Наташа Ридаль - Проклятье Адмиральского дома

Джонс нахмурился. Эта женщина по глупости или переживая глубокое душевное потрясение только что призналась ему, что у нее имелся серьезный мотив для убийства Дональда Стаффорда. Тем не менее сам факт совершения преступления она отрицала. На первый взгляд казалось маловероятным, чтобы Хезер вела какую-то хитрую игру, желая убедить полицейского, будто она не способна на убийство.

В то же время Уолш пребывал в еще большем недоумении. В отличие от старшего инспектора он знал, что в прошлом жена Артура была талантливой актрисой, и теперь гадал, действительно ли ей не хватило самообладания, или она намеренно попыталась выставить себя жертвой.

Полицейский задал следующий вопрос:

– Скажите, мадам, что стало с этим… зеркальным посланием?

– Вы имеете в виду записку, написанную зеркальном почерком? Я показала ее Дональду, и мы вместе посмеялись. Думаю, потом он ее выбросил. Он был уверен, что это дело рук Оливии, которая рассчитывала испугать его и вынудить дать ей денег на «пожертвование» медиуму.

– Как вы считаете, кто мог убить вашего пасынка?

– Я не знаю, – ответила Хезер, как показалось Джонсу, чересчур поспешно.

Вызывая следующего свидетеля, он не мог избавиться от ощущения, что она что-то от него утаила.

Когда Эмили поздоровалась со старшим инспектором, Джозеф Уолш в своем укрытии напрягся и весь превратился в слух.

– Мне сказали, что перед самым ужином вы отлучались, чтобы отнести книгу. Это было так необходимо, мисс?

– Нет, если честно, – доверительно сообщила Эмили, улыбнувшись Джонсу. – На самом деле я ушла к себе, чтобы посмотреться в зеркало и поярче подвести глаза. Я прекрасно знаю недостатки своей внешности и стараюсь исправить то, что в моей власти. Если я и опоздала к ужину, то всего на минуту. Ирэн и тетя Джейн пришли после меня, а Уильяма, кажется, вообще не было за столом.

– Кому могла быть выгодна смерть вашего брата? Разумеется, кроме вашего отца, который теперь распоряжается деньгами Дональда.

Эмили перестала улыбаться и произнесла с легким вздохом:

– Боюсь, что многим, старший инспектор. Благополучие нашей семьи зависело от этих денег. Дональд не собирался делиться и хотел насовсем перебраться в Париж. Но я не могу вообразить, чтобы кто-то из людей, которых я знаю с детства, решился на такое злодейство.

– А сколько лет вы знаете свою мачеху?

– Чуть больше четырех. Вы намекаете?.. – на лице Эмили отобразилось недоверие. – Нет, – решительно сказала она, – не думаю, что у Хезер достало бы смелости проткнуть человека штыком. Скорее, это сделал мужчина…

– Вы видели кого-нибудь в коридоре второго этажа?

– Нет.

– Благодарю вас, мисс Стаффорд, – Джонс задумчиво потер подбородок. – Теперь я хотел бы побеседовать с вашей подругой мисс Грант.

Эмили упорхнула, оставив в воздухе легкий благоухающий шлейф, который еще некоторое время мешал Уолшу сосредоточиться. Полицейский между тем размышлял над ее словами. Он не исключал дам из числа подозреваемых: гнев или отчаяние придают и смелости, и сил для совершения преступления даже самым хрупким созданиям.

Когда в гостиную вошла Ирэн, старшего инспектора поразила ее красота, холодная и совершенная, как у античных статуй. Она опустилась в кресло, горделиво расправила плечи и устремила на Джонса большие немигающие глаза, так что он не сразу вспомнил, о чем собирался ее спросить.

– Мисс Грант… ммм… какое впечатление сложилось у вас о семье Стаффордов?

– С Эмили я познакомилась в Брайтоне, где отдыхала с родителями, когда мне было четырнадцать. Она приезжала с матерью и младшим братом. Я люблю ее за веселый нрав и живое воображение, чего не могу сказать об остальных Стаффордах. Ее отец – азартный игрок, это видно с первого взгляда, дядя – скучный сухарь, вынужденный терпеть свою истеричную жену, помешанную на спиритизме, и ее сестру-приживалку. Мачеха Эмили – глупа и болтлива, старший брат слишком часто бывает подшофе, а Дональд… – Ирэн вдруг замолчала, и Джонсу показалась, что она чуть не произнесла то, о чем могла пожалеть.

– А Дональд? – нетерпеливо переспросил он.

– Пожалуй, Дональд, в отличие от прочих, был мне интересен, – уклончиво ответила Ирэн.

– Он ухаживал за вами?

– Можно и так сказать.

– И вы отвечали взаимностью?

Старший инспектор тут же почувствовал, что перешел границы дозволенного: глаза мисс Грант гневно сверкнули, гордо подняв точеный подбородок, она отрезала:

– Вас это не касается, господин сыщик.

– Простите, мисс, – смутился Джонс и поспешно сменил тему. – Как я понял, ваша комната расположена на втором этаже. Переодевшись к ужину, вы должны были пройти мимо студии Дональда Стаффорда. Вы не заметили ничего необычного?

– Необычного – вряд ли. Я опаздывала, но, к своему облегчению, увидела Джейн Андервуд, и мы вместе спустились в столовую.

– С миссис Андервуд? – переспросил старший инспектор.

Дело принимало совсем скверный оборот. Если вчера он лишился единственного подозреваемого, то сегодня под подозрением оказалась добрая половина свидетелей. И никаких зацепок. Джонс начал опасаться, как бы это убийство не подмочило его репутацию полицейского, от которого не ушел ни один преступник. Что будут говорить в участке, провожая его на пенсию? «Сдал старик», «потерял хватку»… А страшнее всего – жалость во взгляде миссис Джонс.

И тут надменная девушка неожиданно пришла ему на помощь:

– Наверняка это простое совпадение, – проговорила она, – но утром я слышала, как Дональд и его брат ссорились в студии. Уильям угрожал, что убьет Дональда. Он был в ярости.

– Вы не знаете, чем молодой мистер Стаффорд так разозлил брата?

В ответ Ирэн лишь пожала плечами. Поблагодарив ее, старший инспектор попросил лакея пригласить в гостиную Уильяма.

На этот раз ожидание затянулось. Джозеф, рассчитывавший, что полицейский устроит перерыв, который дал бы ему возможность незаметно выбраться из-за ширмы, снова начал проявлять признаки беспокойства. Вернувшийся лакей объявил, что мистера Стаффорда-младшего нигде нет, и что он, вероятно, отлучился по какому-то неотложному делу. Полицейский, в голосе которого Джозеф уловил раздражение, попросил разыскать мистера Уолша. Прождав еще пять минут, старший инспектор Джонс вновь принял «глубочайшие извинения» лакея. Студент, заранее знавший, каким будет ответ, терпеливо выслушал недовольное ворчание, из которого заключил, что он, по крайней мере, не является подозреваемым, ибо располагает неопровержимым алиби на момент совершения убийства.

Джонс ушел, и Уолш наконец перебрался на диван, с явным удовольствием вытянув ноги. Так он сидел довольно долго, обдумывая услышанное, пока в гостиную не вбежала взволнованная Эмили.