Вячеслав Каликинский - Агасфер. Золотая петля. Том 1

– Семушка, да нешто можно так долго валяться?! Твой котеночек соскучился, а ты этого монстра в дверях поставил – он даже меня не пускает, представляешь? Меня!

– Придется под трибунал этого подлеца Торчинского отдавать, – с улыбкой ответил на супружеский поцелуй атаман. – Ему строго-настрого было велено: ни-ко-го! А тебе чего не терпится, Машенька? Какое такое срочное дело выискала?

Супруга ответила не сразу, была занята: старательно расчесывала атаманские усы, поэтому заговорила чуть погодя:

– Ну, милый, во-первых подхорунжий Николаев. Ты его, котик, слишком уж в оборот взял. Ну, подумаешь – по люстре в заведении «Лондон» пострелял! А ты его сразу разжаловал – и в солдатские роты! Да разве так можно, котик? Он ведь такой милый, такой обходительный! И в солдаты! Отмени приказ, я тебе велю, котик мой усатый!

– Успел, поплакался, – сердито буркнул Верховный, стараясь освободить усы из цепких пахучих пальчиков. – Какой же я генерал, ежели собственные приказы ежеминутно стану менять? И не проси! И не проси! Так что давай прекратим, Машенька! Не вовремя ты со своим Николаевым, ей-богу! Ну, что еще у тебя? Пусти, встану хоть, а то занесет кого черт со срочным донесением – а атаман под бабой!

– Да кого ж занесет, ежели твой Торчинский в дверях насмерть стоит? – расхохоталась супруга. – И у меня дела тоже срочные, важные! Ладно, не жалко тебе Николаева – тогда скажи: куда нынче завтракать поедем? В «Бристоль»? Давай в «Бристоль», а, котик? Мне шепнули, что управляющий сего заведения где-то откопал чудесное старое французское вино! Смерть хочу попробовать!

– Хорошо, пусть будет «Бристоль», – согласился Семенов, пытаясь выбраться из-под такого податливого и желанного тела. – Все у тебя?

– А у тебя? – жарко дохнула ему в ухо супруга, бесцеремонно запуская руку в адмиральские кальсоны. – А у тебя, котик?

Котик засопел, даже двигаться от хлынувшего в нижнюю часть тела жара перестал. Когда лежать неподвижно стало невмоготу, обхватил супругу руками, ловко вывернулся из-под нее, зашуршал шелковой юбкой, наткнулся на бантики подвязок и аж застонал от досады от препятствия, задвигался энергичнее.

– Гришенька, погоди! Юбку помнешь! Погоди ты! К тебе шутейно, а ты как истинный солдафон… Погоди, говорю, дай корсет расстегнуть…

Через четверть часа растрепанная атаманша выскользнула из растерзанной постели, проворно начала собирать рассыпавшиеся по простыням шпильки.

– Солдафон ты, котик! – приглушенно зашепелявила супруга: рот был занят шпильками. – Солдафон и жеребец! Истинный жеребец – сапог даже не снял, мужлан! Смотри – теперь чулки менять надо! А чулки-то французские – знаешь, сколько такие нынче стоят? Я за эту пару кулон с цепочкой отдала, золотые!

Атаман курил у окна, добродушно посмеивался, растирал рукой полегчавший пах.

– Ништо! У тебя этих чулок – полный сундук, не обеднеешь!

Покончив с прической, запыхавшаяся атаманша принялась приводить в порядок платье – слава богу, не помялось! Хорошие все-таки ткани у китайцев… А вот бантик все-таки оторвался, не выдержал «напора страсти».

– Ну, так что? – Семенов докурил папиросу, загасил окурок о подошву сапога и положил на подоконник. – В «Бристоль», что ли, нынче? Или в ресторацию мсье Куберта?

– Не-а, к Куберту не хочу: там так ску-ушно! – надула губки супруга. – Там одни спекулянты – только и шушукаются, будто заговорщики! Ты мне лучше скажи, котик, у нас ведь эвакуация намечается? А то ведь мне и собираться неделю надо…

– Что за эвакуация? – насторожился Семенов. – Кто это тебе такую глупость в ушки надул?

– Все секретничаешь, Семушка! – притворно вздохнула атаманша. – Думаешь, я не знаю, что корпус генерала Бангерского в рейд какой-то секретный собрался?

Семенов насупился всерьез: вот тебе и военная тайна, всем бабам известная! Двумя прыжками подскочил к супруге, взял за плечи, заставил глядеть в глаза:

– Откуда про задание Бангерского узнала?

– Ты чего, Семушка? – попыталась вырваться супруга, но тут же поняла, что сдуру перескочила некую границ: тут уже поцелуйчиками не отобьешься. – Больно же, отпусти!

– Ты лучше скажи, милая! – Атаман улыбался, но как-то нехорошо. – Неужто и чуню эту неумытую обольстила? Непохоже вроде: этот бывший красный латышский стрелок хоть и с двойным дном, а присягу блюдет! Он сказал?!

– Да ну тебя, Семушка! – Мария Михайловна вырвалась-таки из цепких пальцев супруга, покривилась от боли. – Будто, кроме чухонца этого, в корпусе нормальных офицеров нет! И что за тайна, ежели корпус вот уже неделю на казарменном положении? Все отпуска и отлучки отменены – да тут дурак догадается, что серьезное что-то готовится! И ты мне больно сделал, мужлан! Не пойду с тобой нынче никуда, вот!

Круто повернувшись, атаманша направилась к двери – впрочем, спешила не очень, дала супругу догнать ее.

– Ну, прости, прости, котенок! – Семенов схватил ее за руки, покрыл их торопливыми поцелуями. – Глупость, действительно: перевести Корпус на казарменное положение и думать, что никто ничего не поймет! Машенька, хоть ты мне и самая родная, но прости: не все говорить могу! Единственно могу сказать: Корпус выдвигается по моему личному указанию. Настолько секретному, что и приказ я генералу Бангерскому вынужден не в письменном виде отдать, а в устной форме!

– Расскажи, расскажи, Семушка! – выдохнула Мария Михайловна. – Это как-то связано с золотом из подвалов Купеческого банка? Ну, хоть намекни, Семушка: много ли его у нас там?

Семенов снова закурил, ломая спички. Выпустив пару клубов дыма, признался:

– Во-первых, милая, то золото не мое и тем паче не твое. Его предназначение – на великое дело будущего, а не на твои шпильки-чулочки. Так что и интересоваться тебе этими сокровищами не к чему. Во-вторых, непосредственно с золотом планируемый рейд Бангерского не связан. Но отношение к нему имеет прямое, не скрою. И все! Больше ничего сказать не могу! Потом, лапушка! Все потом! Вот ты спрашиваешь – когда собираться? Дельный вопрос! Вот это я скажу: тебе – прямо сейчас!

– А ты? Ты что – бросаешь меня, Семушка? Ты меня бросаешь? – губки атаманши задрожали.

– Что ты, милая! Что ты! Куда я без тебя? Просто… Просто мы временно расстаемся. Я тебе и поезд уже приготовил. Поедешь с комфортом, с надежной охраной! Целый батальон сопровождения отдаю, цени!

– А куда? Куда мне ехать?

– Сначала до Владивостока. Там тебя встретят люди японского командующего Ооя. Посадят на пароход до Иокогамы. Там немного погодя и встретимся, голубушка!

– Господи, Семушка, а ты? Опять воевать тут станешь? Котик, я боюсь!

– Не-ет, воевать я больше не стану, – криво улыбнулся атаман. – Во всяком случае, в обозримом будущем. Просто нам вместе ехать нельзя, понимаешь? Ну, иди, иди, родная! И смотри: никому про свой отъезд! Собирай свои чулочки-подвязки, а вечером я Торчинского с командой для твоих сундуков пришлю – и поедешь с Богом! Иди, иди! И генералу Нацвалову скажи – он в приемной дожидается, пока мы с тобой милуемся – пусть сразу же заходит!