Игорь Москвин - Убийство в Невском переулке

— Надо бы съездить к матери бухгалтерского помощника. Где находится Игуменский уезд?

— Можно выехать и сегодня, но лучше бы с утра, — закинул удочку Деесперов.

— Можно и завтра, а сейчас к полицмейстеру, проверим журнал происшествий.

— ГОСПОДИН ФЕДОРОВ РАСПОРЯДИЛСЯ, как только вы появитесь, передать пакет, — полицейский протянул конверт Жукову, который с удивлением достал из него бумагу и прочел, присвистнул.

— Дела.

— Что-то стряслось?

— Именно, в Минске в банкирскую контору господина Поллака пришел неизвестный и обменял три из похищенных облигаций на акции Виленского земельного банка.

— Когда?

— На следующий после исчезновения Цехановича день.

— Значит, объявился.

— Не объявился, а нам преподнес подарок в виде большого следа. Прежде чем отправимся в Минск, мне бы хотелось, чтобы вы раздобыли три фотографические карточки — Цехановича, Гмелина и Аладжанова.

— Вы думаете…

— Ничего я не думаю, — отрезал Миша. Когда же он увидел карточку Цехановича, то замер, словно встретил старого знакомого. Вглядываясь в фото Цехановича, он просто глазам не мог поверить… И лишь вопрос полицейского о том, что случилось, вывел Жукова из ступора. А потом огонь понимания полыхнул в глубине его глаз, словно он наконец-то разгадал какую-то великую загадку.

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ МИНСК встретил сыскного агента Жукова и чиновника при полицмейстере Деесперова серыми дождевыми облаками, но, на счастье, обоих небо хранило от потоков воды.

В банк идти было рано, решили зайти в буфет…

Однако через час они сидели в приемной управляющего банком господина Поллака. Тот пригласил кассиров и служащих, которые показали на одну из двух фотографических карточек, Цехановича среди них не нашлось.

Иван Алекандрович был крайне удивлен и не находился, что сказать. В адресном столе минский мещанин Михаил Сигизмундович Цеханович не числился. С тем и отбыли в Вильну.

ГОСПОДИНА, НА КОТОРОГО показали служащие Земельного банка Поллака, задержали в Вильне, чтобы тот не смог сбежать. Телеграмма пришла вовремя.

На следующее утро Миша в камере допросов с интересом рассматривал задержанного господина.

— Неумно вы себя повели, господин Гмелин, неумно, — Жуков расхаживал по камере, ноги отекли после долгой дороги.

— Я не понимаю, — спокойным тоном возразил Александр Александрович, — ваших слов и тем более этого дикого ареста.

— Александр Александрович, мне не хочется с вами играть в кошки-мышки.

— Я…

Миша поднял руку, прерывая банковского чиновника.

— Вы сами навели на себя подозрение.

— Каким образом?

— Возводя напраслину на Цехановича, — Гмелин тяжело задышал, а Жуков продолжил: — Поначалу я думал, что вы убили помощника бухгалтера, но потом отмел в сторону собственное предположение, ибо оно по сути было неверным. Вы, вероятно, видели, как Цеханович из хранилища выносил облигации, и решили воспользоваться случаем. Скорее всего, при обыске у вас на квартире обнаружатся и ценные бумаги.

— Я…

Миша вновь поднял руку.

— Не стоит усугублять свою вину, тем более что в Минском земельном банке вас опознали по фотографической карточке трое служащих, о чем имеются соответствующие протоколы.

Гмелин обхватил руками голову и завыл волком.

— Что мне в жизни не везет, выпал один случай, и тот…

— Успокойтесь, Александр Александрович, вытьем дело не исправишь. Скажите, это вы оповестили Грушевского, что Цеханович соблазнил Алину?

— Да, я.

— С какой целью?

— Я знал, что между ними произойдет драка и следы крови останутся в квартире Грушевского.

— Понятно, но вы же не знали, что Цеханович сбежит?

— Знал. Я стал невольным свидетелем разговора, в котором Михаил сетовал, что хотел бы уехать к брату в Америку, но денег нет. Вот скоро достанет большую сумму, тогда и сделает шаг, меняющий судьбу.

— С кем он беседовал?

— С Алиной Грушевской.

— И она замешана в это дело?

— Не знаю.

— Где ценные бумаги?

— На моей квартире.

— Вы знаете, где сейчас Цеханович?

— Наверное, плывет в Америку.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ ЛАПП внимательно выслушал о результатах проведенного расследования.

— Вы уверены, что Цехановича, — Николай Васильевич помахал рукой, — уже нет в России?

— Возможно все, но на его месте я бы в самом деле плыл на пароходе в далекие края, но, скорее всего, он в столице…

— Не пойму, отчего он не взял в кладовой наличные деньги, а удовольствовался облигациями?

— Вот самый простой ответ: Цеханович взял триста тысяч. Вы представьте, какой должен быть пакет с такой суммой, и сколько места занимают тридцать облигаций?

— Но ведь деньги и есть деньги, ими можно расплатиться повсюду, хоть здесь, хоть за границей?

— Верно, но вы забываете, что Цеханович был банковским служащим, и ему известно, как с большей прибылью сбыть облигации.

— Значит, сбежавший господин не доступен для нашего правосудия?

— Не совсем так. Я должен провести дальнейшее расследование, чтобы отправить помощника бухгалтера в края не столь отдаленные.

— И каким, позвольте узнать, способом?

— Мне предстоит отбыть в столицу.

— Следствие завершено?

— Отнюдь, предстоит самое трудное — найти Михаила Сигизмундовича Цехановича.

— И для этой цели есть ориентиры?

— Я бы выразился словами Путилина: «Кое-какие зацепки есть».

— Не смею вас задерживать. Письмо я обязательно направлю в Департамент внутренних дел, но будет у меня к вам, Михаил Силантьевич, просьба, не сочтите за труд посвящать меня в обстоятельства дальнейшего расследования.

— ЧТО Ж, МИША, я могу выразить благодарность за проведенное в столь короткое время расследование, хотя, — Путилин сделал попытку добавить ложку дегтя в триумфальное возвращение сыскного агента, — тебе подфартило с Минском.

— Нет, Иван Дмитрич, если бы не Земельный банк, я все равно вышел бы на след Гмелина.

— Каким образом?

— Во-первых, ложь, а во-вторых, я узнал бы у Грушевского, кто ему донес на отношения дочери и Цехановича.

— Прямо-таки донес.

— Именно.

— Каковы твои дальнейшие действия по расследованию?

— Я установил, что дочь Грушевского Алина проживает в Толмазовом переулке в доме Федора Петровича Ильина.

— Уже побывал там?

— Само собой. И без вашего ведома оставил следить за Грушевской Леву Шахова. Чем черт не шутит, может, Цеханович в столице.

— Сомневаюсь. Правильно сказал Гмелин, плывет по морю, аки посуху.

— Преступник поддерживал отношения с Алиной не один месяц, любовь, привязанность, не знаю, может, и иные чувства, но должен с ней связаться, то ли почтой, то ли телеграфом, то ли через кого-то постороннего.

— Пока не буду препятствовать, это только пока, так что смотри, Миша, чтобы Цеханович обязательно сидел передо мною, хотелось бы с ним переговорить.