К Сэнсом - Каменное сердце

Молодой человек опустил голову, и в позе его теперь читалось полное разочарование. Я произнес уже более мягким тоном:

— Ну что ж, я попробую найти такого адвоката, который нуждается в клерке.

Сэм посмотрел на меня уже с решимостью на лице:

— Я больше не буду работать на мастера Дирика. Что бы ни случилось, я к нему не вернусь.

Я улыбнулся:

— Значит, вы не безнадежны, Фиверйир. Посмотрим, быть может, мне удастся что-то сделать для вас.

Вскоре после окончания нашего разговора я оставил Линкольнс-Инн и пешком прогулялся до дому. Отперев дверь, я остановился в прихожей. Из кухни доносились голоса мальчишек. Вспомнив Джоан, я ощутил укол глубокой печали, но затем почувствовал, что кто-то смотрит на меня с верхних ступеней лестницы, и увидел Колдайрона. Он легким шагом начал спускаться, и глаза его засветились любопытством.

— Сэр, с возвращением вас! Видели ли вы в Портсмуте что-нибудь интересное? Я слышал, что там была битва и французов прогнали на глазах самого короля!

Я не ответил. Спустившись, эконом остановился у подножия лестницы и неуверенно воззрился на меня, заподозрив неладное. Однако продолжил:

— Из Лондона отправляют новое войско. Молодой Саймон по-прежнему хочет уйти в солдаты, если война затянется.

— Только через мой труп, — решительно заявил я. — А где доктор Малтон?

— В гостиной. Я…

— Зайдите к нам через пятнадцать минут, — велел я и отвернулся, оставив Уильяма в смятении.

Гай находился в гостиной и был занят чтением. Он окинул меня радостным взглядом, вскочил на ноги и, подойдя поближе, обнял за плечи. Я с удовольствием отметил, что теперь мой друг стал больше похож на себя самого прежнего и печать усталости и печали уже не была столь очевидна на его смуглом лице.

— Слава богу, наконец-то ты вернулся, — проговорил Малтон. — Однако выглядишь чрезвычайно утомленным.

— Я видел жуткие вещи, Гай, куда более страшные, чем ты способен себе представить. Я расскажу тебе об этом потом. — Я тяжело вздохнул.

Врач нахмурился:

— С Джеком все в порядке?

— Да. Он был моей опорой все эти недели. А сейчас побежал к Тамазин. Как она?

Доктор улыбнулся:

— Раздобрела, устала и много ворчит. Но все у нее хорошо. Рожать ей, по моим подсчетам, примерно дней через десять.

— А ты сам как?

— Превосходно, давно я не чувствовал себя так хорошо. Похоже, силы мои полностью восстановились. Я хочу вернуться домой, вновь приняться за работу. А если та ватага с угла опять нагрянет… что ж, все в руках Господа.

— Искренне рад за тебя!

— А знаешь, что помогло мне? Необходимость держать Колдайрона в узде. Боже, как нагло держал себя поначалу этот негодяй! Однако я не позволил ему сесть себе на шею, постоянно отчитывал за наглость и ставил на место, как и писал тебе. Тут он притих и стал на какое-то время послушным, даже шелковым, но на прошлой неделе не выдержал и опять набросился на Джозефину…

— Так…

— Представляешь, он лупил девушку поварешкой. Мне пришлось заступиться за нее.

— Хорошо. Я приказал Колдайрону явиться сюда через несколько минут. Однако сперва я должен рассказать тебе о нем кое-что интересное. Я не стал писать этого в письме, на тот случай, если негодяй вдруг вскроет его.

И я поведал Гаю все, что узнал в Портсмуте от старого солдата Сэдлера о происхождения Джозефины и о том, как Колдайрон дезертировал, прихватив ротную казну.

— Он — преступник, — заключил я.

— Меня это не удивляет, — отозвался мой друг. — И что ты намереваешься делать?

Я усмехнулся:

— Сейчас увидишь.

Вскоре в дверь постучали. Мой домоправитель вошел в гостиную и встал навытяжку посреди комнаты.

— Итак, Уильям Колдайрон — или, точнее, Уильям Пайл… — начал я.

Эконом не шевельнулся, однако тело его напряглось.

— В Портсмуте я встретил твоего старого друга, с которым ты в былые времена любил играть в карты. Некоего Джона Сэдлера, — сообщил я ему.

Колдайрон глубоко вздохнул:

— Как же, помню этого Сэдлера. Бесчестный тип. Увечные солдаты охотно рассказывают всякие небылицы, сэр.

— Он сражался при Флоддене, когда ты был казначеем и отсиживался в арьергарде. Кроме того, Сэдлер запомнил, как ты потом, уже во Франции, насильно увез с собой Джозефину, она тогда была совсем еще маленькой девочкой.

Уильям судорожно сглотнул, его кадык качнулся вверх-вниз на жилистом горле, и он возмущенным голосом произнес:

— Ложь… наглая клевета… да, форменная клевета, сэр! Я подобрал Жожо в горящей французской деревне, я спас ей жизнь.

— Да ничего подобного. Ты прихватил ее с собой как невольницу, когда решил дезертировать, украв деньги своей роты. А за это вешают.

— Все это ложь! — вскричал Колдайрон, но потом сглотнул и снова взял себя в руки. Голос его стал вкрадчивым. — Но почему вы поверили Сэдлеру, сэр? Он — злобный лжец. А старому солдату не от кого ждать справедливости, — добавил он самым театральным образом.

— Нетрудно сделать официальный запрос и выяснить правду. И тогда тебя будет ждать заслуженное наказание. — (На лице эконома появилось затравленное выражение.) — А Джозефина знает, кто она на самом деле? — спросил я резким тоном.

— Она помнит, как горела ее деревня, помнит, как оказалась в лагере, и знает, что это я дал ей возможность жить, обрести свое место в мире, — заявил домоправитель. — Я спас бедняжку, кроме меня, у нее никого нет. Я обращался с ней, как с родной дочерью.

— Гай, — попросил я своего друга, — не окажешь ли мне небольшую любезность? Приведи сюда Джозефину.

Медик направился к двери, и Колдайрон обернулся к нему.

— Сэр, — проговорил он с мольбой в голосе, — неужели и вы тоже поверили этой лжи?

Малтон не ответил. Он вышел, и мы с экономом остались вдвоем. Уильям облизнул губы и взмолился:

— Сэр, прошу вас, не доносите на меня! Если дело дойдет до суда, там могут поверить россказням Сэдлера.

— Слова его нетрудно проверить, обратившись в архив роты. Там мы и узнаем истину.

— Лучше просто отпустите нас с Джозефиной, — заискивающим тоном попросил Уильям. — Мы уйдем отсюда в любой момент, как только вы скажете. Хотя мне, старику, раненному на королевской службе…

— Точнее, пострадавшему за мошенничество в карточной игре, как мне говорили.

Лицо эконома на мгновение исказил гнев, однако он промолчал. Дверь снова отворилась, и вошел Гай, за которым следовала испуганная Джозефина.

— Сэр, — немедленно заговорила она, — я что-нибудь натворила? Отец…

— Тихо ты, Жожо! — осадил ее Колдайрон. — Помолчи!

Я повернулся к девушке:

— Джозефина, тебя никто ни в чем не упрекает. Но мне стало известно, что Уильям Колдайрон на самом деле не является твоим отцом. Более того, Колдайрон — не настоящее его имя.