Игорь Москвин - Убийство в Невском переулке

— Карл Федорович, скажите, господин Цеханович был азартным? Играл в карты? Любвеобилен?

— Не замечал за Михаилом таких наклонностей, — сморщил лоб управляющий. — То, что деньги не разбрасывал направо и налево, могу сказать в точности, помогал матери, живущей в каком-то уезде. Нет, нет, я за господином Цехановичем такого не наблюдал.

— Благодарю. — Жуков поднялся, вслед за ним чиновник при полицмейстере. — Если возникнут вопросы, я могу снова посетить вас?

— ТЕПЕРЬ КУДА? — УСАЖИВАЯСЬ поудобнее в коляску, поинтересовался Иван Александрович.

— На квартиру к исчезнувшему, — пробормотал Миша и опустил голову на руки, скрещенные на рукояти трости.

— Каков фрукт! — с возмущением говорил Деесперов. — Как хорошо рядился под порядочного человека! А управляющий тот еще гусь, наверное, в доле с Цехановичем, и так его обеляет!

— Вы заметили, что и господин Аладжанов хорошо отзывается о помощнике бухгалтера? Так, следуя вашим размышлениям, и он, как говорят в преступных кругах, в доле?

— Не знаю, Михаил Силантьич, не знаю, — Иван Александрович смотрел на проплывающие дома. — Но все мне кажется странным.

Миша промолчал.

ДВУХЭТАЖНЫЙ ДЕРЕВЯННЫЙ ДОМ выделялся на улице цветом крыши — у всех темные, почерневшие от дождей и зноя, — а этот с ярко-красной, словно с небес маляр ведро уронил. Столичного сыскного агента принял хозяин дома, господин Грушевский, в домашнем бархатном халате, опоясанном, казалось, тонким шнуром с кистями.

— Здравствуйте, господа. С кем имею честь разговаривать? — приветствовал Симеон Эдмундович нежданных гостей.

— Михаил Силантьевич Жуков, помощник начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга, — отрекомендовался Миша, — а это Иван Александрович Деесперов, чиновник при полицмейстере.

— Далековато вас занесло от столицы, — Грушевский поморщился и посмотрел на забинтованную правую руку, — как я понимаю, вас привело ко мне дело моего жильца, господина Цехановича?

— Совершенно верно, — подтвердил догадку хозяина Жуков, — именно, следствие по его внезапному исчезновению поручено мне вести.

— Не предлагаю присесть, — лицо Грушевского было непроницаемо, но что-то тревожащее мелькало иногда в глазах, — ибо занят делами и не располагаю временем.

— Всего два-три вопроса, и, если позволите, хотелось осмотреть комнату, которую занимал господин Цеханович.

— Хорошо, я отвечу на ваши вопросы, только скажите, когда я могу заняться наведением порядка в тех комнатах, что занимал Михаил. Сами понимаете, что я теряю деньги, оттого что не могу сдать их.

— Я думаю, после сегодняшнего осмотра вы вправе поступать как вам угодно.

— Рад слышать, прошу за мной…

Помощник кассира Цеханович занимал две комнаты, одна из которых служила спальней, вторая — столовой и кабинетом одновременно.

— Давно ли господин Цеханович проживает у вас?

— С февраля прошлого года.

— Он столовался у вас?

— Я сдавал ему комнаты со столом.

— Каким он был жильцом?

— Спокойным, — Грушевский мельком взглянул на забинтованную руку и сквозь зубы процедил: — Я не имел от него особых сложностей.

— К нему приходил кто-либо?

— Не видел. Цеханович, мне казалось, ведет отшельничью жизнь, — и желваки заиграли на лице.

— Мне говорили, что он — заядлый картежный игрок и любитель женщин.

— Насчет карт ничего не могу сказать, платил Цеханович исправно, без задержек, а у игроков в обычае то с полным карманом, то с пустым. Нет, не замечал, а женщин здесь не бывало, — он опять сжал губы и добавил: — Я бы не потерпел распутства в моем доме.

— Когда вы его видели в последний раз?

— В день исчезновения.

— Он пришел со службы в возбужденном состоянии?

— Отнюдь, спокоен, позволил себе пошутить.

— Что было дальше?

— Пошел в свои комнаты.

— Вы не слышали чего-либо подозрительного? Шума там? Криков?

— Ничего.

— Вы видели, как он уходил в вечер исчезновения?

— Нет.

— Разрешите мне осмотреть комнаты… Не хочу вас отвлекать от дел.

— Смотрите.

В столовой на полу и на белой скатерти выделялись бурые пятна засохшей крови, складывалось впечатление, что кого-то здесь несколько раз ударили кулаком по лицу. На полу валялось не только скомканное полотенце, которым вытирали, видимо, лицо и руки, но и старые, не первой свежести, рубашки, нижнее белье, газеты, несколько книг.

Миша с тщательностью исследовал комнату, но ничего полезного для следствия не обнаружил.

Обыск в спальне тоже ничего не дал. Деесперов с любопытством наблюдал за Жуковым.

Только одно привлекло внимание Миши — письмо от женщины, подписанное «Любящая Алина». Из него становилось ясно, что эта самая Алина питала к Цехановичу отнюдь не платонические чувства. Они были любовниками.

ПРОЩАЯСЬ С ГРУШЕВСКИМ, Жуков вдруг остановился посредине комнаты и, повернувшись, спросил:

— Кто такая Алина?

Хозяин побледнел, пожевал губу.

— У меня есть дочь Алина…

— Где она сейчас?

— С какой целью вы проявляете к ней интерес?

— Следствие, — развел руки в стороны Миша.

— Алина проживает в столице.

— Как часто она гостит у вас?

— Каждые два месяца она приезжает на неделю-полторы.

— Цеханович знаком с Алиной?

— Да! — почти кричал Грушевский. — Что вам надо от моей дочери?

— Ничего, — спокойным тоном говорил Жуков. — Я лишь полюбопытствовал.

Грушевский ничего не сказал, только заиграл желваками.

— С ОДНИМ НЕЯСНЫМ моментом я разобрался, теперь остальные, — тихо произнес Миша в коляске.

— И с каким, разрешите поинтересоваться? — обратился к сыскному агенту Деесперов.

— С кровью в комнатах.

— Вы можете о ней рассказать?

— Да, и как она появилась.

— Это кровь Цехановича?

— Его.

— Значит, его, — Иван Александрович провел рукою по горлу.

— Отнюдь, — рассмеялся Миша, — видели завязанную руку Грушевского? Вот она и есть основная причина появления крови.

— Не понимаю, это кровь Грушевского или Цехановича?

— Когда Грушевский узнал, что его дочь Алина дарит благосклонность Михаилу, он не выдержал и оставил следы кулаков на лице бедного помощника бухгалтера. Вот отсюда и кровь, вы же обратили внимание, как хозяин дома поглядывал на свою руку, пока говорил про Цехановича, и как вскипел при упоминании дочери?

— Я не придал этому значения.

— Вот поэтому я — сыскной агент, а вы — чиновник при губернаторе, — улыбнулся Миша.

— Сложно все, — встрепенулся Иван Александрович. — Неужели Грушевский убил бухгалтерского помощника?

— Нет! — ни на миг не задумываясь, произнес Жуков. — Нет! Здесь дело глубже и серьезнее.

— Что может быть серьезнее преступления?

— Другое, скрытое первым.

— Этого мне не понять.