Виктор Глебов - Жажда

Господин Ауниц появился спустя несколько минут. Он был в светлом летнем костюме, из-под которого виднелись кремовая сорочка и галстук-ленточка, повязанный с аристократической небрежностью.

Гладкие волосы, небольшие, аккуратно подстриженные усики, смуглая кожа. Фигура подтянутая, легкая и гибкая. Я подумал, что этот человек, должно быть, обладает немалой физической силой.

– Здравствуйте, господин следователь, – сказал он, улыбнулся и протянул мне руку.

Я ответил на приветствие и представился.

– Какая необычная фамилия, – заметил Ауниц. – Откуда вы? Из Болгарии?

– Мой прадед жил в Пловдиве.

Ауниц удовлетворенно кивнул.

– Я, знаете ли, изучаю антропологию и отчасти френологию. Вам, как полицейскому, последняя тоже должна быть интересна. Хотя и с другой стороны.

– Я не верю в то, что психика человека связана со строением его черепа.

– Вот как? Однако… Впрочем, не будем об этом. Вы, конечно, пришли не о науке беседовать.

– Совершенно верно.

– Может, нам будет удобнее говорить в моем кабинете?

– Как пожелаете.

– Тогда прошу, – Ауниц направился в глубь дома, и я последовал за ним. – Желаете выпить что-нибудь? – поинтересовался помещик по дороге. – Водки? Есть настойки всякие, на травах в том числе. Наша экономка их делает. Должен заметить, что выходит это у нее преотличнейше.

– Нет, благодарю.

– Ах да, ведь полицейские на службе не пьют. – Ауниц усмехнулся и спросил: – Или дело в жаре?

– Я не большой любитель этого дела.

– Это похвально. Пьянство до добра не доводит. Помнится, служил у меня в том году приказчик, так вот он, бывало… Хотя что это я опять о ерунде?

Ауниц отворил дверь кабинета, пропустил меня вперед, вошел следом, отдернул шторы, впустил в комнату свет.

– Так о чем вы хотите со мной поговорить? – спросил он, когда мы устроились в креслах, поставленных напротив друг друга. – Помнится, не так давно я уже беседовал с полицией. Или у вас появились новые версии? – В глазах помещика сквозил неподдельный интерес.

– Работа ведется, – ответил я уклончиво. – Разумеется, убийца еще не найден, но я приехал из Петербурга совсем недавно, так что говорить о результатах рано.

– Мне хотелось бы получить тело жены, – сказал Ауниц, вынимая из небольшого продолговатого ящичка сигару. – Вы курите?

– Нет. Очень скоро вы сможете совершить обряд погребения, не беспокойтесь. Патологоанатом, прибывший со мной, провел необходимые… э-э-э… действия. Он полагает, что тела ему больше не понадобятся.

– Хорошо. – Ауниц кивнул, затушил лучину, от которой прикурил сигару, выпустил густой дым и осведомился: – Вам не мешает?

– Нет, многие мои коллеги курят, и я привык. Кроме того, это ведь ваш дом.

– Всегда следует быть гостеприимным, – заявил Ауниц и пожал плечами.

Я смотрел на него и никак мог понять, опечален ли он смертью супруги. Горе действует на людей по-разному. Одни замыкаются, другие ведут себя, как обычно. Кто-то даже шутит, пытаясь отвлечься от беды.

Я решил перейти к делу и спросил:

– Скажите, как было обнаружено тело вашей жены?

– Его нашла ее горничная, Вирджини. Она отправилась искать Катерину, чтобы позвать на завтрак. В ограде есть калитка – она расположена за садом, в задней части. Видимо, моя жена, – тут Ауниц на мгновение замолк, видимо, стараясь совладать с собой, – отправилась зачем-то в лес. По правде говоря, ума не приложу, что ей там понадобилось. Да еще в такой час.

– С кем ваша супруга общалась здесь, в Кленовой роще?

Ауниц отрицательно покачал головой и проговорил:

– Мы жили очень уединенно. Видите ли, мы с Катериной познакомились на пароходе. Я занимаюсь крупными перевозками, ездил в Америку по делам фирмы, а она путешествовала с матерью. Старушка болела чахоткой, врач прописал ей морской отдых и смену обстановки. Мы с Екатериной полюбили друг друга и вскоре объявили о своей помолвке. К несчастью, путешествие не помогло ее матери, и вскоре она скончалась. Катерина тяжело переживала смерть матери и не желала видеть никого из знакомых. Это напоминало бы ей… Да вы понимаете. – Хозяин дома затянулся сигарой и медленно выпустил изо рта дым.

Я его не перебивал, чувствовал, что он еще не все сказал.

– Словом, я решил увезти ее на какое-то время из Петербурга и купил в Кленовой роще это небольшое поместье. Как оказалось, Катерине на погибель! – В голосе Ауница появилась горечь. – Иногда мне кажется, что я один повинен в смерти жены. Думаю, как только мне отдадут тело, я продам имение и вернусь в столицу.

– Полагаю, вы и похороны собираетесь провести там?

Ауниц кивнул.

– Ваша фирма находится в Петербурге?

– Да, можете взять визитку, если хотите, – на ней есть адрес, – Ауниц поискал в нагрудном кармане, затем проверил жилетку, ничего не нашел, открыл ящик письменного стола, извлек оттуда картонный прямоугольник, на котором черным шрифтом на золотом фоне было написано «Международные перевозки Р. и Кº».

– Вы владелец? – спросил я, пряча визитку в карман.

– Да. Компанию основал мой дед. Недавно мы перебрались из Опавы в Петербург. Расширяемся.

– Вы перевозите грузы из одной страны в другую?

– Совершенно верно. Это имеет какое-то значение?

– Возможно. Скажите, вы осуществляете транспортировку из любой страны?

– В принципе, да. Все зависит от оплаты.

– Я спрошу прямо. Мне известно, что вы привезли в Кленовую рощу семь продолговатых ящиков. Что в них было?

– В основном наши вещи, – ответил Ауниц, махнув рукой. – Картины, посуда… ну и прочее, что могло бы нам понадобиться.

– А земля? – спросил я, видя, что о ней собеседник упоминать не собирается. – На перегонной станции по дороге из Петербурга люди видели, как один из ящиков проломился в результате падения, и из него высыпалась земля.

– Да, совершенно верно, – сказал Ауниц и улыбнулся. – Четыре ящика действительно были заняты почвой. Дело в том, что моя жена хотела разводить гвоздики, а земля в Кленовой роще слишком иссушена солнцем.

– Насколько мне известно, гвоздики не очень прихотливые цветы, – заметил я.

– Вы правы, – согласился Ауниц. – Но они ведь все же не кактусы. Нельзя сажать их в пустыне.

Ответ чеха меня не удовлетворил. Когда они с женой приехали в Кленовую рощу, засухи еще не было и земля вполне подходила для выращивания гвоздик.

– Почему именно гвоздики?

– Разве женщин поймешь? – Ауниц развел руками. – Возможно, Катерина хотела воссоздать в поместье уголок своего детства. Будучи девочкой, она ухаживала за цветами, которые разводила ее мать. Так она мне рассказывала.

– Весьма мило.

– Совершенно с вами согласен.

– И сентиментально.

– Вы пытаетесь мне на что-то намекнуть, господин следователь?