Валентин Лавров - Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова

Мартынов, согласно привычке, назидательно поднял палец вверх и тоном гимназического наставника произнёс:

— Вы, Аполлинарий Николаевич, можете доказать, что портфель принадлежит Гершау? Нет, не можете. Мы ещё и отпечатки пальцев не снимали. Вы, простите, человек эмоциональный. А в нашей службе должны главенствовать безусловные доказательства вины подозреваемого и закон Российской империи. Так-с!

Соколов саркастически улыбнулся:

— Конечно, Гершау — агнец безгрешный. А Эмилия перепутала колодец с Лазурным морем в Южной Франции и по своей охоте прыгнула в него. Так, что ли?

— Я допускаю различные версии, в том числе и эту, — хладнокровно отвечал Мартынов.

— Но тогда почему Гершау закрыл колодец на ключ?

— Увидал труп, испугался объяснений с полицией. Его ведь перевели в министерство. Опасался, что пойдёт следствие, затянется этот самый перевод. Дело, граф, обычное.

Соколов иронично покачал головой:

— Очень «обычное»! Будто ежедневно в Москве находят мужья в колодцах своих жён, объявленных в розыск, и со страху замыкают их покрепче… — Подумал: «Ведь неглупый человек, но не хочет понять очевидного. Канцелярская служба отрывает чиновников от реальной жизни». Миролюбиво добавил: — Но ведь это не просто труп, это — погибшая супруга. Зачем же тогда Гершау надоедал полиции с требованием разыскать Эмилию? Цель очевидна: отвести от себя подозрения.

Мартынов раздражённо махнул рукой:

— Хватит спорить! Вы, граф, подталкиваете меня на нарушение закона. Принять решение — легко, исправлять ошибку — трудно. Где здесь ближайший телефон?

— В аптеке Фельдмана. Это справа, на углу, против трактира «Золотой шатёр».

— Пр-рекрасно! — Мартынов повернулся к поручику, молодому человеку с золотым моноклем в глазу и постоянно находившемуся рядом, словно охранявшего патрона от возможного нападения Соколова. — Поручик Козляев, позвоните в канцелярию генерал-губернатора Адрианова и попросите полковника Гершау прибыть ко мне в охранку, — достал карманные часы, — тэк-с, в четыре часа сорок пять минут, — и добавил: — Если, конечно, не будет возражать сам генерал-губернатор. У них служба заканчивается в шесть.

— Есть! — щёлкнул каблуками Козляев и, придерживая левой рукой шашку и отчаянно размахивая правой, устремился выполнять приказ.

Минут десять спустя поручик Козляев вернулся тем же стремительным шагом, переходящим в бег, и, приложив руку к козырьку фуражки, задыхающимся голосом рапортовал:

— Господин подполковник, я сообщил полковнику Гершау, что мы обнаружили труп его супруги, а так же довёл до сведения ваш приказ. Гершау ответил: «Польщён вниманием начальника охранки! Передайте Мартынову мой сердечный привет».

Мартынов благодарственно кивнул головой, задумчиво поковырял лакированным носком сапога чёрную землю и сказал, обращаясь к Соколову:

— Тем временем я побеседую с Зинаидой Дитрих. После этого, я уверен, многое прояснится.

Соколов резанул Мартынова взглядом, насмешливо сказал:

— Не знаю, Александр Павлович, как законы, но здравый смысл ты откровенно попираешь. Я могу быть свободен?

— Вполне, граф, вполне! Сегодня вы заслужили отдых. Завтра с утра жду на службе.

Ранним утром Соколов быстрым шагом устремился на службу. Он любил быструю ходьбу, она доставляла гению сыску истинное наслаждение.

По пути Соколов заглянул по соседству — в Большой Гнездниковский, 5. Здесь, в помещении сыска, на первом этаже размещались эксперты.

Григорий Павловский, с воспалёнными глазами, едва державшийся на ногах от усталости, сообщил:

Ночью в морге сделали вскрытие трупа Эмилии. Мои лаборанты сейчас заканчивают писать акт экспертизы.

Соколов обнял приятеля:

— Молодец, Григорий Михайлович! Это по-нашему — работать с отличным прилежанием. Тем, кто нынче в окопах куда трудней…

Выйдя из кабинета Павловского, сыщик едва не опрокинул с ног долговязого барона фон Менгдена. Тот после вчерашней вечеринки прибыл на службу лишь час назад.

Вид у него тоже не был особенно свежим, но совершенно по иной причине, нежели у Павловского. Сейчас, накинув плащ, он решил заглянуть в ближайший трактир, дабы там немного освежиться.

Самое время сказать несколько слов об этом человеке. Древняя фамилия Менгденов происходила из Вестфалии. Иоанн-Остгоф фон Менгден в середине XV века был гермейстером Ливонского ордена. В 1723 году император Карл VI за военные отличия и неустрашимость в битвах возвел Менгденов в баронское отличие.

Предки фон Менгдена попали в Россию во время войны царя Алексея Михайловича со шведами. Согласно Российской родословной книге 1856 года, бароны Менгдены имели поместья в Тульской и Ярославской губерниях.

Наш фотограф владел домом № 11 по Тихвинскому переулку, а ещё очень гордился своим благородным происхождением. Гордится предками, разумеется, справедливо. Но ещё лучше делами своими увеличивать славу рода. Впрочем, наш барон все-таки был порядочным человеком.

— Результаты экспертизы, конечно, готовы? — насмешливо спросил Соколов.

Барон фон Менгден независимо вздёрнул подбородок и по-французски, барственно-аристократическим голосом негромко произнёс. — Что значит — готовы? По ночам службу справляют лишь городовые да извозчики.

У Соколова брови поползли вверх:

— Вот как?

Фон Менгден холодно посмотрел на сыщика сквозь стёклышко монокля.

— Я, сударь, к слову сказать, не вам подчиняюсь. Мой начальник — подполковник Мартынов. Как только проведём экспертизу, результаты тут же ему сообщим. Туда же можете и вы обращаться.

— Ах, какие мы гордые и независимые! — Соколов вдруг ухватил фон Менгдена за грудки, оторвал от пола, слегка — чтобы не вышибить дух — хлопнул его спиной и затылком о стену. У фотографа вырвался стон. Не опуская барона на пол и сверля стальным взором, гений сыска сквозь зубы выдавил — по-русски:

— Если, многоуважаемый фотограф, я не получу через два часа результатов дактилоскопии и отпечатки с негативов, которые лежат в портфеле Гершау, а также химический анализ порошка, то я тебе, Вадим Евстафьевич, для начала набью сиятельную физиономию, а затем отправлю на передовую. Служить будешь по специальности — производить фотосъемку вражеских позиций с аэроплана. Или с воздушного шара. Что тебе больше по вкусу?

Фон Менгден поболтал ногами и просипел:

— Не знаю…

Соколов деловито продолжал:

— Занятие очень увлекательное. Речки, лесочки, брустверы, пушечки — как на ладони. И все — на свежем воздухе. Не служба — рай! Правда, германцы наловчились и последнее время регулярно сбивают авиаторов. Ты меня понял?