Юлия Нелидова - Тайна стеклянного склепа

Она выбрала одну из змеек синематографических лент и стала заправлять ее во чрево деревянной коробки. Экран засветился ярче прежнего, появилась каменная стена не то подвала, не то тоннеля. Я решил поначалу, что это лонг-айлендская оранжерея, но нет, то была совершенно другая стена, с уходящей вдаль арочной анфиладой — широкой, просторной, рисунок которой повторялся бесконечное количество раз, будто мы глядели внутрь одного из поставленных друг против друга зеркал. Вдруг из недр этого тоннеля в дыму и огне появилась огромная птица и бросилась прямо на меня.

К стыду своему, я впал в очарование увиденным. И когда эта чертова птица бросилась, я отшатнулся от экрана, едва не сбив со стремянки синематограф. Картинка на стене закачалась, птица исчезла в облаке взрыва, а на ее месте появился человек в плаще, он его распахнул, но лица незнакомца я уже не увидел, экран потух, потому что я, продолжая пятиться назад, задел провода.

Зои хохотала как ребенок, повалившись на пол и обхватив руками живот.

— Ну ты чудак, ха-ха-ха, насмешил, ха-ха-ха, ой, не могу…

Вдруг ее смех прервался. Она замолчала, уставившись на экран, который не был обозначен световым прямоугольником, но тем не менее его можно было разглядеть в темноте, как и человеческую фигуру в плаще, слишком отчетливо выделяющуюся впереди. Картинки синематографа были плоскими, но вдруг они стали выползать из стены, причем без помощи проекционного фонаря и при потушенном электричестве.

Зои отползла назад и спряталась за стремянку с аппаратом. Некоторое время она глядела на неподвижную фигуру, потом стала судорожно соединять разорванные провода.

Экран вновь засветился, появилось прерванное изображение каменного тоннеля, мешающее разглядеть препятствие, возникшее меж аппаратом и экраном. Зои выдернула пленку из проекторного окошка. Теперь синематографический аппарат был просто лампой, и мы совершенно отчетливо увидели живого доктора, прежним манером обмотанного бинтами, с респиратором и огромными круглыми очками на лице, пучеглазо выдававшимися вперед, одет он был в куртку с высоким воротом, просторные брезентовые штаны, заправленные в высокие ботинки, — экипировка гонщика. Как он здесь возник — ума не приложу. Признаться, некоторое время я думал, что это иллюзионный эффект, и даже, подойдя близко, тронул его за рукав. Рукав оказался настоящим.

— Герши, вы, верно, не в своем уме, — проскрипел доктор, заставив меня шарахнуться в сторону. Невероятным усилием воли я не сел на пол вновь — от неожиданности подогнулись колени.

— Ну что тебе надо? — бросила Зои из своего убежища, однако сама не вышла, а напротив, еще больше забилась в угол к генератору. — Зачем ты преследуешь меня? Ехал бы себе в Сиэтл.

— Мне не нужно в Сиэтл. Я не участвую в этих глупых гонках. Я явился сюда, чтобы вразумить непослушное дитя и вернуть его домой.

— Не выйдет, — огрызнулась Зои и выдернула провода из генератора, погрузив все вокруг во тьму. Воспользовавшись тем, что уже зашло солнце и в щель меж досками не били лучи солнца, она сиганула к лестнице — до нас доносились ее глухие торопливые шаги, убегающие вниз и постепенно затихающие. Иноземцев стоял ослепленный. Я видел, как он, до того находясь под светом проекционного фонаря, вскрикнул, едва Зои его потушила, и прижал руки к лицу.

Не дожидаясь, когда доктор придет в себя, я бросился за Зои.

Мы сбежали вниз, стеклянный холл сиял огнями — сквозь щели импровизированных ворот врывался свет, стоял какой-то низкий гул, будто совсем близко работал генератор тока. Я распахнул одну створку. Электромобиль Иноземцева двигался прямо к пандусу. Пустырь вокруг был залит золотым светом электрических фар. Зои отворила вторую створку и смотрела вперед, в глазах застыл неподдельный ужас. Она качала головой вправо-влево, словно отрицая что-то, при этом и не думая посторониться, хотя авто двигалось неминуемо на нас.

— Кто за рулевым колесом? — спросил я.

Зои молчала, не отрывая взгляда. Свет отражался в остекленевших зрачках девушки, делал ее похожей на одну из тех кукол с черными склерами, которые хранились в камере для неудачных моделей.

— Это Давид? Это ваш брат за рулевым колесом? — не унимался я. Казалось странным, что доктор, оставшийся наверху, не сидит внутри своей прекрасной «Сильвер Элен». Но кто еще мог управлять автомобилем? Ведь тогда экипаж его так и не показался гостям Таймс-сквер.

Я успел дернуть девушку за руку, ибо невидимый пилот, похоже, и не думал сбрасывать скорость, он въехал на пандус, сунул нос и два круглых глаза фар внутрь и остановился. Электрический двигатель гудел некоторое время, потом отключился.

Зои бросилась обратно к лестнице, не стала дожидаться, когда из авто выйдет брат — а это был именно он, больше некому. Не двигалась же «Элен» без пилота!

Отец с сыном подали заявку на участие только для того, чтобы не иметь трудностей на дорогах — участников везде и всюду пропускали, не терзали на таможенных заставах и не задерживали досмотрами. Конечно, такое чудо, как «Сильвер Элен», останавливали бы на каждом посту, и каждый шериф каждого городишка, которые мы миновали, почел бы за удачу выпотрошить его, вывернуть наизнанку и не отпустил бы, пока тот не выполнил все его просьбы. То ли дело — участники гонки. Их задерживать было нельзя. Иноземцев нипочем бы не догнал дочь, если бы не обзавелся паспортом участника.

Я как привязанный поспешил за девушкой по лестнице наверх. Я едва нагнал ее, и на последних ступенях мы вдруг сошлись с доктором лоб в лоб. В безумном страхе тот оттолкнул меня с дороги и понесся вниз — напрочь исчезли и хромота его, и старческая немощь. Он был напуган, весь трясся в исступлении. Нам оставалось несколько ступенек, и что же я увидел в зале с кушетками-оригами наверху!

Проекционный фонарь, казалось, сошел с ума, или замкнули провода, соединяющие его с генератором, он то загорался, освещая кушетки, на которых были распростерты люди в больничных бумажных сорочках, то гас, то вновь зажигался, и нашим взорам представала пустая зала — на кушетках никого не было, зато меж ними возвышалась фигура доктора Иноземцева — точно такая же, какую я видел в подвале на Лонг-Айленде. Передо мной являлись то одна, то другая картины. Исчезали больные, появлялся доктор. Из-за постоянных вспышек, мне казалось, он не стоял на месте, двигался, ходил, менял позы, то показываясь лицом, то поворачивался спиной. Я не сразу понял, как такое возможно, и отнес сию новую иллюзию на счет синематографического чуда. Но могли ли технически сотворенные чудеса так напугать доктора? Или же он был ошарашен встречей со своим двойником?

Я запутался. Я запутался и не мог понять, кто есть живой доктор, кто — кукла, что есть реальность, что — духи проектора. И пока я пребывал в недоуменном оцепенении, вглядываясь в наполненное колдовскими фимиамами пространство залы, больница вновь сотряслась от звуков заведенного мотора. Только тогда я заметил, что Зои рядом нет, бросился вниз. Свет фар, который все еще озарял лестницу, стал рассеиваться, угасать, неприятное низкое гудение вовсю работающего электрического двигателя, отчетливо слышимого в ночной тишине, удалялось, исчез нос электромобиля, любопытствующе заглянувший в ворота, — Иноземцев уехал. И, вероятно, Зои была с ним. Одновременно перестал моргать неисправный аппарат синематографа.