Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— Хорошо, конечно, — заверила сыночка Сашенька.

Она-то надеялась, что шестилетний мальчик быстро устанет от древностей, захочет домой, к коту и игрушкам. Что ж, придется схитрить. Не изобразить ли ей завтра утром мигрень? Володя знает, что матери от нее помогают только чудо-шарики, купленные в прошлом году в одной ораниенбаумской аптеке. Придется соврать, что забыла их в петербургской квартире. Что станет отличным предлогом прямо с поезда ее посетить. Сашенька примет там шарики и скажет, что ей нужно полежать пару часиков. Тут-то Диди и явится…

Театры из-за Петровского поста были закрыты, поэтому вечер пришлось посвятить магазинам Кузнецкого Моста и Неглинного проезда. Там-то в лавке сына Шумахера — большой выбор иностранной и здешней обуви — они и наткнулись на троюродную тетушку Сашеньки Анисью Ивановну Ейбогину.

— Александра! Неужто ты? — окликнула она племянницу низким басом.

За прошедшие двадцать лет Ейбогина ни на йоту не изменилась: все такая же сухонькая, морщинистая, даже капот на ней, казалось, был прежний. Но сама Сашенька с тех пор превратилась из юной отроковицы в бальзаковского возраста даму. Как же тетушка ее узнала?

— Анисья Ивановна, какая встреча!

— Почему не сообщила о приезде?

— Так я проездом, всего на полдня, — попыталась выкрутиться Тарусова.

— На полдня? А что ты тогда в гостинице позабыла?

Тут Сашенька и поняла, как Ейбогина ее узнала — по голосу. Она ведь только что дала посыльному поручение доставить ее покупки в «Лоскутную».

— Не хотела вас тревожить…

— Что за глупости? Это в вашем Питере гостям не рады, в Москве гость — в дом, Бог — в дом, — с пафосом произнесла Ейбогина и тыкнула пальцем в Володю. — Сын, внук?

Сашенька поняла, что мужчины давно лукавят, когда говорят, как молодо она выглядит.

— Сын. Младшенький, — вымученно улыбнулась она.

— Крепенький какой! — погладила Ейбогина Володю по голове.

Сашеньку передернуло — теми же словами в прошлый приезд Анисья Ивановна похвалила поросенка, бегавшего по заднему двору, и тут же приказала зарезать его к столу.

— Ну, все туфли уже перемерила? — строго спросила тетушка.

У Сашеньки екнуло сердце — сейчас пригласит в гости. А отказать нельзя, иначе обидится и ославит на всю Ивановскую. Отец будет недоволен.

— Да, — кротко призналась княгиня.

— Тогда поехали, — произнесла тетушка и направилась к выходу. Сашенька с Володей двинулись за ней.

Ездила Ейбогина в том же ландо, что и двадцать лет назад. И кучер был тот же, только поседел и облысел. Даже кляча подозрительно напоминала прежнюю. Неужели та самая?

— Ну и как же твой князь поживает? — спросила Ейбогина, удобно устраиваясь на атласных подушечках. — Говорят, в аблакаты подался. Правда, что ли?

— Правда, — радостно произнесла Сашенька, гордившаяся успехами мужа.

— Грех это большой — мазуриков защищать. И чего он у тебя такой непутевый? То учительствует, то статейки в газетку строчит… Разве князьям сие по чину? Князья полками должны командовать, на худой конец — департаментами.

— Папа не мазуриков, а без вины виноватых защищает, — вступился за Дмитрия Даниловича Володя. Сашенька испуганно взглянула на Ейбогину — та не любила, когда ей перечили, но старуха неожиданно умилилась:

— Чтишь отца и мать?

— Чту, — подтвердил Володя, — «чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». [64] Втор. 5:6–21.

— Такой маленький, а уже Писание знает.

Ехали долго, потому что у каждой церкви кляча без всякого «тпру» останавливалась, кучер спрыгивал с облучка и подавал руку Ейбогиной. Спустившись на землю, она подолгу крестилась. Сашеньке с Володей тоже пришлось.

— Молитвы знаешь? — спросила Анисья Ивановна у ребенка.

Володю опять выручила феноменальная память, без единой запинки он прочел «Отче наш» и «Символ веры». Ейбогина еще более растрогалась и даже прослезилась:

— А набожный-то какой!

По прибытии домой Анисья Ивановна надавала распоряжений прислуге: кого зарезать на ужин и кого на него пригласить, после чего повела гостей к киоту с иконами. Он был настолько огромный, что на его месте могло уместиться полотно Александра Иванова «Явление Христа народу». Володе снова пришлось читать вслух молитвы.

Затем потянулись родственники, последовали объятия, расспросы.

Отец Анисьи Ивановны первым из Стрельцовых подался в купцы, а когда его примеру последовал двоюродный брат Игнат, Сашенькин дед по отцовской линии помог и советами, и деньгами. С тех пор две ветви Стрельцовых, питерская и московская, поддерживали добрые отношения, ездили друг к другу в гости, поставляли друг дружке товар, занимали деньги, оказывали услуги. Однако после замужества Сашенька стала сторониться московской родни — слишком уж они были простецкие. О чем Диди с ними говорить? О ценах на пеньку и сало? О поездках на богомолья — любимом времяпрепровождении москвичей?

Обстановка в доме Ейбогиной за двадцать лет тоже не изменилась, и Сашенька неожиданно для себя поняла, что ей приятно очутиться там, где грезила о будущем счастье. Те мечты давно забылись, а вот подушечки с занавесками — на прежних местах. И старое кресло стоит там же, и напольные часы с прежним равнодушием отбивают каждые полчаса.

Разговор за столом поначалу не клеился, но после нескольких рюмок зубровки (вино с шампанским Ейбогина не признавала) родственники принялись обсуждать меж собой цены на нижегородской ярмарке, виды на урожай и прочие дела. А сама Анисья Ивановна, плотно поужинав, захрапела прямо за столом. Володю, которого посадила рядом с собой, тоже стало клонить в сон. Сашенька подошла, чтобы растормошить сына:

— Нам пора!

— Нет, не пора, еще десерт не подавали, — буркнул Володя и дернул за рукав тетушку: — Анисья Ивановна, десерт когда принесут?

— Что? Уже проголодался, сладенький мой? — обрадовалась она, очнувшись.

— Еще нет, но мама хочет в гостиницу.

— С ума, что ли, сошла? — накинулась на Сашеньку Анисья Ивановна. — В какую гостиницу? Хочешь меня опозорить?

— Там вещи, — попыталась объяснить Сашенька.

— За вещами кучера отправим. Пиши записку.

Проснулась княгиня поздно. Из открытого настежь окна на нее веяло утренней свежестью, в тенистом саду чирикали птички. Вставать ей не хотелось, и, если бы не физиологические нужды, вероятно, Сашенька провалялась бы до полудня.

— А вот и наша спящая красавица, — воскликнула Анисья Ивановна, когда княгиня вошла в столовую.

— Вы уже позавтракали? — спросила она, увидев на блюде всего несколько булочек и пару кусочков сыра и ветчины. Обычно у Ейбогиной столы ломились.