Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

Она помолчала со страдальческой гримасой и в этот момент показалась Вудворду больше похожей на порядком побитую жизнью взрослую женщину, чем на невинного ребенка.

— Его лицо… было как у маленького мальчика, — продолжила она. — И… пока Дьявол говорил со мной… чертик высунул язык и… начал крутить им так и эдак.

Она содрогнулась при этом воспоминании, и по ее левой щеке скатилась одна-единственная слезинка.

Мэтью утратил дар речи. Он понял, то Вайолет Адамс только что в точности описала одно из адских созданий, которых Бакнер якобы видел в саду предающимися разврату с Рейчел Ховарт.

Если к этому добавить описание девочкой Сатаны, полностью — вплоть до черного плаща и золотых пуговиц — совпадающее с показаниями Элиаса Гаррика, то… «Боже мой! — подумал Мэтью. — Но ведь это не может быть правдой! Или все-таки может?»

— Вайолет… — Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить ровным голосом. — Ты когда-нибудь слышала другие истории о Дьяволе и этом черте, которые рассказывают в городе? Я это к тому, что…

— Нет, сэр, она ничего не выдумывает! — Адамс яростно заскрипел зубами при одном лишь намеке на это. — Я же сказал вам, она правдивая девочка! Да, эти истории ходят по всей округе, и Вайолет вполне могла их слышать от других детей, но видели бы вы ее в тот день, когда она пришла домой, белая как молоко! Слышали вы бы эти рыдания чуть не до смерти напуганной девчонки! Нет, сэр, она не врет!

Вайолет вновь уставилась в пол, а когда ее отец завершил свою тираду, подняла голову и прямо посмотрела на Мэтью.

— Сэр, — промолвила она робко, — все было так, как я вам рассказала. Я услышала голос и вошла в дом, и там я увидела Дьявола и чертика. Дьявол сказал мне эти самые слова, а потом я побежала домой со всех ног.

— Ты уверена — совершенно уверена, — что существо в черном плаще сказало… — Мэтью отыскал соответствующую строку в протоколе. — «Передай им, чтобы освободили мою Рейчел»?

— Да, сэр. Именно так он сказал.

— Насчет свечи. В какой руке держал ее чертик?

Она наморщила лоб.

— В правой.

— На Дьяволе были башмаки или сапоги?

— Не знаю, сэр. Этого я не видела.

— На каком колене сидел чертик: на левом или на правом?

И снова Вайолет наморщила лоб, вспоминая.

— На… левом, кажется. Да, сэр, на левом колене.

— Ты видела кого-нибудь на улице перед тем, как войти в дом?

— Нет, сэр. Не помню, чтобы видела.

— А после того? Был кто-нибудь на улице, когда ты оттуда вышла?

Она покачала головой:

— Не знаю, сэр. Я же тогда в слезах была. И думала только о том, чтобы скорее добежать до дома.

— А почему ты задержалась в школе?

— Все из-за моего чтения, сэр. У меня с этим пока туговато, и мастер Джонстон оставил меня после уроков, чтобы еще позаниматься.

— Тебя одну он попросил остаться?

— В тот день — да, сэр. А так мастер Джонстон почти каждый день оставляет кого-нибудь после уроков.

— Почему ты обратила внимание на золотые пуговицы? — Мэтью поднял брови. — Как у тебя хватило духу пересчитать их, когда перед тобой сидел сам Дьявол с мелким бесом в придачу?

— Вообще-то, я не помню, чтобы их пересчитывала, сэр. Они просто бросились мне в глаза. Я ведь собираю разные пуговицы, сэр. У меня дома их целая банка, я кладу в нее каждую найденную пуговицу.

— После выхода из школы ты ни с кем не разговаривала на…

— Мэтью… — Хоть это был всего лишь шепот, но судья смог придать ему суровую властность. — Довольно.

Он устремил на своего секретаря взгляд мутных, покрасневших глаз.

— Эта девочка уже сообщила нам все, что знает.

— Да, сэр, но…

— Довольно!

Перечить воле судьи было невозможно, тем более в данном случае, когда Мэтью, по сути дела, исчерпал свой запас вопросов. Все, что ему теперь оставалось, это кивнуть и невидяще уставиться на листок со своими записями. Он пришел к выводу, что — по сравнению с показаниями двух других свидетелей — история этой девочки выглядела ужасающе реальной. Она не путалась в деталях, которые, по идее, должна была помнить. А если некоторые и не помнила, это вполне объяснялось полученным потрясением и скоротечностью данного эпизода.

«Передай им, чтобы освободили мою Рейчел». Так сказал Дьявол. Одного этого заявления, вкупе с колдовскими куклами, было достаточно для ее сожжения, даже если бы не было никаких других свидетельств.

— Полагаю, — произнес Мэтью уже не столь напористо, — что учителю также известна эта история?

— Да, — ответил Адамс. — Я сам ему все рассказал на следующее утро.

— И он вспомнил, что в тот день задержал Вайолет в школе?

— Так и есть.

— Тогда это все. — Мэтью облизнул сухие губы, заставляя себя не смотреть на Рейчел. Ничего больше ему не пришло в голову, и он повторил: — Тогда это все.

— Ты очень храбрая, — обратился к девочке Вудворд. — Надо быть очень храброй, чтобы прийти сюда и рассказать нам все это. Хвалю и благодарю тебя. — Превозмогая боль, он вымучил улыбку. — Теперь можешь идти домой.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Вайолет склонила голову и присела в неуклюжем, но старательном реверансе. Прежде чем покинуть камеру, она все же с тревогой взглянула на Рейчел:

— А она точно не сможет навести на меня порчу?

— Не сможет, — заверил ее Вудворд. — Господь тебя защитит.

— Да… сэр, я еще кое о чем не сказала.

Эти слова вывели Мэтью из унылой прострации.

— Что такое? — встрепенулся он.

— Дьявол и тот чертик… они были не одни в том доме.

— Значит, ты видела третью тварь?

— Нет, сэр. — Она замялась, крепко сжимая Библию. — Но я слышала мужской голос. Он пел.

— Пел?! — Мэтью нахмурился. — Однако ты не видела других существ?

— Нет, сэр, не видела. Пение… вроде как доносилось из глубины дома. Из другой комнаты, там было темно. Я услышала его уже под конец — перед тем, как погасла свечка.

— Мужской голос, говоришь? — Мэтью взял ранее отложенное перо и начал записывать дополнительные показания. — Громкий или тихий?

— Тихий. Едва слышный. Но это был точно мужской голос, сэр.

— Ты раньше слышала этот голос?

— Даже не знаю, сэр. Не уверена, слышала или нет.

Мэтью поскреб подбородок, невзначай измазав его чернилами.

— А о песне что-нибудь сказать можешь?

— Ну… порой она кажется мне знакомой, будто я слышала ее раньше… но вспомнить не получается. А когда пытаюсь, начинает болеть голова. — Она поочередно взглянула на судью и на Мэтью. — Это не значит, что меня проклял Дьявол, сэр?

— Нет, не думаю.

Мэтью смотрел на строчки протокола, усиленно соображая. Если в доме присутствовало третье демоническое существо, почему оно не показалось ребенку? В конце концов, разве они не стремились нагнать на девчонку побольше страху? Какой смысл демону петь в темноте, если его пение звучало слишком тихо, чтобы кого-либо устрашить?