Клод Изнер - Дракон из Трокадеро

– Так оно и есть, – подлила масла в огонь его жена. – От его вида у меня все поджилки трясутся. Видели его глаза? Хищная птица. Говорю вам: гриф, высматривающий жертву, чтобы набить ею брюхо!

Мэтью Уолтер тяжелой походкой шел по улице. Подмастерья, после трудного рабочего дня заигрывавшие с девицами, которые днем полировали украшения в ювелирных мастерских, при его приближении уступали дорогу. Какая-то проститутка, толстая как бочка, караулившая клиентов у водосточного желоба, резво перебежала дорогу.

Мэтью Уолтер завернул в глубину двора. Притаившись за грязными занавесками, матушка Мокрица, вырядившись в индийскую юбку, внимательно следила за всеми, кто шастал туда-сюда. Она бы обратила в звонкую монету даже звезды, если бы могла их схватить. Но этого человека она не продаст, ведь он очаровал ее сразу двумя вещами: во-первых, острыми железными побрякушками, постоянно болтавшимися у него на поясе, а во-вторых, щедрой платой. Временное жилье, которая она сдавала ему поденно, было поистине убогим. Мебель рассыпалась на глазах, металлическая сетка кровати ощетинилась торчавшими в разные стороны пружинами. Но Мэтью было все равно – мягко ему не доводилось спать никогда. На его левой руке красовалась татуировка: Свобода или смерть , украшенная красным драконом, эмблемой стяга его родного Уэльса.

Когда Мэтью было шесть лет, отец, овдовев, поместил его в работный дом. Коротко стриженный, облаченный в бумазейные обноски, превратившийся в маленького каторжника, он провел детство, по четырнадцать часов надрываясь на мануфактуре по производству корабельных снастей. Изголодавшись и растратив последние силы, устав от побоев за малейшую провинность, весенней ночью накануне своего двенадцатого дня рождения он бежал и после долгих скитаний добрался до Ливерпуля. А там – впервые увидел порт.

Может, за этим обширным пространством, усеянным лесом мачт, его ждала Обетованная земля? К каким неизведанным краям направляются эти корабли, паруса которых надувает ветер? Бомбей, Кейптаун, Шанхай, Сидней? От свободы исходил запах йода, пряностей и смолы.

Мэтью Уолтер редко вспоминал прошлое. Хладнокровный, грамотный, лишенный любых моральных устоев, наделенный развитыми аналитическими способностями, он с честью выходил из самых опасных передряг. Одиночка, не знающий ни стыда ни совести, но действующий неизменно эффективно и наверняка. В свои сорок два года он кем только не был и теперь готовился в очередной раз сменить образ жизни.

Уолтер взял лист бумаги с расписанными на нем этапами реализации проекта. Он прибыл в Париж две недели назад, и неожиданный поворот, который приняли события, ничуть не нарушил его планов. Еще несколько дней потерпеть – и взлелеянная мечта станет действительностью.

Это была не книжная лавка, а зал ожидания на каком-нибудь вокзале, – тут постоянно толклись клиенты, отнюдь не благоприятствуя конфиденциальному разговору с Виктором Легри. Заняв наблюдательный пост на тротуаре и натянув на глаза шляпу, Фредерик Даглан вглядывался в тени, мелькавшие за витриной, на которой красовалась надпись:

Тем хуже, придется бить копытом от нетерпения до тех пор, пока все эти зануды не уберутся восвояси. Он вытащил из кармана платок и приложил его к носу, чтобы уберечься от тошнотворного запаха. Поскольку воду отключили, канализация с самого утра не функционировала и Париж заполонило зловоние.

«Город превратился в сплошную выгребную яму, – подумал Фредерик. – Гляди-ка, японец. Может, это и есть знаменитый Кэндзи Мори? А одежка-то на нем не очень».

Спор между Рафаэллой де Гувелин и Хельгой Беккер был настолько ожесточенный, что появление Ихиро Ватанабе осталось практически незамеченным. Облегченно вздохнув, он проскользнул к винтовой лестнице и уселся на ступеньку.

– А я вам говорю, что Французская академия определилась в пользу женского рода!

– Это просто смешно! Ни за что не соглашусь называть автомобиль «автомобилью»! Я всегда называла это транспортное средство «автомобилем» и от своего ни в жизнь не отступлюсь.

– В таком случае возьмите на вооружение термин «пыхтелка», он в точности передает шум, производимый двигателем этого адского механизма!

После расторжения помолвки с ее дорогим Вильгельмом характер Хельги Беккер напрочь испортился. За четыре дня до свадьбы сей торговец моторизованными транспортными средствами из Франкфурта, внезапно потеряв всякое желание вводить в свой тихий, спокойный дом трещавшую без умолку женщину, решил остаться холостяком. Она грозно взмахнула рукой, сделала глубокий вдох, извлекла из сумочки серебристый портсигар и поднесла к губам сигарету.

– Вы курите! – воскликнула Рафаэлла де Гувелин.

– Да, это меня успокаивает, ведь проголосовать обсуждаемый вопрос мы не можем. Графиня де Парис в плане курения может посоревноваться с целой казармой пожарных, а покойная императрица Австрии ежедневно выкуривала по шестьдесят сигарет, не считая пары-тройки толстых сигар!

– Как! Несчастная Сисси? Ни за что не поверю.

– Тем не менее, это чистая правда.

– Как вам будет угодно, фройляйн Беккер, – изрек Кэндзи Мори. – Однако в моем заведении это запрещено. Вы, может, не обратили внимания, но здесь нас со всех сторон окружает бумага, а она – материал легковоспламеняющийся.

Рафаэлла де Гувелин испуганно подхватила своих обожаемых собачек, Белинду и Херувима, и хотела было уйти, но столкнулась со своей неразлучной Матильдой де Флавиньоль, решившей выступить в ипостаси миротворца.

– Я слышала, что двое жителей Вены, торговец и владелец кафе, решили отправиться в Париж pedibus cum jambis [39] Пешедралом, на своих двоих ( лат .). . Причем каждый из них собирается катить перед собой пустую бочку емкостью семь гектолитров и весом в сто килограммов. В день они намереваются преодолевать от двадцати пяти до тридцати километров. Если им удастся осуществить задуманное, они получат пять тысяч крон.

– Это, господин Мори, очень обрадует вашего друга, большого любителя статистики, – едким тоном бросила Хельга Беккер, показывая на Ихиро Ватанабе, скорчившегося у подножия винтовой лестницы. – Лично мне до этого нет никакого дела.

Затем спрятала портсигар и добавила:

– На кой мне сдались какие-то австрийцы?

Кэндзи предпочел остаться глухим к ее словам и продолжил выкладывать на прилавок экземпляры «Камо грядеши» [40] «Камо грядеши» – роман Генрика Сенкевича. .