К Сэнсом - Каменное сердце

— Мастер Шардлейк, а я уже намеревался отправиться на поиски. Мастер Хоббей просил узнать, не угодно ли вам поговорить с ним в его кабинете.

Хозяин поместья, печальный и бледный, сидел в кресле за столом. Он перевернул часы и смотрел на струйку песка, вытекавшую из верхней их части. Хмурый Дирик сидел напротив него. Я догадался, что оба успели посовещаться. Каков бы ни был исход разговора, моего оппонента он явно не обрадовал. В первый раз я заметил на его лице тревогу.

— Прошу вас сесть, мастер Шардлейк, — предложил мне Хоббей. — Я должен кое-что сообщить вам.

Я сел, и он негромко произнес:

— Дело в том, что после смерти бедной Эммы моя жена много лет пребывает несколько не в себе. Она страдает от необъяснимых страхов и фантазий. Прошу вас оставить без внимания недавний инцидент. Признаюсь, что я скрывал от вас, насколько… э-э-э… насколько несдержанной может стать Абигайль. — Бледное лицо его порозовело. — Мастер Дирик также не знал о ее болезненном состоянии.

Я посмотрел на коллегу. Хмурый взгляд его был обращен к полу. Николас же продолжил:

— Абигайль любит мальчиков. Но иногда она ведет себя очень странно, именно поэтому Хью предпочитает держаться в стороне от нее. Да и Дэвид тоже. Сегодня днем… я и в самом деле подозреваю, что она взаправду решила, будто бы Дэвид преднамеренно спустил Аякса на Ламкина.

Я внимательно смотрел на него. Неужели Николас не заметил торжествующей улыбки на лице своего сына? Затем я перевел взгляд на Винсента. Тот отвернулся, и я подумал: «Уж ты-то точно все понял!»

— А что, по вашему мнению, имела в виду ваша жена, назвав меня глупцом, который не видит того, что находится прямо у него перед носом? — спросил я у Хоббея.

— Не знаю. На нее иногда накатывают такие фантазии… — Распрямившись, он широко развел узкие белые ладони. — Прошу вас только поверить в то, что до сего дня Абигайль ни разу даже не прикоснулась в гневе к Хью или к нашему сыну.

Пожалуй, это действительно так, подумал я, если судить, насколько потрясен был Дэвид, когда мать набросилась на него с кулаками. Хотя, учитывая всю тяжесть его проступка, подобная реакция с ее стороны совершенно не удивительна.

— Кроме того, ваша супруга назвала Хью и Дэвида неестественными созданиями. Что она могла иметь в виду? — задал я новый вопрос.

— Этого я тоже не знаю. — Хоббей отвернулся, и я подумал, что теперь он точно лжет. Потом хозяин дома снова повернулся ко мне с прежним, полным печали выражением на лице. — Именно из-за Абигайль мы так редко общаемся с соседями. Она не хочет никого видеть. — Он прикусил губу. — Но мы все-таки продолжим приготовления к охоте.

— Мне очень жаль, сэр, что ваша жена настолько несчастна. Утрата любимой собачки еще больше расстроит ее, — сказал я.

— О да, — с горечью в голосе согласился мастер Николас. — Ламкин сделался средоточием ее жизни. — Он неловко, с трудом поднялся на ноги. — Впрочем, обед готов. Мы должны поесть, сохраняя достоинство перед лицом слуг. Абигайль не разделит наше общество, она удалилась в собственную комнату.

За трапезой все явно чувствовали себя неловко. Фальстоу тоже сидел с нами за столом. Если дворецкий солидного дома иногда присоединяется к семье за обедом, в этом нет ничего особенного, однако то, как его взгляд путешествовал по лицам Хоббея, Хью и Дэвида, удивило меня. Я вспомнил слова Барака: действительно, можно было подумать, что Хойлендское приорство принадлежит Амброузу.

Общий разговор не вязался. Я смотрел по очереди на каждого, пытаясь отыскать взглядом то, что находится прямо у меня перед носом, но чего я не замечал прежде, однако так ничего и не увидел. Глаза Дэвида покраснели, он был раздавлен случившимся и… как бы весь съежился, что ли. Сидевший возле него Хью все свое внимание сосредоточил на пище. Опустив глаза в тарелку, он ел с бесстрастным видом, однако я ощущал исходившее от него напряжение.

Ближе к концу трапезы Хоббей-младший внезапно положил ложку и закрыл лицо ладонями, содрогаясь от рыданий. Отец через стол прикоснулся к его руке.

— Это вышло случайно, — проговорил Николас успокаивающим тоном, словно обращаясь к малому ребенку. — Твоя мать со временем это непременно поймет. Все будет хорошо. Вот увидишь.

Сидевший по другую сторону от Дэвида Хью отвернулся. Я подумал: уж не ревнует ли он, поскольку глава семейства предпочитает Дэвида? Впрочем, нет, оба они ему безразличны.

После обеда я отправился в комнату Дирика, постучал и услышал его резкий голос, разрешивший мне войти. Сидя возле небольшого стола, он читал письмо при свете свечи и, оторвавшись от чтения, посмотрел на меня неприветливым взглядом.

— Не письмо ли от жены читаете, брат? — начал я вежливым тоном.

— Да. Она ждет меня домой.

— Эта жуткая сцена… убийство собаки… реакция миссис Хоббей…

— Хью она и пальцем не тронула, — резко ответил Винсент.

— Она говорила странные вещи. Назвала Хью и Дэвида неестественными созданиями, сказала, что я не вижу того, что находится прямо у меня перед носом…

Мой коллега отмахнулся:

— Не обращайте внимания, Абигайль не в себе.

— Кстати, брат, а не сообщил ли вам Хоббей нечто особенное, прежде чем пригласить меня в кабинет? Вы кажетесь мне озабоченным.

— Я беспокоюсь о собственных детях! — отрезал мой собеседник. — Но что вам известно о родительских чувствах? — Он раздраженно хлопнул рукой по письму. — Мне следовало бы находиться сейчас дома, вместе с детьми и женой, а не здесь. — С яростью посмотрев на меня, он бросил: — Я следил за вами на протяжении всего путешествия. Вы — человек мягкосердечный, вам всегда нужен кто-то несчастный, чтобы спасти его. Вы все копаете и копаете это дело, хотя ничего не нашли. Лучше оставьте свое упрямство и отправляйтесь в Лондон. Найдите для своих домогательств другую вдовицу.

Гнев заставил меня напрячься.

— Что вы хотите этим сказать?

— Да то, что говорят о вас во всех судах: дескать, вы души не чаяли в жене Роджера Эллиарда и после смерти друга надеялись занять его место. А после того как вдова, отвергнув ваши ухаживания, оставила Лондон, готовы облаять всякого встречного и вцепиться ему в горло.

— Заткнись, чурбан, ты же ничего не знаешь! — вспыхнул я.

Дирик расхохотался с гневом и горечью:

— Ага, наконец-то я добился от вас мужского ответа! Послушайте моего совета, брат Шардлейк: женитесь, заведите собственное семейство и квохчите над ним, как встревоженная курица.

Я шагнул вперед, уже готовый ударить Винсента, когда понял, что именно к этому он и стремится. Он отвлек меня от намеченных расспросов, и если я наброшусь на него, то сообщит об этом в Сиротский суд, и у меня будут неприятности. Отступив на шаг, я сказал спокойным тоном: