Игорь Москвин - Убийство в Невском переулке

МИША НЕ СТРАДАЛ от холода, как его нынешний начальник, но ему было не менее тревожно. Он вздрагивал от каждого шороха, так и казалось, что вот озарится свечным светом пространство и на пороге явится с издевательской усмешкой хозяин дома, словно бы говоря взором: «Ну что? Кто кого поймал? А?» Поэтому он искал дверь в погреб с особой осторожностью, ступая босыми ногами, прямо-таки как дикий зверь подкрадывается к своей будущей добыче.

Миша решил начать с кухни, обычно там находится вход, так и оказалось. Железный крючок звякнул, Жуков затаился, присматриваясь к двери в кухню. Но ничего не вызывало подозрения. Крутая лестница уходила в темноту. Осторожно ставя ногу на очередную ступеньку, Миша прислушивался к каждому звуку, мешало только биение в груди, казалось, оно разносится по всему дому и каждый обитатель знает, где находится в данную минуту беспокойный петербургский гость.

Третья ступенька, четвертая, и угораздило ему потянуться назад, прикрыть за собою низкую дверцу, она подалась с трудом, и в последнюю минуту раздался подозрительный щелчок. У Миши похолодело внутри, и он несколько раз дернул за ручку, но дверца стояла, словно воин на поле брани, насмерть. Молодого человека охватила паника, но потом здравый смысл взял верх: «Если нельзя выйти в кухню, то надо искать выход либо в другом месте, либо по-крайней мере, исследовать погреб, как сказал бы Иван Дмитрич».

Теперь уже без боязни он натянул на ноги обувь, которую держал в одной руке, достал из кармана брюк свечу.

Сразу же стало светлее. Миша закрыл глаза, несколько раз моргнул и начал спускаться, в одной руке нес свечу, второй придерживался за стену. Пройти пришлось ступеней двадцать, хотя Жуков их не считал, но так показалось, было ощущение, что он Орфей и спускается в Царство теней, которое олицетворяли владения Петра Глебовича.

Погреб оказался довольно большим, разделенным на несколько частей: в первой овощи — капуста, морковь, редька, еще что-то насыпанное, разложенное, далее соления в деревянных бочках, глиняных сосудах, и последнее, третье, отделенное железной сеткой, скрывало в себе большой запас бутылок. Вроде бы ничего лишнего, все как в любом погребе. Уже по третьему разу Миша обходил «дозором» доставшиеся ему хоромы, а обходил он по одной причине — было боязно подниматься по лестнице, чтобы упереться в запертую дверь.

«Значит, здесь пусто», — Миша поежился, в одной рубашке да на босу ногу не очень-то приятно в прохладном подвале, тем более запертом по неосторожности.

Подошел к сетке, за которой стояли разнообразных размеров бутылки.

«Разогреться, что ли? — мелькнула предательская мысль, — ан нет. А что это у нас?»

Он прошел внутрь винной части — две стены были заставлены полками от пола до потолка, а третья просто обшита стругаными досками. Молодой человек со всей тщательностью начал ее рассматривать.

«Любопытно, любопытно».

ХОЗЯЙСТВЕННОЕ ПОМЕЩЕНИЕ БЫЛО пустым, даже стало интересно — для каких это целей? Штабс-капитан, повинуясь внутреннему чувству доводить всякое дело до конца, спустился вниз. Пол был дощатым, но каждая из досок так подогнана друг к другу, что невозможно, наверное, мелькнуло у Орлова, не то что лезвие ножа вставить, но и лист бумаги. Но самое любопытное: кто же все-таки запер изнутри, если никого не наблюдается? Василий Михайлович прошел вдоль стен. «Нет, стены как стены, за ними ничего не спрячешь».

Потом вернулся к полу, опустился на колени и начал щупать руками, в одном только месте ему показалось, что щель больно уж велика. Тихонько постучал, раздался глухой звук. Хотел достать нож, но уловил едва слышное шевеление снизу. В тот же миг, откуда взялись только такие силы, не произведя ни единого звука, взлетел по ступеням лестницы и нырнул в пахучее сено. Умудрился оказаться у края навеса.

Скрипнули петли, и на полу начала расширяться п-образная освещенная пламенем, как оказалось потом, свечи щель.

— Ну что там? — послышался глухой, словно с того света, голос. — Мыши небось.

— Да какие мыши, если тут сродясь их не было, — пробурчал вылезший из открывшегося проема человек. Он поднял голову, казалось, устремил взгляд на Орлова, отчего тот вжал голову в плечи и только сейчас заметил, что дверца позади него открыта и в нее заглядывают, переговариваясь, маленькие точки звезд.

Человек ступил на лестницу и начал подниматься.

«Сейчас заметит», — Орлов сжал зубы и затаил дыхание.

Вылезший не стал подниматься до верху, а что-то пробурчал неприличное и спустился на пол. Через некоторое время крышка опустилась на место, и в хозяйственной пристройке воцарилась тишина, прерываемая едва слышимым дыханием штабс-капитана и громким биением его сердца. Василий Михайлович не ощущал течения времени, но довольно долго пролежал в темноте, совсем озяб, но руки догадался сунуть поглубже в сено, чтобы они не потеряли подвижность и окончательно не окоченели.

«А СТЕНОЧКА-ТО С секретом, дорогой ты наш господин Анисимов», — и в самом деле, часть стены оказалось дверцей, не очень-то и широкой, но вполне через нее может пройти даже весьма упитанный человек. В сумраке свечи и не рассмотришь ее, если только не знать секрета.

Дверца подалась не сразу, но открылась после некоторых мучений Михаила. За ней открылся черный провал коридора, уходящий куда-то вглубь. Теперь Жуков не стал испытывать судьбу и оставил дверцу открытой, а сам, прикрывая свечное пламя рукой, двинулся дальше по найденному ходу, укрепленному через сажень деревянными толстыми столбами и перекладинами на них. Через пятьдесят шагов перед ним Миша наткнулся на новое препятствие — еще одну дверь. За ней слышался какой-то металлический звук. Помощник начальника сыскной полиции от неожиданности погасил свечу и замер.

За дверцей слышались и человеческие голоса, словно неясное бубнение.

Жуков повернулся и, не создавая шума, помчался назад к выходу. Прикрыл дверцу и оперся об нее спиной, только после этого позволил себе несколько раз тяжело вздохнуть. Сделал попытку обрести некоторое спокойствие и трясущимися руками попытался зажечь свечу, что удалось только с третьей попытки.

«Итак, что мы имеем, — начал подводить итоги Михаил, но потом спохватился, — закрытую дверь и сыскного агента в мышеловке».

ШТАБС-КАПИТАН СПУСТИЛСЯ, не забыв запереть дверцу, кое-как опустил лестницу. Промерз, казалось, до самых костей, но почистил снегом брюки и попытался вытереть снегом руки, после этого помчался к дому. За черным входом его никто не ждал, только там Василий Михайлович почувствовал, как сильно окоченел. Некоторое время он стоял отогревался, потом скинул обувь и отправился со всей предосторожностью в свою комнату, заглянул к Михаилу, но его не оказалось на месте.