К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— А теперь мы сообщили все вам, — без лишних церемоний сказал лорд Парр. — Что вы об этом думаете?

— Это усиливает подозрения относительно того, что сведения, добытые Вандерстайном на материке, верны, — ответил я. — Кто-то просит у короля полномочий, данных ему Богом. Это может означать только верховное главенство над Церковью, и потребовать сие мог один лишь папа римский.

Старый лорд согласно кивнул:

— Именно так мы и подумали. Если Бертано — посланник папы, то, похоже, ценой примирения был отказ от главенства Генриха над Церковью в Англии.

— И судя по словам короля, послание должно было быть отослано обратно папе? — уточнил я.

— Я думаю, оно уже отправлено. Если так, то это сделали через Пейджета, — заключил Кранмер с необычной для него мрачностью и криво улыбнулся. — А вчера Пейджет заявил Тайному совету, что после визита д’Аннебо король с королевой отправятся в небольшую поездку — всего лишь в Гилдфорд, — и огласил список членов Совета, избранных сопровождать его. Все они сплошь — сторонники реформ. А Гардинер, Норфолк, Рич и прочие наши враги останутся в Лондоне дожидаться возвращения его величества; им поручено обеспечивать, чтобы колеса правительственного механизма продолжали крутиться. Так что все окружающие короля люди, имеющие доступ к его уху, будут нашими союзниками.

Лорд Уильям поднял руки и сцепил пальцы:

— Все сходится.

Томас улыбнулся:

— Те, кого решено оставить в Лондоне, не выразили радости по поводу услышанного в Совете. — В его голосе слышалось удовлетворение, а также облегчение.

— Но мы так и не нашли «Стенание грешницы», — напомнил я.

— С этим уже ничего не поделать, — прямо заявил лорд Парр. — Остается только надеяться, что похитители сообразили, что упустили свой шанс и что дело католиков проиграно, а потому — извини меня, Кейт, — избавились от рукописи. Король больше не изменит своей политики, — добавил он.

Кранмер отчаянно замотал головой:

— Ну, положим, с нашим королем этого никогда нельзя исключать. Но я согласен, охота за книгой — уже не вопрос жизни и смерти, как то было прежде.

Я посмотрел на Екатерину:

— Поверьте, ваше величество, мне жаль, что я так и не смог найти рукопись. Простите меня.

— Господи, хватит уже повторять одно и то же! — резко прервал меня Парр. — Вы сделали что могли, даже если этого оказалось недостаточно. А теперь от вас требуется лишь молчать.

— Клянусь, я буду молчать, милорд.

— Ваши усилия на службе ее величеству не будут забыты, — заверил меня архиепископ.

Это был намек, что мне пора уходить. Я немного изменил позу, чтобы поклониться, избежав боли в спине, так как она все еще ныла с тех пор, как Николас повалил меня на землю, спасая от стрелка с аркебузой. Но тут с кресла поднялась королева:

— Мэтью, прежде чем вы уйдете, я бы хотела снова немного поговорить с вами. Пойдемте — вы уже видели мою галерею, но не при дневном свете. Давайте погуляем там. Мэри Оделл сопроводит нас.

Она кивнула Кранмеру и лорду Парру, которые низко поклонились, и, шурша шелком платья, направилась к двери. Я последовал за ней.

Теперь, когда через высокие окна внутрь лился свет, показывая пышные краски во всей красе, галерея королевы была великолепна. Птички в клетках прыгали и радостно пели, а ее величество медленно шла мимо. Я почтительно отстал на пару шагов, а Мэри Оделл замыкала шествие. Ее полное лицо ничего не выражало, но, оглянувшись, я заметил в глазах женщины настороженность.

Королева остановилась у ниши, в которой на мраморной тумбе стоял инкрустированный драгоценностями ларец. В нем хранились золотые и серебряные монеты с изображениями давно умерших королей и императоров. Некоторые монеты стерлись почти до полной гладкости, другие ярко сверкали, словно бы их только что отчеканили. Екатерина поворошила их длинным пальцем:

— Меня всегда интересовали древние монеты. Они напоминают нам, что мы всего лишь пылинки среди веков. — Она осторожно взяла одну. — Император Константин, установивший в Римской империи христианство. Эту монету несколько лет назад нашли близ Бристоля.

Королева подняла голову и посмотрела в окно: оно выходило на берег Темзы ниже дворца, и было видно, что вода отступает с отливом. Я проследил за ее взглядом, и мои глаза привлекла куча выброшенного из дворца в грязь мусора — овощная ботва, кости, свиная голова… Над отбросами кружили и кричали чайки: время от времени они садились и что-то клевали.

Ее величество с досадой отвернулась:

— Попытаемся взглянуть на противоположную сторону.

Мы перешли на другую сторону галереи, где окно выходило на маленький дворик с лужайкой между двумя зданиями. Там, о чем-то беседуя, шли два человека, и я узнал их. Один из них был епископом Гардинером, крепко сбитым, с красным лицом и снова одетым в белую шелковую сутану. Другой, помоложе, широкоплечий и угрюмый, с черной бородой, был Джоном Дадли, лордом Лайлом, командовавшим в прошлом году морскими силами при Портсмуте. Его оборонительная стратегия помогла отразить вторжение французов. Значит, он вернулся из своей миссии за границей — еще один старший советник, благосклонный к радикалам. Все шахматные фигуры были теперь расставлены. Я видел, что Гардинер что-то воодушевленно говорит, и на его грубом лице впервые на моей памяти появилось вежливое выражение. Каким-то образом по мимике и осанке этих двоих я догадался, что епископ защищается. Лорд Лайл наклонил голову. «Вот как, — подумал я, — происходит действительная борьба за власть: разговоры в укромных уголках и садах, кивки, переглядывания, пожимания плечами, наклоны головы… Но ничего при этом не записывается».

Королева подошла ко мне. При виде Гардинера на лице ее появились отвращение и страх, но она тут же подавила свои чувства.

— Вернулся лорд Лайл, — заметил я.

— Да. Еще один наш союзник. Интересно, что они обсуждают.

Екатерина вздохнула и отошла от окна, а потом очень серьезно взглянула на меня и сказала:

— Я хочу, чтобы вы знали, Мэтью, что я безмерно благодарна вам за оказанную помощь. Я чувствую, что это дорого вам обошлось. А мой дядя, может быть… не очень умеет ценить чужой труд. Но все, что он делает, — это ради меня.

— Я знаю.

— Похоже, мою книгу так и не найдут. Печально думать, что она валяется где-то в куче мусора, но так оно, пожалуй, и вправду безопаснее. Видите ли, это было мое признание веры, признание, что я грешна, как и все, но что через молитвы и Библию я нашла путь к Христу. — Ее величество вздохнула. — Хотя даже моя вера не защитила меня от ужасного страха в эти последние месяцы. — Она в нерешительности закусила губу и, помолчав, добавила: — Возможно, вы сочли меня вероломной, когда я повторила сказанные королем слова. Но нам нужно знать, что означает этот визит из-за границы.