Борис Акунин - Сокол и Ласточка

Лорд Руперт стал возражать:

– Я не смогу принять это великодушное предложение по двум причинам. Во-первых, оно чревато для вас серьезными неприятностями. Пособничество бегству военнопленного карается тюрьмой. За пятьдесят тысяч ливров мистер Дезэссар поднимет на ноги весь Форт-Рояль…

– Мы уплывем на единственной шлюпке, которая спущена на воду, – горячо заспорила Летиция. – Пока он доберется до губернатора, пока они объявят розыск, мы успеем уйти вглубь острова!

– А во-вторых, – с неизменной учтивостью продолжил Грей, поклоном отдав должное ее доводу, – часовой уже очнулся. Разве вы не слышали, как он задвинул засов? Мы не можем отсюда выйти.

Девочка обернулась и толкнула дверь. Тщетно! Стала в нее стучать, грозно звать Ерша. Ответом было молчание – должно быть, негодяй побежал жаловаться капитану.

Но Дезэссар не торопился с разбирательством. Шло время, а мы все сидели, запертые в трос-камере.

Как ни странно, Летицию заточение не очень-то расстроило. Я ждал, что моя вспыльчивая питомица поднимет шум и грохот на весь фрегат, но ничего подобного. Она села на канаты рядом с пленником и стала выспрашивать, как он себя чувствует, нет ли где болей или онемения, не кружится ли голова. Потом принялась сгибать и разгибать ему руки и ноги. Лорд Руперт сначала протестовал, но вскоре смирился и послушно исполнял все указания. С его лица не сходила мягкая улыбка. Эта мирная, почти идиллическая сцена затягивалась.

А между тем фрегат понемногу возвращался к жизни. Над нашими головами раздавался топот – это протрезвевшие матросы готовили корабль к отплытию. Причалила шлюпка, доставившая вторую смену: донеслись бессвязные крики и нестройное пение. Наконец, зазвенела якорная цепь.

Несколько раз я деликатно пробовал обратить внимание голубков на происходящее. Я подавал голос, вежливо дергал Летицию клювом за пряжку башмака и за край панталон. Девочка не обращала на меня внимания.

Лишь когда «Ласточка» накренилась и заскрипела рангоутом, делая разворот, врач и его пациент встрепенулись.

– Боже, мы уходим в море! – вскричала Летиция.

А я тебе о чем битый час толкую?!

– Теперь мы не сможем сойти на берег. Это я виновата!

Она кинулась к двери и принялась молотить в нее со всей силы.

– Эй, в трюме! Откройте, это я, Эпин!

Но никто не откликался. Половина команды валялась на палубе пьяная, остальные управляли парусами.

Миновало не менее четверти часа, прежде чем засов открылся.

– Скотина, я вырву тебе глаза! – зарычала Летиция, давно уже перешедшая от отчаяния к ярости.

Но вместо Ерша в проеме стоял Дезэссар, собственной персоной.

– Это я распорядился не выпускать вас, мсье Эпин, пока мы не выйдем в море, – сказал он. – Такой совет дал мне Логан. Извольте следовать за мной. Мы со штурманом хотим с вами поговорить.

– А господин Грей?

– Он останется здесь, под охраной. Если снова не даст честное слово, что отказывается от мыслей о побеге. Даете слово, сударь?

Пленник пожал плечами: как-де вам могла прийти в голову подобная нелепица?

– Ну и сидите в пыльном ящике. А вы, Эпин, марш за мной!

Поведение Дезэссара переменилось таким загадочным образом, что Летиция не решилась спорить. Думаю, ею, как и мной, овладело любопытство.

Я сел девочке на плечо, и мы отправились за капитаном, а у двери карцера встал угрюмый Ерш с перевязанной головой и распухшим ртом. На Летицию он глядел с ненавистью и опаской.

В кают-компании нас ждал Гарри. Он был само добродушие.

– А вы парень не промах, мой дорогой Эпин! – воскликнул штурман со смехом. – Я догадался, откуда вы обо всем узнали. Тряхнули как следует раненого, и он вам рассказал. Браво, юноша, вы далеко пойдете. Что старый славный Тыква?

– Умер, – мрачно ответила Летиция, оглянувшись на капитана, который стоял у нее за спиной, словно загораживал выход.

– Не моя вина. Я только увернулся от выстрела. – Ирландец подмигнул. – А может, вы помогли Тыкве побыстрее покинуть этот мир? Своими расспросами, а? – Он расхохотался. – Зря старались. Я и так бы все вам рассказал. Утром, когда матросы проспятся, капитан объяснит им, куда мы плывем и зачем.

– Выходит, экипаж ничего не знает?

Дезэссар усмехнулся:

– Конечно, нет. Иначе во всех кабаках Форт-Рояля уже болтали бы, что «Ласточка» охотится за сокровищем Джереми Пратта. Вот вы на меня дуетесь, Эпин, а на самом деле вам невероятно повезло. Вы, как все остальные, получите свою долю от самого большого клада, когда-либо существовавшего в этих морях. Богатство всего в двух днях пути отсюда. А если направление ветра не переменится, мы можем оказаться на траверзе Сент-Морица и раньше.

– Сент-Морица?

– Так называется остров, где мы с Праттом спрятали богатства. – Логан расправил плечи. – Один я на всем белом свете знаю точное место.

– Все будет проделано в полном соответствии с законами его величества, – сказал Дезэссар. – Мы не какие-нибудь пираты. Королевский писец пересчитает и зарегистрирует добычу до последнего су. Это не корсарский трофей, поэтому арматор ничего не получает. По условиям контракта, если капитан злонамеренно не выполнил наказ судовладельца и произвольно изменил курс, это карается штрафом в сорок тысяч ливров. Что ж, я выплачу мсье Лефевру эти деньги, можете не сомневаться! – Капитан расхохотался. – Пускай он лопнет от злости. Треть сокровища достанется мне и моему компаньону. – Дезэссар кивнул на Гарри. Треть – команде, треть – казне.

Ирландец комично развел руками:

– Не буду от вас скрывать, дорогой доктор, я предлагал господину капитану наплевать на казну, и забрать весь куш себе. Однако мсье Дезэссар – честный человек и верный подданный его величества короля Людовика.

– Я хочу дожить свой век не беглым разбойником, который скитается по морям, а почтенным членом общества, у себя дома, в кругу семьи. – Капитан покосился на зеркало, перед которым они с Летицией учились изящным телодвижениям. – К тому же за столь весомый вклад в казну его величество обычно награждает дворянской грамотой. Я стану благородным господином Дэз Эссаром!

– Капитан, вы бы лучше сказали доктору, какова будет его доля, – прервал Гарри мечтания будущего дворянина. – Разве вы не видите, как хмуро он на нас смотрит.

– Вы останетесь довольны. – Дезэссар сделал величественный жест. – Во-первых, я верну все деньги, которые вы потратили на снаряжение судна. Во-вторых, как лекарю вам положен пай, равный трем матросским долям.

Летиция по-прежнему молчала, и Логан истолковал это по-своему:

– Он хочет знать, в какую это выльется сумму. Извольте, я расскажу. Жители города Сан-Диего заплатили Джереми Пратту выкуп за три дворца, сорок богатых домов, двести пятьдесят средних и тысячу триста скромных. Прибавьте к этому компенсацию за сохранность собора и одиннадцати церквей. Плюс портовые склады, пригородные поместья и прочую недвижимость. Всего, по счету писцов британского адмиралтейства, добыча золотом, серебром и драгоценными камнями равнялась 250 тысячам испанских дублонов, именуемых во Франции «четвертными пистолями».