Игорь Москвин - Убийство в Невском переулке

— Столько невинных душ загублено, — сокрушался полицейский начальник. — Не люди, а звери на двух ногах, право слово звери.

— Мы до них доберемся, — твердо произнес Миша. — Сколько веревочке ни виться, кончик покажется.

— На словах…

— Нет, господин пристав, у нас дела со словами не расходятся, — перебил поручика путилинский помощник, — бывает, конечно, всякое, но в данном случае, мне кажется, ухвачен след, вот его мы с вами и должны выявить.

ОДНОЭТАЖНОЕ ЗДАНИЕ СТАНЦИИ февральским днем казалось темным и неприветливым, хотя и было выкрашено недавно, прошлым летом, зеленой краской. Ни единого человека не было видно вокруг. Поезд прошел час тому, следующий не скоро.

Пристав дернул за ручку дверь, оказалось заперто, поэтому он кулаком забарабанил в косяк.

— Открывай!

Внутри послышался кашель, вслед за ним какой-то звук, то ли бубнеж, то ли ругань, и только после этого раздался скрип железа, видимо, засова.

— Кого там черти несут, — раздался довольно молодой голос.

— Открывай! — рявкнул пристав, Миша даже вздрогнул, не ожидал такого от поручика.

— Ах, это вы, Александр Иванович, — голос за дверью помягчел.

— Я это, да отворяй, черт нерусский, — Авчинников не скрывал улыбки на лице. — Чай не лето.

— Сию минут, — голос чертыхнулся, и дверь распахнулась. — Чертов засов застрял. — На пороге стоял рыжий малый лет сорока с куцей, слегка посеребренной бородкой.

— Здравствуй, Иван Егорович!

— Александр Иванович, — расшаркался мужчина.

— Так и будешь нас на пороге держать?

— Что вы, Александр Иванович, проходите, гостем дорогим будьте, милости прошу, — засуетился мужчина. — Проходите вот сюда, — вился ужом хозяин, — проходите, присаживайтесь. Как говорится, в ногах правды нет.

Авчинников хозяйской поступью прошел в маленькую комнату, бывшую при станции кассой, присел на стул и только тогда кивнул на Мишу:

— Рекомендую: Михаил Силантьевич Жуков, помощник начальника сыскной полиции господина Путилина.

— Очень приятно, — мужчина протянул руку Жукову и отрекомендовался: — Губернский секретарь Иван Егорович Минц, — и добавил: — Начальник станции.

Миша кивнул.

— Чем, господа, могу быть, полезен?

— Ты, стало быть, Иван Егорыч, ничего не слышал?

— Что я должен слышать?

— О Федоре Перышкине.

— О Федоре Семеныче? — уважительно сказал начальник станции, при его словах Жуков покосился на пристава.

«Из одного котла кормятся, — мелькнуло в голове, и Миша насторожился, — как бы сведения не утаили».

— Да, Иван Егорыч… — начал было пристав, но помощник Путилина поднялся со стула, на который только присел.

— Александр Иваныч, — Миша посмотрел на полицейского начальника, не убирая с лица улыбки. — Позвольте мне?

— Ваше право, как сыскного агента, разве я могу возражать? — поручик красноречиво посмотрел на железнодорожного чиновника, тот понял и в ответ незаметно кивнул, что не укрылось от внимательного взгляда Михаила.

— Федор Семенович — приметная личность, даже мы в столице о нем слыхивали: — Минц молчал. — Часто ли он ездил в столицу?

— Поездом редко, ведь у него свои лошади в конюшне.

— Значит, все-таки ездил?

— Бывало.

— А насколько близко вы были знакомы?

— О! — улыбнулся начальник станции. — Я — человек маленький и небогатый. С таким, как Федор Семеныч, хотел бы дружбу водить, но, увы, как говорится, гусь свинье не товарищ.

— Значит, вы его знали, как одного из богатых людей Ланской?

— Вот именно, ежели ехал на поезде, то непременно поздоровается, спросит о здоровье и всегда ездил первым классом.

— Когда, вы говорите, он в последний раз в столицу ездил?

— С неделю будет.

— Он один был?

— Нет, с барышней.

— Из его дам?

— Из заведения, — и начальник станции покрылся красными пятнами. «Вот что они скрывают, — на Мишиной душе воцарился покой. — Ай да пристав, ай да чиновничек. Значится, они знались с клиентами небезызвестного Федькиного заведения».

— Вы, Иван Егорыч, на службе с раннего утра? — Миша ушел в сторону от щекотливой темы, чтобы не смущать присутствующих.

— А как же? В моих обязанностях встречать поезда, продавать билеты и следить за порядком на станции.

— А что полицейский не придан блюсти здесь порядок? — Жуков обратился к Авчинникову.

— К сожалению, этот вопрос решить не в моих силах, штатом не предусмотрен.

— Хорошо, до семи часов утра было два поезда: один — в столицу, другой — в Гельсингфорс.

— Никак нет, три, господин Жуков.

— Да, три, из них только один — в столицу.

— В пять тридцать и шесть часов — в Гельсингфорс, а в шесть сорок две — в столицу.

— Вы помните, кто сел на поезда на север?

— Сегодня, к моему глубокому сожалению, никто не соизволил направиться, как вы правильно выразились, на север.

— А в столицу?

— Взято семь билетов, два — первого класса, и пять — второго.

— Все отъезжающие вам знакомы?

— Нет, не все.

— Кого вы не признали?

— Двоих, которые взяли билеты третьего класса.

— Вы ранее их видели?

— Нет, в первый раз, — чиновник начал пояснять: — Господин Жуков, у меня память хорошая на лица, будьте уверены, что если один раз увижу кого, то уже никогда не забуду.

— Это замечательно, значит, можете назвать имена всех, кого узнали?

— Могу, — просто сказал Иван Егорович, Миша даже замер на секунду.

— И кто там был?

— Тимохин, — чиновник смотрел не на Жукова, а на пристава, тот кивнул, — Иванов, который Петр Трофимович, — пристав опять кивнул. — Степаниха, — и поправился: — Евдокия Степановна, Приблудов-старший, эти двое, которые в первый раз, и еще один.

— Уехавший первым классом? — Мишино сердце застучало паровым молотом.

— Первым.

— Вы раньше его встречали?

— Да.

— Где? — От волнения Жуков произнес вопрос дважды, первый прозвучал так тихо, что Минц не услышал.

— Здесь на станции.

— Давно?

— Вот даты для меня темный лес, в отличие от лиц, — сказал начальник станции. — Думаю, в последний раз под Рождество.

— Полтора месяца тому.

— Получается, так.

— Вы видели этого человека один раз?

— Нет, что вы, — Минц возвел глаза к потолку и начал загибать пальцы. — Четыре, именно, четыре.

— И ты знаешь, к кому он наведывался?

— К Федору Семенычу, — уверенно сказал начальник станции.

— На чем зиждется такая уверенность?

— Так Афанасия Львовича сам Федор Семеныч провожали.

— Может, в тот день вы разговаривали с Федором Семенычем? — Миша даже руки потер от удовольствия.

— Было дело, — зарделся от собственной значимости Минц.

— Так, может быть, господин Перышкин о спутнике что-нибудь говорил.

— Точно так, Федор Семеныч подняли кверху палец, вот так, — Иван Егорович показал, как воздел руку местный богатей, — и сказали: «Сей человек имеет столько сейфов, что нам и не снилось!» Тогда я подумал, что человек сей богат, как Крез.