Владимир Андриенко - Сотрудник Абвера. Вдова: Архив царского профессора

Савик Нечипоренко прибыл в управление гестапо на автомобиле который выделили ему румыны, на все время его пребывания в Харькове. Майор Ион Драгалина из 6-го армейского корпуса новосформированной 4-й румынской армии высказал свое удивление вызову в гестапо.

Драгалина находился в госпитале на излечении и среди румынских офицеров был завсегдатаем концертов Нечипоренко.

– Почему это они вызывают вас, Савик? Вы гражданин королевства Румыния. И мы союзники в этой войне.

– Очевидно, что гестапо интересуют подробности моего пребывания у партизан.

– Они сами не могут обеспечить безопасность своего тыла, а допрашивают пострадавших вместо того чтобы работать.

– Но я готов посетить местное гестапо, майор. Мне ведь не трудно еще раз дать им показания, если они им так нужны.

– Если возникнут проблемы, сразу известите меня. Савик. Без церемоний!

– Спасибо, майор. Но не думаю, что это понадобится.

– Машина в вашем распоряжении, Савик и мой шофер.

– А вот за это отдельное спасибо, майор.

– Надеюсь мы еще встретимся в Харькове, Савик?

– Почту за честь, майор распить с вами бутылку коньяка.

– Ловлю вас на слове, Савик.

Нечипоренко сел в авто и приказал шоферу везти его к управлению службы СД. И уже через полчаса Савик сидел в кабинете гауптштурмфюрера Вильке.

– Я не хотел вас беспокоить, господин Нечипоренко.

– Какое беспокойство, господин гауптштурмфюрер? Я все понимаю. И готов осветить на ваши вопросы. Хотя я уже говорил с офицером гестапо, когда был в госпитале.

Нечипоренко показал на раненую руку.

– Все это простая формальность, господин Нечипоренко. Или вы предпочитаете русский язык?

– О! Господин гауптштурмфюрер хорошо говорит по-русски. А я, как видите, с немецким испытываю затруднения.

– Не стоит на себя наговаривать, господин Нечипоренко.

– Но в Кишиневе все говорят по-русски и там это родной язык для многих. И мой родной язык тоже русский.

– Вы знакомы с майором Драгалиной?

– Он был на моих концертах в Кишиневе. Но близко мы не были знакомы. Я познакомился с ним только здесь в Харькове. Майор проходит лечение после ранения. И он нашел мне нового аккомпаниатора!

– Вот как?

– Мой аккомпаниатор погиб во время нападения партизан. Ужасная судьба быть погребенным в чужой земле. Я ведь и сам играю на рояле. И неплохо. Смею вас уверить. Но моя рука. И майор привел мне отличного парня. Виртуоз! Я возьму его к себе.

– Скажите, господин Нечипоренко.

– Прошу вас называть меня просто Савик. Я к этому привык. Не нужно «господина Нечипоренко».

– Как пожелаете, Савик. Расскажите мне о нападении партизан.

– О! Это было так стремительно, что я даже опомниться не успел. Да еще и ранение. Нападавшие действовали слишком стремительно. Они были в таких костюмах в широких балахонах с пятнами и с ветками, которые были на их касках. Они выпрыгнули словно из-под земли, герр Вильке. Признаюсь вам. Я испугался.

– Значит, действовали они как профессионалы?

– Наверное, так, ибо я не знаю, как они действуют. Я человек не военный, герр Вильке.

– Но что они хотели от вас?

– От меня ничего. Они искали какие-то документы. И спрашивали про штабного офицера. Потом поняли, что ошибись, когда нашли в сопровождавшей нас машине реквизит и музыкальные инструменты. Многие из них утеряны. Мы взяли только самое ценное. Мой акордеон. Две гитары.

–И вас держали в отряде?

–Это была какая-то временная стоянка. Капитального жилья там не было. Палатки.

–И вы пробыли у них неделю.

–Шесть дней, гауптштурмфюрер. Потом нас отпустили.

–И вернули документы?

–Это они сделали сразу. Мой румынский паспорт был мне возвращен. Как и моей второй певице.

–Что вы делали у них?

–Пел, – ответил Савик.

–Пели?

–Они оказались любителями песен господина Лещенко. И я пел для них. И скажу вам правду, зрители они благодарные.

–Вам все равно для кого петь?

Нечипоренко спокойно пожал плечами и ответил:

–Я артист, а не политик. Да и раздражать людей с оружием в руках себе дороже. Тело моего аккомпаниатора до сих пор у меня перед глазами. А ведь на его месте мог оказаться и я.

Савик снова показал глазами на свою забинтованную правую руку…

Харьков.

Концерт.

Группа Савика Нечипоренко.

23 мая, 1942 год.

Немцы были в приподнятом настроении. Обстановка на фронте тому способствовала. 17 мая 1-я танковая армия Клейста нанесла удар по наступающим частям Красной Армии. И уже в первый день наступления немцам удалось прорвать оборону 9-й советской армии Южного фронта. К 23 мая значительная часть группировки Красной армии оказалась в окружении в треугольнике Мерефа-Лозовая-Балаклея.

Именно в этой обстановке пришлось выступать на первом концерте Савику Нечипоренко. Они с Жорой подготовили пять песен, которые исполнит Савик.

– Нам нужно понравиться публике, – сказал Жора.

– Думаешь, что начать стоит с русского романса? Но я не так хорош в этом.

– Нет. Романс слишком сложно. У нас нет времени на репетиции. Румынская песенка.

– Румынская?

– Да я тебя в два счета научу. В зале будут румынские офицеры.

Но за день до концерта с Нечипоренко говорил начальник гестапо города Харькова оберштурмбанфюрер Клейнер.

– Завтра стараниями немецкого командования вы даете свой первый концерт в городе, господин Нечипоренко.

– Я благодарен немецкому командованию за представленную возможность.

– Просто благодарности мало, господин Нечипоренко, – сказал Клейнер. – Вы должны показать населению, что Германия освободила их от ига большевиков. Что вы намерены исполнить?

– Планируется начать концерт румынской народной песней. Затем две песни из репертуара господина Лещенко. С этими песнями господин Лещенко объездил всю Европу в 30-е годы, герр Клейнер.

– Это хорошо, но в самом начале нам нужно не это!

– Но в зале будут офицеры румынской армии, герр Клейнер.

– Это понятно, господин Нечипоренко. Но город освободили немецкие войска. И им стоит отдать должное в первую очередь. Да, в зале будут не только офицеры вермахта, но и румынской и венгерской армий. Но немцам стоит отдать должное. Как вы считаете, господин Нечипоренко?

– Как прикажете, герр Клейнер.

– Вот и отлично! Вы поёте на немецком, господин Нечипоренко?

– Нет, герр Клейнер.

– Совсем?

– Я не имею опыта исполнения немецких песен.

– Но ваш аккомпаниатор способен сыграть на рояле немецкую патриотическую музыку? Вагнера, например.

– Я этого не знаю, мы знакомы с новым пианистом не так давно. Мой погибший аккомпаниатор это умел. Да и я умел, до моего ранения. Но теперь уже не смогу.