К Сэнсом - Каменное сердце

— Пошли! — позвал я Эмму, отправляясь следом за моряками и скрипя зубами от боли в плечах.

Какое-то мгновение я опасался, что девушка останется на месте, однако слух подсказал мне, что она торопится следом. Мы оказались на трапе. Внизу люди отчаянно рубили сеть своими ножами. Чья-то протянувшаяся ладонь схватила меня за руку, и полный отчаяния голос выкрикнул:

— Помогите нам!

Но тут на нас обрушилась вода, а вместе с ней, как удар, холод, и я почувствовал, что меня уносит прочь. В те доли секунды, когда я ощутил себя на гребне волны, мне удалось еще заметить, как градом сыплются солдаты с юта сквозь открытые или сломанные задвижки и люки… Голубь, глаза которого были полны ужаса, в тяжелой красной бригандине, как камень, пролетел мимо меня… За ним рухнул полный Снодин, отчаянно размахивая руками и вопя. Поднимая столбы брызг, солдаты падали в море и исчезали: тяжелая одежда и шлемы немедленно уносили их на дно. Всех… всех до единого. Оставшиеся в ловушке под сетью и на нижних палубах подняли отчаянный крик. Но тут над моей головой сомкнулась холодная вода, и я успел только подумать: «Вот он, тот конец, которого я всегда опасался… Видно, мне все-таки суждено утонуть». И тут боль вдруг оставила меня.

На несколько мгновений мною овладел полнейший, абсолютный ужас, а затем я ощутил, что меня несет вверх и вперед, и голова моя оказалась над поверхностью. Брыкаясь в воде, я отчаянным глотком хлебнул воздуха, и меня отнесло на несколько ярдов от «Мэри Роуз». Огромный корабль лежал на боку и быстро тонул. Часть фока уже плавала по воде, а стеньга и сама фок-мачта почти горизонтально лежали над бурлящей водой. По ним бежали крохотные бурые силуэты: нетрудно было понять, что это крысы. Удивительным образом уцелели оба марсовых на фок-мачте — они цеплялись за снасти и жалкими голосами молили о помощи, а их огромная мачта, верх которой раньше можно было увидеть, только задрав голову, теперь находилась всего в нескольких футах над волнами. Жутких воплей солдат и матросов, оказавшихся в ловушке под сетью, больше не было слышно. Я огляделся по сторонам: всего дюжины две людей, как и я, брыкались и кричали, оставаясь на поверхности воды, да еще несколько свежих утопленников плавали спинами вверх. Ну, про крыс я не говорю. В нескольких футах от меня громко булькнуло и всплыл пузырь воздуха. Корабль осел, уходя под воду.

Я вновь ощутил силу, увлекавшую меня вниз. Быть может, причиной ее было судно, опустившееся на морское дно, до которого от поверхности было футов пятьдесят, — оказавшись под водой, я увидел среди множества пузырей неясные очертания носовой надстройки. Она как будто шевелилась, отваливаясь от корпуса. Закрыв глаза, чтобы не смотреть на весь этот ужас, я вдруг увидел перед собой скорбное лицо человека, которого некогда утопил.

Внезапно ток воды, увлекавший меня вниз, прекратился. Лихорадочно ударив ногами, я метнулся к поверхности и вынырнул, отчаянно втягивая в себя воздух. Чуть поодаль «Великий Гарри» несся на французские талей. После того, что произошло с «Мэри Роуз», этот корабль не намеревался поворачиваться боком. На одной из талей прогремел пушечный выстрел. Ему ответил рык пушек на носу «Великого Гарри», и над водой поплыл дым. Отчаянным движением я вцепился в какой-то оказавшийся рядом предмет. Это был длинный лук, слишком легкий, чтобы выдержать мой вес. Я ощутил жуткий холод и внезапную легкость в голове и понял, что вновь опускаюсь на глубину.

«Говорят, если уж тонешь, то, когда уходишь под воду в третий раз, это точно конец», — вспомнилось мне.

И тут кто-то схватил меня за руку и потащил наверх. Оглядевшись помутившимися глазами, я увидел Эмму. Она держалась за какой-то широкий деревянный круг с коротким стержнем посредине, разрисованный алыми и белыми лепестками розы. Это была эмблема с носа «Мэри Роуз», и я вцепился в нее изо всех сил. Она была не настолько массивной, чтобы выдержать нас обоих, однако, колошматя ногами, нам удавалось держать головы над водой. Отчаянные усилия заставили меня вновь ощутить боль в плече, зубы застучали в ознобе. Даже хватаясь за спасительный щит с эмблемой, мы не могли протянуть долго. Над водой разносились слабые крики еще остававшихся в живых людей.

Сломав прежний строй, галеи отступили к французскому флоту. Теперь мы оказались намного ближе к нему, и я смог различить отдельные корабли. Их были дюжины и дюжины — черных, желтых, зеленых, выстроившихся в колонну по три в ряд… На одном из первых полоскался большой папский флаг с ключами Святого Петра. Я посмотрел на Эмму, цеплявшуюся за противоположный конец нашего щита. Лицо ее наполняло лихорадочное возбуждение.

— Где они все? — спросила девушка. — Солдаты, матросы?..

— Погибли, — только и сумел выдохнуть я. — Утонули.

Я поглядел туда, где только что находилась «Мэри Роуз»: от судна ничего не осталось, и только из все еще бурлившего моря на несколько футов поднимались концы двух мачт, марсы которых облепили люди. Да еще на волнах плавал парус.

Услышав крики, я оглянулся и увидел неподалеку шлюпку, посланную с одного из английских кораблей. За ней шли другие, вылавливавшие живых людей из воды. Когда лодка поравнялась с нами, протянувшиеся из нее руки перетащили нас через борт. Эмма первой приземлилась на дно шлюпки, а меня бросили на нее, как попавшуюся на крючок рыбину. Оглядевшись, я увидел полное ужаса лицо спасшего нас моряка.

— «Мэри Роуз» затонула, — проговорил он.

Очнулся я в полутьме и сразу же понял, что нахожусь на суше, ибо земля подо мной не качалась. Мне хотелось пить — сильнее, чем когда-либо в жизни: внутри пересохло буквально все. Сглотнув, я ощутил во рту соленый вкус и не без труда приподнялся на локтях, преодолевая сопротивление занемевших и больных плеч. И увидел, что нахожусь в длинном помещении с низким потолком и высокими и узкими окнами. Снаружи было темно. Я лежал на грубой мешковине, которую постелили на пыльный пол, прикрытый вонючим одеялом. Вдоль стен лежали и другие люди. Кто-то стонал. По проходу туда-сюда расхаживали двое со свечами в руках. Я попытался позвать их, но сумел только прохрипеть нечто неразборчивое. Однако они услышали, и один из мужчин подошел поближе тяжелой, прихрамывающей походкой и наклонил ко мне немолодое, покрытое морщинами лицо. Я с трудом выдавил:

— Пить, пожалуйста…

Опустившись на колени, старик поднес к моим губам кожаную флягу.

— Не спеши, приятель, — проговорил он, когда благословенная струйка слабого пива пробежала по моему иссохшему горлу. — Не глотай сразу.

Задохнувшись, я откинулся назад:

— Где мы?

— В одном из складов, на Устричной улице. Сюда перенесли всех выживших. А меня зовут Эдвин, обычно я на погрузке работаю.