Клэр Уитфилд - Падшие люди

– Томас? – окликнула я.

Шепот за дверью прекратился, и, клянусь, даже свет перестал мигать, словно тоже затаил дыхание.

– Томас? – снова позвала я, на этот раз смелее.

Ответа опять не последовало.

На тумбочке у кровати я нашарила рукой спички. Шаги стали удаляться. Ну, кто окажется проворнее? Я зажгла свечу и ринулась к двери. Ночная сорочка раздулась за моей спиной, делая меня похожей на банши [13] Банши – в ирландском и шотландском фольклоре особая разновидность фей, опекающих старинные роды; дух, вопли которого предвещают смерть. Может принимать различные обличья: от уродливой старухи до бледной красавицы. . Первая мысль: Томас привел домой другую женщину, как когда-то приводил меня, и прячет свою любовницу на холодном чердаке, а потом, вдоволь поразвлекшись с ней, каким-то образом украдкой выводит ее на улицу. Мне хотелось посмотреть, какая она. Может быть, экзотическая птичка – рыжие волосы, черные перышки. Внутри у меня все кипело, страх обратился в ярость. Как смеет он приводить в дом свою новую потаскуху и забавляться с ней у меня над головой? По его милости мы оба заразимся какой-нибудь гадостью.

Я рывком распахнула дверь. Никого. Дом был погружен в темноту. Свеча в моей руке ослепила меня. В ее сиянии кружила потревоженная пыль – единственное свидетельство того, что недавно под дверью кто-то топтался. Я шагнула в коридор, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полумраку. Слева от меня раздался скрип. Я повернулась на звук, подняла выше свечу. Томас стоял спиной ко мне на середине лестницы, ведущей на чердак.

– Томас, в чем дело? – На этот раз он не посмеет отрицать то, что я увижу своими глазами.

– Возвращайся в постель, Сюзанна. Мне завтра утром на работу. Я должен поспать. – Он стал дальше подниматься по лестнице.

– Стой! Где она?

Я кинулась к нему, схватила его за рукав пальто, стараясь не подносить свечу к своим растрепанным волосам. Рукав был мокрый, – очевидно, намок под дождем.

– Доктор Ланкастер беседовал со мной, миссис Ланкастер. Со мной и больше ни с кем. – Сзади, на верхней площадке парадной лестницы, стояла миссис Уиггс.

Было непривычно видеть ее в ночной рубашке, такой же светлой, как ее бледная кожа. С распущенной косой, перекинутой через плечо на грудь, она выглядела гораздо моложе, чем обычно. В одной руке она держала свечу, в другой – кувшин с водой. Миссис Уиггс смотрела на мою мокрую руку, и я тоже на нее взглянула. Перевернула ладонью вверх. Она была красная, в крови. Я подняла глаза на Томаса. Теперь он стоял ко мне лицом.

– Что это? – спросила я.

Потом перевела взгляд на миссис Уиггс. Та смотрела в пол. Я поняла: случилось что-то ужасное и они оба шепотом договорились, что от меня это необходимо скрыть. Испугавшись их обоих, я попятилась к двери своей спальни.

– Я не знаю, что произошло, но давай не будем притворяться, что я не в состоянии распознать кровь, – произнесла я, отступив еще на шаг к своей комнате.

Миссис Уиггс двинулась вперед, собираясь что-то сказать, но Томас, сбежав с лестницы, взмахом руки остановил ее. Потом медленно приблизился ко мне, раскинув в стороны ладони, словно признавал свое поражение. Пальто на нем было распахнуто, расстегнутая белая сорочка испачкана в крови. Мне сразу вспомнилось, как в больнице из перерезанной артерии мощным напором хлестала кровь, заливая меня, стены, потолок. Алая струя. Меня затошнило.

– Что ты натворил? – спросила я, дюйм за дюймом задом пятясь к стене. Босой ногой переступила порог своей спальни.

– Миссис Ланкастер, вы… – начала миссис Уиггс, но Томас опять ее остановил, взглядом. Видать, они очень близки, если понимают друг друга с полужеста, с полувзгляда.

– Сюзанна, я не стану лгать. Это кровь, – сказал Томас. – Я не хотел тебя будить. Если честно, я подрался, и теперь попросил миссис Уиггс принести мне воды.

– У нас в комнате есть вода, а в нашей ванной воды еще больше, – заметила я.

Этот Томас, с ласковыми голубыми глазами, пытался поймать мой взгляд, подступая ко мне. Я упорно смотрела в сторону.

– Я не мог в таком виде прийти и разбудить тебя. Ты пришла бы в ужас. Вон какая бледная. Значит, я все-таки тебя напугал.

– Судя по цвету твоей сорочки, кто-то теперь куда бледнее, чем я, – ответствовала я. – Что за драка? Зачем ты вообще стал драться? Твой соперник мертв? А что скажет полиция?

– Миссис Уиггс, отнесите воду на чердак, – распорядился Томас. – Я поднимусь через минуту. – Он бросился на меня, попытался схватить за рукав ночной сорочки, но я была настороже и успела отпрыгнуть в спальню. Крикнула:

– Нет! Сюда ты не войдешь! Иди с миссис Уиггс на свой чердак!

Я попыталась закрыть перед ним дверь, но он навалился на нее плечом и распахнул. Я отбежала в другой конец комнаты и встала, обхватив себя руками. Томас сорвал с себя окровавленную рубашку, вытер ею руки, грудь и швырнул ее на пол, как грязную тряпку. Я содрогнулась. Его торс отливал голубизной в сиянии луны, просачивавшемся сквозь шторы. Он воззрился на меня долгим взглядом, словно решал, как со мной поступить. Я чувствовала, что от лица отливает кровь, до того мне стало страшно.

Панический страх перед близким, как тебе казалось, человеком вызывает необычное ощущение. И даже если, оглянувшись назад, ты сознаешь, что и прежде в его поведении проскальзывали пугающие странности, для тебя это все равно шок. Я вдруг поняла, что совершенно не знаю человека, за которого вышла замуж. Оставалось лишь проклинать себя за глупость. И у меня были все основания бояться мужа, потому что через несколько минут, в течение которых Томас не сводил с меня холодного пристального взгляда, он взорвался.

– Я подрался. Подрался, ясно?! И, как моя жена, ты должна радоваться, что мой соперник пострадал больше, чем я.

– Ты так и не объяснил, из-за чего ты подрался.

– Он задолжал мне денег.

– Денег? За что? Зачем кому-то занимать у тебя деньги?

– Неважно.

– Для меня – важно.

– Тебе необязательно это знать!

– Послушать тебя, так мне много чего необязательно знать. Например, куда ты ходишь драться до крови.

– Ты о чем вообще говоришь? Как всегда, в своем репертуаре! Думаешь только о себе!

– Я – твоя жена, – указала я. – Я знаю, что у тебя есть свои секреты и на этот счет не питаю иллюзий. Мне неведомо, где ты бываешь, с кем водишь компанию…

– Я дал тебе все, что ты хотела. Ты стремилась уйти из больницы – я тебя оттуда вызволил. Ты мечтала о деньгах – теперь они у тебя есть. А ты опять скулишь. Естественно, мне хочется сбежать от женщины, которая, что ни возьми, всем недовольна – тем, что я пропадаю на работе или встречаюсь с друзьями, чтобы хоть немного отдохнуть от ее нытья. Вот когда я лежал в агонии на больничной койке, ты была на седьмом небе от счастья!