицы случайных жертв с лихвой окупят его эффективное применение.

У доктора пересохло в горле, и он налил воды из графина. Я не собиралась вступать с ним в разговор и поэтому замерла на месте.

— Мой поиск, — продолжил Арендт, выпив содержимое стакана, — дело государственной безопасности, оправдывающий многие риски. Да неужто и ты не хотела бы жить в спокойной стране, которой не угрожают беспощадные враги? А что если они нарушат хрупкое равновесие и прорвутся через границу? Ты хочешь жить в страхе? Тебе не жаль всех наших солдат? А ведь они тоже люди. И гораздо полезнее, чем твоя Матильда! Стоит ли говорить, что я получил разрешение на проведение этих экспериментов и от военного министра, и от самого короля!

Так как от меня не последовало никакой реакции, мужчина повернулся и спросил в упор:

— Теперь ты видишь истинный масштаб моей работы?

Сглотнув слюну, я кивнула. Мне пришлось встать, чтобы взять со столика салфетку, вытереть слёзы и высморкаться.

— Но что будет с Тильдой? — в очередной раз я задала волнующий меня вопрос.

— Судя по всему, ничего хорошего, — резко ответил Арендт. — На данном этапе мне уже удалось вызвать у подопытных нужные физические и психические реакции, однако после этого пока не получается вернуть их в прежнее нормальное состояние. Впрочем, я постоянно модифицирую препарат и не сомневаюсь, что скоро…

— Скажите честно, вы причастны к смерти той Изабеллы Конрой? — не выдержала я.

— Что ты, конечно, нет, — запротестовал Драйзер. — Я же говорил тебе, что тогда работал обычным врачом и видел её максимум раз в жизни. Подобными экспериментами я начал заниматься только два года назад.

Находиться в этом доме было выше моих сил. Поэтому я поднялась с дивана и сказала:

— Простите, я вернусь в санаториум. Мне нужно побыть с родителями.

Глаза Арендта гневно сверкнули:

— Не смею тебя задерживать. Только помни, ты обещала никому ничего не рассказывать.

Не ответив, я медленно — ноги были словно каменные — поднималась в свою комнату. А доктор всё равно крикнул вслед:

— Помни, никому не слова!

Зайдя в спальню, я стала собирать вещи. Их было мало, поэтому я справилась быстро. Но одной мне всё не утащить — попрошу отца заехать за ними. Внутренне поблагодарив комнату за гостеприимство, я взяла чемодан, прикрыла за собой дверь и начала спускаться по лестнице.

Внизу я заметила Поля, который в верхней одежде только что зашёл с улицы. Он удивился, встретив меня, и бросился помогать с ношей:

— Ты всё-таки уезжаешь?

— Да, — сказала я, предоставив ему возможность продемонстрировать физическую силу. — А ты где находился утром?

— Бегал по всему городу — доктор попросил раздобыть разных компонентов. Но ведь ваш отъезд только завтра? — Поль непонимающе смотрел опечаленными глазами.

И тут я как будто впервые увидела его. Передо мной был симпатичный юноша, искренний, добрый и безусловно талантливый. Жаль, мы познакомились с ним при таких обстоятельствах и не сможем продолжить общение. Хотя о чём это я. По сравнению с потерей Гарольда всё остальное меркло.

— Не хочу оставаться здесь, — я многозначительно взглянула на него. — Разве ты одобряешь действия Арендта?

— Не мне судить об этом, — тихо ответил Поль. — Он — опытный человек и знает, что делает. Может, ты останешься на последний день?

— Да пусть сваливает, — раздался голос сзади. — Ты удерживаешь её, что ли?

Мы обернулись. Вот ведь проклятье! Мимо прошёл Лоран, оставляя позади себя шлейф из запахов вина и табака. Похоже, он весело провёл ночь.

На его пути оказался лежавший на ковре Берти и мужчина пнул пса так, что тот взвизгнул от боли и отбежал в дальний угол. Не снимая расстёгнутое пальто с изысканной соболиной оборочкой, Лоран плюхнулся в кресло и уставился на нас. Я с удивлением заметила на его лице несколько свежих царапин. Наверное, дрался с дикими «кошками».

— Правда, Изабелла, ты уже загостилась. Не пора ли тебе к родственничкам? Только надо ещё проверить её чемодан — не прихватила ли она чего лишнего.

Да, я ошибалась, когда чувствовала себя опустошённой — внутри меня опять разгорелось негодование. Раз ухожу, теперь можно высказать всё, что думаю.

— Что я вам сделала? — спросила я грубияна. — Вы — жалкий неудачник, только и умеющий срывать зло на тех, кто младше и слабее. Иначе вы не можете почувствовать свою значимость?

Лоран откинулся назад и громко засмеялся:

— Ха-ха-ха, певчая птичка показала коготки. Какой страшный воробушек!

Поль решил заступиться:

— Прошу вас, довольно. Подобное обращение с девушками недопустимо.

— Ты будешь указывать, что я должен делать? — внезапно Лоран подался вперёд и уставился на него. — Ты? Никто?

Мне казалось, что Поль вот-вот бросится на того с кулаками, поэтому я постаралась удержать его:

— Не нужно. Он только и ждёт твоей реакции.

— Я сам разберусь, — холодно ответил юноша и направился к Драйзеру-младшему.

С меня хватит, решила я. Бросив «пока», я предоставила им разбираться самим, а сама поспешно покинула особняк.

К счастью, на улице стояла прекрасная погода, так что спокойным шагом я планировала добраться до санаториума уже через полчаса. Там я попаду в круг родных, завтра утром мы уедем, и начнётся новая жизнь. Хотя я мысленно представила все наши переезды, выступления — трудно было назвать это «новой» и тем более именно той «жизнью», о которой я мечтала.

В пути я размышляла — благо, дорога являлась знакомой, и я не тратила своё внимание на прохожих и происходящее на улице. Умом я понимала, что идея доктора направлена на благо, пусть мои эмоции и сразу восставали — но не такими же средствами?