Клод Изнер - Дракон из Трокадеро

Вооружившись универсальным ключом, она вошла в номер, пропахший сигарами и фиалковой водой. Затем взяла поднос, переставила его на соломенный коврик, подошла к окну и открыла жалюзи. По дороге подняла подвязку и скривилась от отвращения. Вот оно что, значит, этот «бифштекс» [35] «Бифштекс» – презрительное прозвище, которым французы называют англичан. принимает у себя женщин! А раз так, то и вся постель перепачкана, в этом нет никаких сомнений. Какие же они все-таки грязнули, эти мужчины, она поступила мудро, что осталась в девицах! Филаминта пару раз махнула веником, смела пыль под ковер, вытащила из-под вазы кружевную салфетку, протерла ею, как тряпкой, плинтуса и спинки стульев, вытряхнула в окно и направилась в ванную.

Туалетная комната была немым свидетелем неопрятности человеческого рода. Хотя свет в нее проникал лишь через узкое окошко в дальней стене, прилипшие к эмали волосы можно было разглядеть и без лупы. Мыльные разводы, следы недавнего бритья насухо в отсутствие воды напоминали Филаминте водоросли, выброшенные на песчаную отмель в Барневиле, маленьком городишке на полуострове Котантен, где она в юности работала на ферме, не разгибая спины. Филаминта уныло взглянула в зеркало, все в маленьких точечках, оставленных по причине небрежного обращения с зубной щеткой. Она наклонилась к своему отражению, поправила шиньон, улыбнулась… и застыла как вкопанная. Кроме нее, в комнате был кто-то еще. За ее спиной страшным, набитым соломой чучелом, виднелась какая-то темная масса.

Филаминта была не в состоянии пошевельнуться, мышцы напрочь отказывались ей подчиняться. Она сделала над собой нечеловеческое усилие и повернулась.

Съежившись в промежутке между ванной и биде, на нее, оскалив рот, смотрел человек. На рубашке проступила алая полоса, из груди торчала стрела с красным оперением.

Филаминта поднесла руки к щекам, затем к замершему сердцу. Ее неистовые вопли, покатившиеся с этажа на этаж, привели к неоднозначным результатам.

Полетта в номере 22 остановилась, застыла на месте и констатировала, что мочевой пузырь сыграл с ней злую шутку.

Шавка, оставленная хозяином в номере 18, задрала нос к потолку и попыталась тявкнуть, но ее першившее горло смогло издать лишь немощное урчание.

Одна почтенная матрона запуталась в своих многочисленных юбках и упала вверх тормашками, взбрыкнув в воздухе ногами.

В номере 24 Фредерик Даглан, он же Уильям Финч, выскочил из туалетной комнаты, позабыв полотенце, служившее ему набедренной повязкой. Он выбежал на лестницу, вспомнил о своем недостойном виде, вернулся за полотенцем и вновь вылетел в коридор в тот самый момент, когда горничная рысцой неслась к ступенькам:

– Покойник! – голосила она. – Как же у меня болят ноги! Я сейчас умру!

Затем заперлась в лифте, который стал спускаться вниз.

Несколько шагов – и Фредерик оказался у открытой двери соседнего номера. Он вошел, не увидел ничего необычного и направился в ванную.

Поначалу вид трупа не оказал на него никакого влияния. Раньше Даглан уже смотрел в лицо смерти, и хотя равнодушным его назвать было нельзя, единственным чувством, которое он испытывал в данный момент, было опасение, что его заподозрят в причастности к этому делу.

В то же время руки Фредерика слегка задрожали, когда он похлопал по карманам пиджака убитого, узнав в нем приветливого британца, сидевшего с ним за одним столом в обеденном зале. Того самого англичанина, который ночью принимал у себя даму.

Не успела в голове Даглана забрезжить блестящая идея, как он тут же приступил к ее осуществлению. Он завладел бумажником Энтони Форестера, развязал шнурки на его туфлях, снял их, расстегнул пояс, приподнял тело и стащил брюки. Это дело, которое он провернул с необычайной ловкостью, отняло больше времени, чем предполагалось вначале. Прижав к груди штаны с бумажником, Фредерик поспешил вернуться к себе в номер, лишь чудом избежав встречи с толпой, галопом несущейся в покои убитого.

Внимательно прислушиваясь к шуму, который становился все громче и громче, Даглан подумал было смотать удочки, но тут вспомнил, что на нем нет брюк.

В дверь постучали. Фредерик спрятал добычу под матрас и увидел перед собой чопорного субъекта с отяжелевшими веками и кожаной сумкой в руках.

– Господин Финч? Я портной Морлан, пришел снять мерки. Меня попросили сшить вам костюм.

Фредерик Даглан сдался без боя. Покопавшись в своей сумке, портной потряс в воздухе сантиметром и опоясал им плечи нового клиента. Дверь вновь открыли и в номер ввалились сотрудники отеля, незадолго до этого удостоверившиеся в правдивости слов Филаминты.

– Господин Финч! Вы, случаем, не слышали? В 26 номере шума никакого не было?

– Еще как слышал! Позвольте заметить, что ваши рекламные проспекты лгут. Тишина? Здесь, в этом отеле? Смешно! Проходной двор какой-то! Вечно кто-то уходит, кто-то приходит, кричит как полоумный. Вы что, готовитесь к проведению карнавала?

– Вы это нарочно говорите?

Филаминта Демелан, со съехавшим набок шиньоном и еще не оправившаяся от страха, вызванного прикосновением к смерти, с выражением ярости на лице в упор смотрела на этого грубияна в жилетке и полотенце, обмотанном вокруг бедер.

– Попрошу вас не выходить из отеля, произошло… произошел несчастный случай, мы вызвали полицию, которая, несомненно, допросит как персонал, так и наших постояльцев, – заявил Ломбер Дутремон.

– Куда мне идти? – парировал Фредерик Даглан. – Если я выйду на улицу в таком виде, меня тут же возьмут под белы ручки и отведут в участок. Да и потом, мне кажется, не стоило ничего рассказывать… как это по-французски?.. ах да, фликам [36] Флик – разговорное прозвище полицейских во Франции. , чтобы не пятнать репутацию вашего заведения.

Он в гневе мерил шагами комнату, за ним по пятам следовал портной, отчаявшийся снять необходимые мерки.

– Никакой связи между нашей с вами историей, разве что… отсутствие штанов… Да, в сложившихся обстоятельствах мы вынуждены рассказать о причиненном вам ущербе.

– Из того, что вы говорите, я не понимаю ни единого слова.

– У нас украли уже вторые штаны, только на этот раз… их владелец умер насильственной смертью.

Чтобы изобразить на лице удивление, Фредерику понадобилось все его присутствие духа. Полотенце соскользнуло на пол, явив взорам собравшихся длинные кальсоны. Через ширинку проглядывал неизменный мужской атрибут, который деликатность запрещает демонстрировать по поводу и без повода.

Феликс Жодье подбородком указал на этот изъян в одежде. Фредерик Даглан недоуменно уставился на него и, наконец, замер на месте – к большому облегчению портного.