Клод Изнер - Дракон из Трокадеро

Читая на ходу, Жозеф даже не заметил, как они вышли на мост Гренель.

– Жюль де Гастин! Мы с вами говорим о корабле-призраке! – воскликнул Виктор.

Они облокотились на парапет. День клонился к закату, и статуя Свободы медленно превращалась в позолоченную фигуру из числа тех, которыми принято украшать нос корабля.

– Ну да, пока наш преподаватель витийствовал, я обнаружил явное сходство между эпопеей «Марии Селесты» и историей с «Комодо».

– Зачем было еще раз повторять трюк, уже имевший место четверть века назад? – спросил Виктор.

– Положить в карман премию за спасение «Комодо» можно было только в том случае, если судно стало ничейным.

– События, свидетелями которых мы являемся, слишком запутаны и коварны. Ставкой в этой игре не может быть заурядная премия. Может, капитаны «Эсмеральды» и «Комодо» сообщники? Что, если во время своих странствий они встретились в каком-нибудь порту и составили план, конечная цель которого нам пока неизвестна?

– Может, они договорились встретиться в открытом море после того, как капитан «Комодо» разделается со своими матросами? – предположил Жозеф.

Виктор с силой сжал виски.

– Давайте задействуем воображение, вы писатель, вам это будет нетрудно. Пожар. Страх перед заразной болезнью. Членов экипажа охватывает такой ужас, что они сломя голову бросаются в ялики. Шлюпки закреплены на судне пеньковыми канатами, достаточно их перерезать и тогда…

Жозеф неподвижно уставился на прогулочный пароходик и чихнул.

– Так оно и было, сцена будто стоит у меня перед глазами! Но что стало с капитаном «Комодо»?

– Не удивлюсь, если он втихаря поднялся на борт «Эсмеральды».

– Мэтью Уолтер? Это он был капитаном?

– Предположим, что так. Но кто его, в таком случае, убил? Нам нужно установить имена пассажиров «Комодо», характер перевозимого им груза, а также размер премии, полученной Энтони Форестером. Черт возьми, мы перероем все газетные архивы, но добудем новые сведения!

Виктор подозвал фиакр, кативший в противоположном направлении. Они развернулись и проехали по мосту, багровому в закатных лучах солнца.

– У нас есть два второстепенных свидетельства: вездесущий дракон и фуражка, приведшая меня на улицу Бога, – пробурчал Жозеф.

– Нутром чую, на этой улице мы узнаем нечто чрезвычайно важное, – прошептал Виктор.

Чем ближе солнце клонилось к закату, тем больше душная атмосфера книжной лавки действовала ее обитателям на нервы.

Вниз по лестнице скатилась Мели, следом за ней – Эфросинья.

– Подавать летом эту отраву? Вы с ума сошли! Биточки из тунца, шпинат со сливками, жареные помидоры, шоколадные эклеры! Это же предумышленное убийство!

– Вы можете предложить что-нибудь получше? – мяукнула Мели, готовая вот-вот расплакаться. – Телячье легкое в красном вине и с луком? Лягушачьи лапки с рисом и пряностями?

– Легкий обед. Лег-кий! Суп из ячневой крупы, жареные морские языки, салат, компот! Вот так!

Мели, больше не сдерживая слез, вновь поднялась на второй этаж. Эфросинья, выдержав паузу, последовала за ней.

Скрючившись на табурете рядом с бюстом Мольера, Ихиро втихомолку стенал.

– Один против всех, без моего бесценного друга…

Из подсобного помещения с охапкой журналов в руках вышел Кэндзи и воззрился на беспорядок в поисках убежища, где можно было бы укрыться подальше от всех этих зануд.

Когда Виктор и Жозеф вернулись в лавку, он сухо им бросил:

– Проводили экспертизу очередной библиотеки? Я запрещаю вам, слышите? А вы, Жозеф, впредь не хватайте книги за корешки, когда снимаете их с полки.

– Да я никогда… – запротестовал обвиняемый.

Кэндзи кучей свалил журналы на прилавок, затем взял один и вновь принялся за Виктора:

– Почему бы вам не навести в порядок в наших каталогах? Или вы думаете, что заболеете от этого менингитом?

Он надел редингот и схватил цилиндр, покоившийся на кипе книг, которая не замедлила рухнуть, увлекая за собой табурет. Воспользовавшись этим отвлекающим фактором, Ихиро упорхнул со своего насеста.

– Господа, я на несколько дней уезжаю, – сказал Кэндзи. – Надеюсь, вы будете верно нести службу.

– И куда вы собрались?

– Меньше знаешь – крепче спишь.

– Мы должны знать, где вас искать, – разозлился Жозеф, – в противном случае я больше глаз не сомкну!

– В деле сочинения хороших романов бессонница – лучший друг писателя. Вот так-то, господин литератор. Пойдемте, Ихиро.

– Я? Вы уверены? Прямо сейчас?

– Я решил воспользоваться вашим советом, господа. Мы отправляемся в изгнание. Как гласит народная мудрость, зебра чувствует себя в безопасности только среди себе подобных. Ватанабе- сан , все необходимое у вас наготове?

– Да, Мори- сан , кимоно, хакама [102] Хакама – первоначально в Японии кусок материи, обертываемый вокруг бедер, позднее – длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку. , камисимо [103] Камисимо – костюм, который самураи и придворные носили в эпоху Эдо. , парик и деревянные башмаки у меня в сумке, – ответил Ихиро, и в глазах его зажегся лучик надежды.

– Отлично, тогда в путь.

Жозеф пожал плечами.

– Переодеться самураем любой дурак может, – недовольно проворчал он.

– Только не вы! – воскликнул Кэндзи. – Самурай, дорогой мой, готов умереть в любую минуту.

– Кэндзи, – вмешался в их спор Виктор, выступая в роли миротворца, – настоятельная необходимость в этом еще не назрела, поживите пока у Эфросиньи, там вы будете в безопасности.

– Несмотря на все благодушие этой дамы, мы будем ее стеснять. Так что в ваших же интересах активизировать поиски. Ихиро- сан , когда эта история закончится, вы мне за все ответите. Тоже мне шнорер нашелся!

– А что такое шнорер? – заскулил тот.

– На идише так звучит слово «попрошайка»!

– Вы говорите на идише? В таком случае у вас бесспорные способности к языкам, – признала Эфросинья, за несколько мгновений до этого спустившаяся по лестнице.

– В довершение всех бед Джина напрочь отказывается пожить у дочери! – продолжал Кэндзи. – Я буду волноваться. Виктор…

– Хорошо, я буду спать в вашей гостиной. Таша, ничего не зная, этого явно не оценит.

– Бедный мой друг, неужели вы в самом деле считаете, что Таша не в курсе ваших шалостей? Святая простота! Ну что, мы договорились, вы остаетесь здесь?

– Да, да, – скрепя сердце уступил Виктор.

На вершине лестницы показалась Джина.

– Нет. Тем более что одна я в любом случае оставаться не буду. Попрошу Мели ночевать на нашей половине. В обращении со скалкой она настоящий эксперт.

– Ага, только пирожные на вечер приготовить не может! – запротестовала Эфросинья. – Потому что ровным счетом ничего в них не понимает!