Борис Акунин - Коронация, или Последний из романов

– Господи, нынче ведь восемнадцатое! – Я аж подскочил на сиденье, вспомнив, что это за число. – Господин Фандорин, со встречей на пустыре ничего не получится! За всеми этими заботами я совсем забыл про коронационный календарь! На субботу, восемнадцатое мая, назначены народные гуляния напротив Петровского дворца, с угощением и раздачей памятных подарков. Какой пустырь! Там сейчас, поди, сто тысяч народу!

– Черт! – нервно выругался Фандорин. – И я этого тоже не учёл. Да и не думал, что встреча состоится. Написал первое, что взбрело в голову. Непростительная оплошность!

Со всех сторон слышались возбуждённые, а отчасти и нетрезвые голоса, весёлый смех. Публика по большей части была самая простая. Оно и понятно – зрителей почище на дармовые пряники и сбитень на заманишь, а если и пожалуют из любопытства, то на трибуны, куда вход по билетам. В прошлую коронацию, говорят, на гуляние собралось до трехсот тысяч народу, а нынче, надо полагать, придёт и ещё больше. Вон, с ночи уже потянулись.

– А что, господа полицейские, правду говорят, будто кажному подорят кружку оловянную с орлом, и ажио до самых краёв казённой нальют? – спросил извозчик, поворачивая к нам оживлённую, круглую физиономию. Видно, и ему передалось настроение праздничной толпы.

– Стой, – приказал Эраст Петрович. Я увидел, что пролётка Линда остановилась, хотя до поворота к Петровскому дворцу было ещё порядком.

– Выходят! – воскликнул я.

Фандорин сунул ваньке купюру, и мы, расталкивая неторопливых мещан, рванулись вперёд.

Было темно, хоть сквозь облака и просвечивала половинка луны. Поэтому мы решились подобраться поближе, шагов на десять. На поле слева от дороги и справа, за кустами, горели костры, так что оба силуэта – один чуть повыше, второй ниже, были отчётливо видны.

– Только бы не упустить, – как заклинание, повторял я.

В эти минуты я словно забыл о его высочестве и мадемуазель Деклик. Какой-то древний, могучий инстинкт, никак не связанный с жалостью и более сильный, чем страх, заставлял сердце биться часто, но ровно. Никогда не понимал прелестей охоты, а тут вдруг подумал: верно, что-нибудь подобное испытывают гончие, когда свора рвётся с поводков травить волка.

Мы шли уже в самой настоящй толчее, будто по Невскому в разгар дня. Время от времени приходилось и локтями поработать. Вперёд вылез здоровенный детина из фабричных и заслонил обзор. Я кое-как подлез фабричному под локоть, протиснулся, и вдруг охнул от нестерпимого ужаса. Линд и Почтальон исчезли!

Я в отчаянии оглянулся на Фандорина. Тот вытянулся во весь рост и, по-моему, даже привстал на цыпочки, озираясь по сторонам.

– Что делать? – крикнул я. – Боже мой, что делать?

– Вы направо, я налево, – приказал он.

Я бросился к обочине. На траве большими и малыми кучками сидели люди. Кто-то бесцельно бродил между деревьев, вдали нестройно пели хором. С моей стороны Линда не было. Я метнулся обратно на дорогу и столкнулся с Эрастом Петровичем, проталкивавшимся мне навстречу.

– Упустили… – понял я.

Всё было кончено. Я закрыл руками лицо, чтобы не видеть толпы, костров, темно-сизого неба. Фандорин нетерпеливо потряс меня за плечо.

– Не раскисайте, Зюкин. Вон пустырь, где назначена встреча. Будем ходить, искать и ждать рассвета. Никуда Линд не денется. Мы нужны ему не меньше, чем он нам.

Он был прав, и я постарался взять себя в руки, сосредоточиться.

– Камень, – сказал я, вдруг забеспокоившись. – Вы не потеряли камень?

Только бы вернуть их живыми, а там будь что будет – вот о чем подумалось мне в эту минуту.

– Нет, он здесь. – Фандорин похлопал себя по груди. Нас толкали со всех сторон, и он крепко взял меня под руку.

– Вы, Зюкин, смотрите направо, я налево. Идём медленно. Увидите тех, к-кого ищем, не кричите – просто толкните меня в бок.

Доселе мне никогда не доводилось ходить с мужчиной под руку. Собственно, и с женщиной тоже, если не считать одной давней истории, когда я был ещё совсем зелен и глуп. Не стану вспоминать – право, история того не стоит.

В мае ночи коротки, и по небу на востоке уже пролегла розовая полоса, а сумерки понемногу начинали редеть. Петровский пустырь, да и вообще всё обозримое пространство, были покрыты сидящими, лежащими и гуляющими. Было видно, что многие расположились здесь ещё с вечера, и у костров становилось всё теснее. Под ногами то и дело попадались пустые бутылки. А по шоссе от Москвы сплошным потоком прибывали все новые толпы.

Слева, за шлагбаумами и цепочкой солдат, раскинулось широкое поле, сплошь застроенное праздничными балаганами и свежесрубленными теремами. Там-то, вероятно, и хранились царские гостинцы. Я поёжился, представив, какое столпотворение здесь начнётся через несколько часов, когда истомившееся от многочасового ожидания людское море хлынет за рогатки.

Мы бродили от шлагбаумов до дворца и обратно – раз, другой, третий. Уже давно рассвело, и с каждым разом пробираться через густеющее скопище делалось все труднее и труднее. Я беспрестанно вертел головой, оглядывая порученную мне половину пустыря, и изо всех сил боролся с подступавшим отчаянием.

Где-то вдали труба голосисто отыграла «зарю», и я вспомнил, что неподалёку находятся Ходынские военные лагеря.

Верно, семь часов, подумал я, стараясь припомнить, во сколько бывает побудка. И в ту же секунду вдруг увидел впереди знакомую калабрийскую шляпу и рядом чиновничью фуражку.

– Вон они! – возопил я, изо всех сил дёрнув Фандорина за рукав. – Слава Богу!

Почтальон обернулся, увидел меня и крикнул:

– Зюкин!

Его спутник на миг обернулся – я успел разглядеть только очки и бороду, и оба нырнули в самую гущу, теснившуюся в непосредственной близости от шлагбаумов.

– За ними! – бешено подтолкнул меня Эраст Петрович.

Впереди стоял какой-то тучный купчина, никак не желавший уступать дорогу. Фандорин без малейших колебаний схватил его одной рукой за ворот, другой – за полу длинного сюртука, приподнял и отшвырнул в сторону.

Мы ринулись через толпу – Эраст Петрович впереди, я за ним. Он рассекал людскую массу, как адмиральский катер морские волны, только буруны расходились в обе стороны. Время от времени Фандорин удивительно высоко подпрыгивал – очевидно, для того, чтобы снова не потерять Линда из виду.

– Они проталкиваются к Ходынскому полю! – крикнул мне Эраст Петрович. – Это просто отлично! Там нет толпы, зато много полицейских!

Сейчас, сейчас мы их возьмём, понял я, и мои силы удесятерились. Я поравнялся с Фандориным и гаркнул:

– А ну дорогу!

Ближе к ограждению самые предусмотрительные и долготерпеливые стояли впритык друг к другу, так что наше продвижение замедлилось.