Вячеслав Каликинский - Агасфер. В полном отрыве

Теперь оставалось только ждать…

Наверху, на твердой и жесткой багажной полке, тряска и раскачивание вагона мчащегося поезда ощущались гораздо сильнее, нежели на мягких диванах, и Новицкий долго ерзал на своем тесном «насесте», выбирая позу поудобнее. Положил было перед собой часы, но тут же убедился, что в темноте стрелок не видать.

Напряжение Новицкого понемногу проходило, и он скоро обнаружил, что его тянет в сон. Рассердившись на собственную слабость, он время от времени принимался щипать себя и колотить ладонями по щекам. И все равно задремал…

Из дремы Новицкий вынырнул как из омута, и уже хотел было снова отхлестать себя по щекам, как вдруг снизу донесся какой-то металлический звук. Сон как рукой сняло; сжав рукоять тяжелого револьвера, Новицкий напрягся. Неясный звук скоро сменился приглушенным скрежетом замка. Отодвинувшись в глубину полки, Новицкий ждал.

Вот на полу появилась полоска света из приоткрытой кем-то двери: ночной «визитер» прислушивался и всматривался в темноту купе. Потом полоса света расширилась, и ее накрыла чья-то тень. Дверь, чуть скрипнув, закрылась, и в купе снова стало почти темно.

Теперь Новицкий явственно слышал тяжелое прерывистое дыхание замершего внизу, совсем близко – руку протяни, и достанешь – противника. Пахнуло керосином и разогретым металлом – Новицкий понял, что у противника потайной фонарь с заслонкой. Повозившись с фонарем, «визитер» чуть сдвинул заслонку, и по купе заметался яркий и узкий луч света. Луч замер на мундире Витте, и человек шагнул вперед.

Потом свет снова заметался по полу: убийца явно что-то искал. Новицкий увидел его руку, поднявшую с пола расшитую мягкую домашнюю туфлю Матильды Ивановны. Не успел подпоручик подивиться – зачем «визитеру» сия обувка, как тот поставил фонарь на столик с бумагами, вытянул вперед руку с револьвером, прижимая второй туфлю к дулу.

В тесном пространстве купе прогремели два выстрела подряд. Мягкая женская туфля несколько приглушила грохот револьвера, однако выстрелы все равно резко ударили по барабанным перепонкам. На одеяле Витте появились два черных пятна-ожога.

Револьвер-самовзвод, машинально отметил Новицкий, готовясь прыгать вниз. И прыгнул на убийцу – в тот момент, когда тот, повернувшись, два раза выстрелил во вторую «фигуру» под одеялом.

Убийца в последний момент, очевидно, заметил летящую на него сверху тень, однако отреагировать не успел: Новицкий обрушился на него всей тяжестью, сбил с ног и сам основательно «приложился» обо что-то головой.

Противник под ним то ли вскрикнул, то ли хрипло выдохнул – и не двигался. Новицкий потряс головой, прогоняя вспыхивающие от удара искры перед глазами. Сел на податливое тело, направив свой смит-вессон в голову противника. Ткнул стволом под подбородок неестественно подвернутой головы, и только сейчас сообразил, что убийца мертв. Новицкий начал подниматься на ноги, ошеломленный тем, что только что убил человека. Потом вдруг вспомнил про второго проводника – тот мог быть совсем рядом, прямо за дверью. Ругая себя последними словами, Новицкий пинком распахнул дверь, выскочил с револьвером в руке в коридор.

Второй проводник маячил где-то в конце коридора, у служебного купе, с револьвером в левой руке. Появления Новицкого, выскочившего из купе как черта из табакерки, он явно не ждал. Взвизгнув от ужаса, проводник повернулся и бросился в сторону тамбура.

– Стой! – рявкнул Новицкий, поднимая смит-вессон. – Стой, кому говорю!

Но тот и не думал останавливаться и рвал дверь в тамбур, забыв от волнения – в какую сторону она открывается. И, уже справившись с тяжелой дверью, обернулся и выстрелил в Новицкого. Видя, что противник вот-вот скроется, тот прищурил глаз и совсем было нажал на курок – как вдруг на линии огня оказалась всклоченная голова Витте, высунувшаяся из купе.

– Назад! Голову прячьте! – закричал Новицкий.

Голова, рассмотрев направленный в ее сторону револьвер, проворно исчезла. Но было поздно: фигура проводника уже скрылась за дверью.

– Проклятье! – Новицкий рванулся следом, руками и ногой захлопывая двери купе, в которые пытались выглянуть разбуженные выстрелами пассажиры. – Не сметь открывать двери! Сидеть по местам!

В этот момент вагон резко дернулся, и Новицкий, не удержавшись на ногах, упал. Вагон наполнился криками свалившихся с диванов пассажиров, грохотом. Сообразив, что проводник включил экстренное торможение и сейчас наверняка спрыгнет с поезда, Новицкий с трудом поднялся на ноги и побежал вперед, преодолевая инерцию останавливающегося вагона.

Нажал на ручку двери, и та резко распахнулась от той же инерции, едва не размозжив Новицкому руку. Шипя от боли, он выскочил в тамбур – тот был пуст. Спрыгнул, негодяй…

Недолго думая, Новицкий прыгнул в зев двери. Неудачно приземлившись, упал, ободрал лицо и бок. Поезд почти остановился, локомотив подавал тревожные гудки.

Новицкий поднялся и похромал к хвосту состава, где мелькали фонари и слышались голоса. Ничего не видя в кромешной темени, он пару раз снова падал, вставал, и непрерывно ругаясь, шел и шел на свет фонарей.

Его приближение заметили и услыхали. Несколько фонарей развернулись в его сторону, осветили огромный револьвер. Голоса настороженно смолкли. Подойдя ближе, Новицкий увидел группу железнодорожных чинов – проводников и кондукторов.

– Видели кого-нибудь? – задыхаясь выкрикнул он.

Железнодорожники загомонили:

– Сиганул ктой-то на ходу…

– Или выпал, кто его разберет?

– Разбился, должно: на этом перегоне курьерские меньше пятидесяти верст в час не делают.

– Первое время выл ктой-то во-он тама…

– А вы кто будете, господин хороший?

– Полиция, – соврал Новицкий. – Дайте фонарь, господа. Со мной ходить не надо: преступник вооружен.

– Может, пособить все-таки? – неуверенно предложил кто-то уже ему в спину.

Новицкий обернулся:

– Если фонарем круг сделаю, то попрошу двоих на помощь. С брезентом, или шинелью какой: вытащить злодея – мертвого или раненого…

Дальше Новицкий шагал по шпалам, прислушиваясь и светя сильным фонарем в редкий кустарник под насыпью. Интересно, размышлял он. Интересно: далеко ли успел отъехать поезд после включения тормоза? Проводник-то, видать, прыгнул не сразу…

Только успел подумать – и сразу увидел в нескольких саженях от рельсов распростертое тело. Новицкий осторожно приблизился: лицо проводника было разбито, кровь расплывалась и под распахнутой форменной тужуркой, но глаза моргали.

– Помо… Помоги, ваш… бродь, сдаюся я… Хребет сломал, должно, ног не чую…

Револьвера в руках у фигуры не было – видно, потерял при падении. Обернувшись, Новицкий сделал круг фонарем, и вскоре послышались приближающиеся голоса, по насыпи заметались огни фонарей.