Джулиан Барнс - Артур и Джордж

– Понимаю, сэр. Вы разрешите задать вам пару вопросов?

– Разрешаю.

– Для начала: зачем ему себя обличать?

– Чтобы сбить нас со следа. Он намеренно включает свою фамилию в списки людей, которые, как нами установлено, не могут иметь никакого касательства к покалеченному скоту.

– Выходит, он сам назначил вознаграждение за свою поимку?

– Чтобы деньги на сторону не ушли. – Энсон сдержанно хохотнул, но Кэмпбелл, похоже, не уловил юмора. – А кроме того, он в очередной раз подставляет под удар полицию. Дескать, полюбуйтесь, как стражи закона совершают оплошность за оплошностью, тогда как честный, но бедный гражданин отдает последнее, чтобы покончить с преступностью. Если вдуматься, его объявление можно расценить как клевету на органы правопорядка.

– Но… прошу меня простить, сэр… зачем бирмингемскому стряпчему сколачивать из местного хулиганья банду, которая увечит животных?

– Вы же с ним встречались, Кэмпбелл. Какое он произвел на вас впечатление?

Инспектор суммирует свои впечатления.

– Умный. Нервный. Вначале угодлив. Потом несколько обидчив. Давал советы, но мы как-то не спешили им следовать. Предложил нам привлечь к работе ищеек.

– Ищеек? Вы хотите сказать, охотников-следопытов?

– Нет, сэр, именно ищеек. Как ни странно, вслушиваясь в его голос – с интонациями образованного человека, адвоката, – я в какой-то момент поймал себя на мысли, что с закрытыми глазами вполне мог бы принять его за англичанина.

– Тогда как с открытыми глазами вы вряд ли приняли бы его за королевского гвардейца?

– Исключено, сэр.

– Да. Выходит, основным вашим впечатлением – хоть с открытым глазами, хоть с закрытыми – стала его заносчивость. Как бы поточнее выразиться? Не производит ли он впечатления человека, причисляющего себя к высшей касте?

– Возможно. Но зачем такому человеку резать скотину? Можно же как-то иначе доказывать свое умственное развитие и превосходство: например, сорить деньгами?

– То есть он даже в этом не преуспел? Откровенно говоря, Кэмпбелл, меня куда больше интересует не «зачем», а «как», «когда» и «что».

– Да, сэр. Но если вы поручаете мне арестовать этого парня, то полезно было бы узнать: каковы его мотивы?

Энсону не понравился этот вопрос, который, по его мнению, в последнее время слишком часто возникал в полицейской среде. Что за страсть – копаться в мозгу преступника? Твое дело – поймать злодея, арестовать, выдвинуть обвинения – и пусть сидит за решеткой, чем дольше, тем лучше. А какой интерес дознаваться, что происходит у него в извилинах, когда он спускает курок или разбивает твое окно? Главный констебль уже собирался высказать это вслух, но Кэмпбелл сам пришел ему на помощь.

– По крайней мере, мотив наживы исключается. Другое дело – если бы он уничтожал свою частную собственность ради получения страховки.

– Тот, кто поджигает соседскую скирду, делает это не ради наживы. Он делает это по злобе. Он делает это ради удовольствия видеть языки пламени, взмывающие к небу, или человеческие лица, искаженные страхом. Над Эдалджи, возможно, довлеет нутряная ненависть к животным. Вам, конечно, предстоит это уточнить. А если выяснится, что время нападений подчиняется определенной закономерности, если совершаются они преимущественно в начале месяца, то стоит поискать здесь сакральный смысл. Быть может, таинственное, пока еще не найденное орудие преступления – это какой-нибудь ритуальный индийский нож. Кукри или что-то в этом духе. Насколько мне известно, отец Эдалджи по происхождению парс. Парсы ведь огнепоклонники, правильно я понимаю?

Сознавая, что профессиональные методы пока ни к чему не привели, Кэмпбелл все же не торопился подменять их досужими спекуляциями. Допустим, парсы – огнепоклонники; разве не логичнее тогда предположить, что Эдалджи замышляет поджог?

– К слову сказать, я не поручаю вам арестовывать нашего стряпчего.

– Не поручаете, сэр?

– Нет. Я вам поручаю… приказываю… сосредоточить на нем все свое внимание. В дневное время организуйте скрытное наблюдение за домом викария, не спускайте глаз со стряпчего, когда тот пойдет на станцию, направьте кого-нибудь из подчиненных в Бирмингем – вдруг Эдалджи соберется отобедать с загадочным Капитаном… А после наступления темноты возьмите дом в кольцо. Позаботьтесь, чтобы стряпчий не ускользнул через заднюю дверь, чтобы он плюнуть не мог, не попав в специального констебля. Где-нибудь он проколется. Я уверен: где-нибудь да проколется.

Джордж пытается вести обычную жизнь – в сущности, пользуется правами свободнорожденного англичанина. Но это не так-то просто, когда ты постоянно чувствуешь за собой слежку, когда у дома по ночам шныряют темные фигуры, когда многое приходится скрывать от Мод, а кое-что и от матери. Отец молится усердно, как никогда; ему столь же истово вторит женская половина семейства. Джордж теперь не слишком полагается на заступничество Господа. Единственное время суток, когда к нему приходит ощущение безопасности, отмечается поворотом отцовского ключа в двери спальни.

Временами его охватывает желание отдернуть шторы, распахнуть окно и выкрикнуть какую-нибудь колкость в адрес соглядатаев, чье присутствие ощущается постоянно. Какое нелепое разбазаривание казны, думает он. К своему удивлению, он замечает, что научился владеть собой. К еще большему удивлению, от этого он чувствует себя зрелым человеком. Как-то вечером он совершает свой обычный моцион, а сзади, на проезжей части, держится как приклеенный констебль в штатском. Резко развернувшись, Джордж заговаривает со своим преследователем: это лисьего вида мужичок в твидовом костюме – ни дать ни взять завсегдатай дешевой пивной.

– Может, подсказать вам дорогу? – с трудом сохраняя вежливость, предлагает Джордж.

– Спасибо, обойдусь.

– Вы не местный?

– Из Уолсолла, если вам так любопытно.

– Уолсолл в другой стороне. С какой целью вы в такое время суток расхаживаете по улицам Грейт-Уэрли?

– Я вас могу о том же спросить.

Каков наглец, думает Джордж.

– Вы следите за мной по заданию инспектора Кэмпбелла. Это ясно как день. Вы что, меня за идиота держите? Здесь возникает один интересный вопрос: что именно поручил вам Кэмпбелл? Если он приказал вам действовать в открытую, то вы нарушаете правила дорожного движения, а если потребовал скрытности, то такому констеблю, как вы, грош цена.

Мужичок только ухмыляется.

– Это наше с ним дело, согласны?

– Я согласен с тем, господин хороший, – гнев теперь жжет, как грех, – что такие, как вы, только транжирят казенные деньги. Слоняетесь по деревне неделю за неделей, а результатов как не было, так и нет.