Клэр Уитфилд - Падшие люди

Доктор Льюэллин с Уайтчепел-роуд осмотрел женщину и констатировал смерть. Труп быстро доставили в отделение полиции Бетнал-Грин, где при дальнейшем обследовании вскрылись ужасающие детали. Нижняя часть туловища женщины была изувечена глубокими ранами.

Тело перевезли в мертвецкую прихода на Олд-Монтагю-стрит. Полиция приложила все усилия, чтобы установить личность погибшей.

ИЗГНАНА ИЗ НОЧЛЕЖКИ

На нижней юбке погибшей обнаружена маркировка Ламбетского работного дома; из личных вещей при ней найдены только расческа и осколок зеркала.

По мере распространения слухов о совершенном преступлении выяснилось, что по описанию эта женщина соответствует одной из постоялиц меблированных комнат на Трол-стрит. Женщины из этой ночлежки опознали в убитой «Полли», часто снимавшую там койку на обычных условиях – 4 пенса за ночь.

ЛИЧНОСТЬ УБИТОЙ УСТАНОВЛЕНА

Одна из обитательниц Ламбетского работного дома позже опознала в погибшей Мэри Энн Николс 42 лет, больше известную как Полли. В вышеупомянутом заведении она проживала в апреле и мае минувшего года.

Мэри Энн Николс покинула работный дом в мае и устроилась прислугой в один из домов в районе Уондзуорт-Коммон, но проработала там недолго и вскоре уже снова бродила по улицам, ночуя либо в меблированных комнатах, либо в работном доме.

Николс была замужем, но многие годы жила отдельно от мужа и детей.

НИКТО НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛ

Поразительно, что шум, коим наверняка сопровождалась эта безжалостная расправа, не потревожил сон обитателей округи. Бакс-роу, населенная представителями респектабельного класса, по престижу заметно превосходит все соседние улицы.

На челюсти убитой с правой стороны есть отпечаток, предположительно оставленный большим пальцем; еще один синяк – на левой стороне лица. От левого уха до середины горла идет глубокий порез; такая же рана тянется от правого уха до середины горла. Сзади шея разрезана до позвоночника. Раны в области брюшной полости, вероятно, наносились с крайней жестокостью.

По словам доктора Льюэллина, столь страшные и шокирующие увечья он видел впервые за все годы своей работы.

Подобно Эмме Смит и Марте Табрэм, Полли Николс бродила по улицам Уайтчепела глубокой ночью. Полиция считает, сообщалось в газетах, что ее убил человек, с которым она проводила время, – то есть она была проституткой, как Эмма и Марта.

Воображение постоянно рисовало мне Эмму Смит – мешок сломанных прутьев, – истекавшую кровью на больничной койке. Я вспоминала ее тощие ноги, похожие на птичьи лапы, и маленькую завирушку, и представляла, как Эмму положили в коробку под крышку, но наутро она не улетела. Что чувствовали эти женщины? Какие мысли пронеслись в их головах, когда они поняли, что сейчас произойдет? Оказывали ли они сопротивление? Что чувствует женщина в тот момент, когда ее убивают?

Сообщения в прессе ничего, кроме досады, не вызывали. Я штудировала одну газету за другой в надежде восполнить недостающие подробности. Увы, большинство изданий просто пересказывали на разные лады одни и те же избитые факты, коих, вообще-то, было немного, а некоторые статьи и вовсе носили морализаторский характер, указывая читателям, какое мнение у них должно сформироваться об этих женщинах. Чтобы как-то разобраться в этом, а заодно придать смысл своему существованию, я решила поставить себя на место этих женщин и додумать недостающие детали. Я намеревалась сплести воедино их истории – так сказать, создать из разрозненных частей свое собственное чудовище Франкенштейна, – вернее, портреты жертв, тех забытых, списанных со счетов женщин. Я намеревалась восстановить картину последних мгновений их жизни. Наверно, это странное, жуткое времяпрепровождение, в какой-то степени потворство собственной извращенческой природе, как выразились бы некоторые. Бог знает, что подумают обо мне Томас и миссис Уиггс. Вероятно, сочтут меня ненормальной, безнравственной, больной на голову. Но ведь мой собственный доктор в качестве терапии посоветовал мне записывать свои мысли. Мне было любопытно, куда это меня приведет. Я всего лишь хотела воскресить образы тех несчастных, немного побыть с ними, выслушать их и попытаться понять. В ту минуту, когда ты осознаешь, что тебя сейчас убьют и ты расстанешься с жизнью самым жалким образом, должно быть, чувствуешь себя особенно одиноко. Кто-то ведь должен найти в себе мужество, чтобы сопроводить их на этом пути. Почему бы мне не взять эту роль на себя?

Я изучала миллионы версий и суждений, которыми пестрели страницы газет, анализировала статьи, обраставшие плотью вокруг пустых догадок или строившиеся на показаниях свидетелей, которые ничего не видели. Я снова и снова просматривала свой альбом с газетными вырезками, и на основании скудного фактического материала и гипотез составила свое представление о последних минутах жизни Заблудшей Малышки Полли. И мне стало легче. Свои записи я спрятала в дальней части столовой.

Становилось очень трудно, читая сообщения, сохранять рациональность мышления; этому мешал и параноидальный страх. Журналисты изгалялись кто во что горазд: убийца опознался, месть ревнивого любовника, дело рук маньяка, сбежавшего из психушки сумасшедшего… Преступник наверняка иностранец, ведь англичанин на такое просто не способен. Чокнутый еврей устроил охоту на проституток. Убийца – левша. Банда похитителей трупов… Одни газеты писали, что Полли, когда на нее напали, потеряла один зуб; другие утверждали, что пять, что их выбил убийца. Как выяснилось, у нее действительно не хватало пяти верхних зубов, но она рассталась с ними много лет назад.

В одном сходились все: убийца – тот же человек, что убил Эмму Смит и Марту Табрэм. Это подтверждали и инспектор Абберлин из Департамента уголовного розыска и инспектор Хелсон из отделения «J» [14] Отделение «J» (J Division) – в XIX в. одно из 20 отделений Столичной полиции (Лондон); осуществляло надзор за порядком в районе Бетнал-Грин (Ист-Энд). . Если убийца надеялся скандализировать общество, вероятно, теперь он исключительно горд собой.

Но что же Томас? В ночь убийства Полли домой он вернулся весь в крови. Тем утром, когда я за завтраком читала про убийство Марты Табрэм, в столовой он появился с расцарапанной шеей. А ведь накануне ночью он тоже где-то гулял?

Нет, что-то я расфантазировалась. Конечно, это простое совпадение. Но потом я прочитала, что, по словам врача, обследовавшего труп, убийца должен обладать познаниями в анатомии. Удары ножом по жизненно важным органам сорокадвухлетней Полли Николс, констатировал он, были нанесены с удивительной точностью, посему он подозревает, что убийца, возможно, врач. Когда я прочла это, меня оглушили свист и скрежет, как от прибывающего поезда. Газета выпала из рук. Я поднялась на ноги, но была вынуждена снова сесть: мне стало до того дурно, что колени подкашивались.