Валентин Курицын - Человек в маске

— Простите, дорогие мои, меня ждут, — пожал он Бесшумных руку, — надеюсь, наше знакомство продолжится. Позвольте вам вручить мою визитную карточку, я буду очень рад вас видеть у себя. Здесь указан мой адрес. В свою очередь, позвольте узнать, где остановились вы?

— Посидел бы, брат, еще с нами немного… Али недосуг? Ну, ладно, не задерживай, ступай! К тебе я беспременно зайду. Ты ко мне забегай.

Бесшумных назвал номера, в которых он остановился.

По уходе Загорского сэр Бальфур торжественно выпрямился во весь рост, проглотил стаканчик коньячку, взял своего секретаря под руку и совершенно трезво выговорил:

— Доброй ночи, джентльмены!

Гудович вежливо поклонился уходившим англичанам.

— Кой черт мы будем тут валандаться? Поедем лучше к девочкам. Ты, чай, всех томских красоток знаешь?! — предложил Савелий Петрович Гудовичу. Последний не замедлил согласиться.

В его планы входила как раз именно такая поездка. В обществе женщин, за бутылкой-другой дорогого коньяку трудно хранить тайны. Гудович отлично сознавал всю важность поручения, возложенного на него Загорским. Если бы ему удалось выпытать у Бесшумных, где находится этот легендарный Золотой ключ, то можно было бы, пожалуй, что-нибудь и сделать, тем или иным путем втереться к Савелию Петровичу в долю.

— Едемте, уважаемый Савелий Петрович! Рад быть вам полезным. Действительно, томские уголки. где можно приятно провести время, мне хорошо известны. Я знаю, например, двух сестер — очаровательные женщины! Поедемте к ним.

Расплатившись за шампанское и оставив своих охмелевших приятелей на попечение лакея, Бесшумных и Гудович отправились на поиски приключений. После ночи. проведенной у томских гейш — Розочки и Миночки, Гудович неоднократно бывал у них и успел завязать с ними самые дружеские отношения, особенно с младшей сестрой.

— Хорошо будет, если мы застанем их дома, — думал Гудович, пока хороший извозчик-лихач, взятый у подъезда гостиницы, несся по указанному адресу.

Судьба благоприятствовала Гудовичу. Сестры были дома и одевались, собираясь в театр. Гудович, забежавши в квартиру прежде своего спутника, объяснил сестрам истинное положение вещей, посулил им хороший барыш и, обращаясь к младшей, которую он считал наиболее умной и находчивой из сестер, предупредил:

— Ты уж, Розочка, постарайся. Употреби все свои усилия, чтобы споить этого черта. Правда, голова у него, кажется, из чугуна отлита, пьет, как в бездонную бочку льет… Ну, да ничего, авось, мы соединенными усилиями и накачаем молодца.

— Будь спокоен, Стасик, я сделаю все возможное, — отозвалась Розочка.

Она питала к Гудовичу чувство более нежное, чем дружба, и поэтому так охотно шла навстречу его желаниям. Получив руководящие указания, сестры приступили к энергичным действиям. Прежде всего они почли необходимым переменить свои туалеты. Черные платья с закрытыми лифами, надетые для театра, не могли, конечно, служить подходящими костюмами для интимного времяпрепровождения в обществе бутылок. Сестры удалились в свою спальню с целью переодеться.

Гудович, вводя своего спутника в гостиную, самым предупредительным образом предложил ему кресло и осведомился заискивающим тоном:

— Что мы будем пить, Савелий Петрович? Наши прелестные хозяйки сейчас выйдут, они пошли переодеться, чтобы с должным вниманием встретить такого почетного гостя, как вы. Пока же в ожидании их мы можем выпить.

Савелий Петрович с любопытством осматривал обстановку гостиной. Ему, знавшему продажных женщин только по домам терпимости, было как-то даже странно думать, что здесь, в этой обстановке, в этой вполне приличной по виду квартире, живут женщины, ласки которых можно купить так же, как и ласки зарегистрированных проституток.

— Вот она, городская жизнь, — думал таежник. — Глядеть-то как будто настоящие люди живут. И убранство в комнате, и все такое. Прислуга шубы снимает, а на деле-то, ан что?

— Может быть, вы мне позволите распорядиться шампанским? — спросил Гудович и, не ожидая ответа, крикнул в дверь, ведущую в прихожую:

— Филатовна! Бутылку шампанского и фрукты для барышень! Да поскорее, старая!

Бесшумных обратил свое внимание на портрет Розочки — прекрасно исполненную фотографию в голубой плюшевой раме. На фотографии Розочка выглядела совсем девочкой. Чистый, невинный лоб со скромно зачесанными волосами, открытый, доверчивый взгляд глаз, мягкие, девственные контуры бюста — все дышало в ней чистотой и трогательными впечатлениями юности.

— Кто это такая? — спросил Бесшумных.

— Это младшая сестра… Роза… Премиленькая девочка.

В честной душе старого таежного волка зашевелилось какое-то странное чувство сожаления и досады на самого себя.

— Так неужели и она тоже?

— Тоже продает свою любовь за деньги, хотите вы сказать? Да, разумеется… Это поразительно интересная женщина! Во всем Томске вы не найдете подобных. Свежесть, безусловная опрятность, а главное — огонек, батенька, огонек! Да, впрочем, вы сами убедитесь на деле…

Двери спальной отворились, и очаровательные хозяйки этого укромного уголка появились перед нашими героями во всем блеске своей красоты и своих туалетов.

— Рады гостям! — произнесла старшая из сестер — Милочка, обжигая Бесшумных томным, манящим взглядом…

Обе сестры, Роза и Мина, были в платьях одинакового фасона. Прекрасно сшитые черные шелковые кофточки имели кружевные прорези на груди и плечах. Из-под легкой, сквозной ткани кружева соблазнительно светилось молодое молочно-белое тело. В комнате сразу запахло какими-то сильными, кружащими голову духами.

— Ну-с, познакомьтесь, господа! — засуетился Гудович. — Это вот мой приятель, богатый золотопромышленник Савелий Петрович Бесшумных. Роза и Мина — наши очаровательные сестрицы! Прошу любить да жаловать.

Последовал обмен рукопожатий. Когда маленькая, холодная ручка Розочки прикоснулась к широкой, мозолистой ладони таежника, последний на несколько мгновений задержал ее, пожимая так осторожно, точно боялся раздавить хрупкие пальчики.

— Ну, что же, Филатовна! — крикнул Гудович. — Когда же ты подашь шампанского?

— Несу, батюшка, несу! — отвечала старуха, появляясь из прихожей с подносом в руках.

Кроме шампансокго, были поданы фрукты: апельсины и виноград. Бесшумных вскоре освоился со своим новым положением. Роль сибиряка-золотопромышленника, не знающего счету деньгам, вполне подходила к его широкой натуре. Бесшумных принадлежал к числу таких людей, которые, не задумываясь, ставят последнюю копейку ребром. В молодости он покучивал часто и шибко, успел порастранжирить тот небольшой капиталец, который достался ему от отца. Все это создало Савелию Петровичу в минусинской тайге весьма нелестную репутацию. Теперь, когда неожиданное открытие сулило ему колоссальные барыши, стоя, так сказать, на пороге богатства, Савелий Петрович развернулся вовсю. Сюда, в Томск, он привез около двух тысяч рублей. Это были деньги, вырученные им от продажи нескольких фунтов золота, взятого из открытой жилы.