Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Я останусь здесь и отбуду свой срок заключения, — сказал он.

— Что?!

— Я останусь здесь, — спокойно повторил Мэтью. — Ничего мне не сделается от еще одной ночевки в тюрьме.

— Ты забываешься! — Вудворд чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. — Я требую повиновения!

Это требование было озвучено слабым голосом, но таким безапелляционным, приказным тоном, что это задело самолюбие Мэтью.

— Я состою у вас на службе, — ответил он, — но я не ваш раб. Я решил остаться здесь и отбыть назначенный мне срок. А утром я получу удары плетью, и с этим делом будет покончено.

— Да ты с ума сошел!

— Отнюдь, сэр. Мое помилование в этой ситуации только создаст ненужные проблемы.

Вудворд начал было возражать, но его воля дала слабину так же, как и его голос. Он стоял на пороге камеры, сжимая рваную Библию и сверток с куклами. При взгляде на Рейчел Ховарт он удостоверился, что та отошла к самой дальней стене своей камеры, однако судья не сомневался, что стоит только ему покинуть тюрьму, и ведьма снова начнет растлевать своими чарами сознание юноши. Это все равно что оставить ягненка на растерзание голодной волчице. И он попытался еще раз.

— Мэтью… прошу тебя, пойдем со мной.

— В этом нет необходимости. Я вполне выдержу еще одну ночь.

— И при этом навек погубишь свою душу, — прошептал Вудворд.

Он положил Библию на стол. Даже в таком оскверненном виде книга сможет послужить защитой, если Мэтью пожелает к ней прибегнуть. Точнее, если затуманенный рассудок все же позволит Мэтью осознать ее защитную силу. Он клял себя за то, что допустил заключение юноши в этом месте; а ведь мог бы предугадать, что ведьма непременно воспользуется этой возможностью, чтобы взять юношу в оборот. Вудворду пришло в голову, что и протоколы суда здесь не будут в безопасности. Мало ли что с ними может случиться в эту последнюю ночь, если они окажутся в пределах досягаемости ведьмы.

— Я прихвачу бумаги с собой, — сказал он. — Сложи их в коробку, пожалуйста.

Это была вполне разумная просьба — Мэтью подумал, что судья намерен приступить к их изучению сразу после отдыха. Посему он повиновался немедленно.

Когда все записи были сложены, Вудворд пристроил их под мышкой. Больше он ничего не мог сделать для Мэтью; осталось только за него молиться. Вудворд вперил угрожающий взор в Рейчел Ховарт.

— Ведите себя благоразумно, мадам. Вы пока еще не на костре.

— А разве у меня есть шанс его избежать? — спросила она.

Судья не стал ей отвечать и повернулся к Мэтью.

— Удары плетью… — его горло, казалось, распухло вдвое против прежнего, и каждое слово давалось с огромным трудом, — ты получишь в шесть утра. Я буду здесь… как можно раньше. Остерегайся ее уловок, Мэтью.

Мэтью кивнул, никак не прокомментировав ценность этого совета. Уходя, судья оставил дверь камеры открытой нараспашку. Он заставил себя не оглядываться, опасаясь, что вид Мэтью, добровольно выбравшего заточение и рискующего пасть жертвой колдовских козней, может разорвать его сердце.

На улице тусклый серый свет едва пробивался сквозь дымку. Вудворд с облегчением обнаружил, что его действительно ждет Гуд на козлах экипажа. Судья взобрался на одно из пассажирских сидений и пристроил рядом сверток с куклами. Как только он уселся, Гуд щелкнул вожжами, и лошади тронулись.

Вскоре после отбытия судьи явился Грин и принес заключенным кукурузную похлебку на ужин. Он запер камеру Мэтью со словами:

— Желаю тебе хорошо выспаться, парень. Завтра я заполучу твою шкуру.

Мэтью никак не среагировал на смех тюремщика, который, как обычно, забрал фонарь и оставил узников в темноте.

Сев на скамью, Мэтью поднес ко рту край миски. Позади него в стене попискивали крысы, но их стало гораздо меньше после визита крысолова, да и наглости у них порядком поубавилось.

— Почему вы остались? — донесся из темноты голос Рейчел.

Он быстро проглотил похлебку, которую уже успел набрать в рот.

— Я должен отбыть свой срок наказания.

— Это я поняла, но ведь судья был готов вас помиловать. Почему вы отказались?

— Судья Вудворд сейчас очень болен и не вполне отдает отчет в своих действиях.

— Это не ответ на мой вопрос. Вы ведь сами решили остаться. Почему?

Мэтью сделал еще пару глотков, прежде чем вновь заговорить.

— Я хотел бы услышать и ваши показания тоже.

— О чем, например?

— Например, о том, где вы находились в момент убийства вашего мужа. И почему его тело обнаружил кто-то другой, а не вы?

— Я помню, как Дэниел поднялся с постели той ночью, — сказала Рейчел. — Или уже под утро, точно сказать не могу. Но он часто вставал еще затемно, зажигал свечу и делал пометки в своем гроссбухе, так что ничего странного в этом не было. Потому я повернулась на другой бок, накрылась одеялом и вновь уснула.

— Вы не слышали, как он вышел из дома?

— Нет, не слышала.

— Это также было в порядке вещей? То, что он вышел на холод в столь ранний час?

— Он мог пойти задать корм скоту, если это было перед рассветом.

— Вы сказали, что ваш муж делал записи в гроссбухе? Какого рода записи?

— Дэниел вел счет каждому шиллингу: сколько денег вложено в ферму, сколько ушло на повседневные покупки вроде свечей или мыла, и тому подобное.

— Он занимал деньги у кого-нибудь в городе или, может, кому-то давал в долг?

— Нет, — сказала Рейчел. — Дэниел гордился тем, что он сам себе хозяин.

— Очень похвально, хотя по нынешним временам и необычно. — Мэтью сделал еще глоток. — Каким образом было обнаружено тело вашего мужа?

— Его нашел Джесс Мейнард. Оно… то есть он лежал в поле, а его горло… да вы и сами знаете. — Она помолчала. — Мейнарды жили через дорогу от нас. Поутру Джесс отправился покормить своих кур и увидел… кружащих над полем ворон. Он пошел в ту сторону и наткнулся на Дэниела.

— А вы сами видели его тело?

И вновь она помедлила, прежде чем тихо произнести:

— Видела.

— Насколько понимаю, рана на горле была смертельной, но имелись ли другие раны? Помнится, Бидвелл описывал их как следы когтей или зубов на лице и руках.

— Да, так и было.

— Простите за бестактность, — сказал Мэтью, — но как бы вы их описали? Действительно похоже на следы зубов или когтей?

— Я помню… его страшно разорванное горло. Еще были глубокие царапины на лице, как от когтей, но… я особо не приглядывалась, мне тогда было не до того. Мой муж лежал мертвый, с открытыми глазами и ртом, как будто… Помнится, я закричала и упала на колени рядом с ним. А после того уже мало что помню — только как Эллен Мейнард уводила меня к себе в дом.

— Мейнарды все еще живут там?

— Нет. Они уехали после… — она обреченно вздохнула, — …после того, как обо мне пошли слухи.