Лиза Уингейт - Пока мы были не с вами

Полицейский отпускает парнишку, и тот, приземлившись, больно ударяется головой о стену хижины.

— Ступай, Силас,— говорю я, но голос так дрожит, что слова едва можно разобрать.— Иди домой. Тебе нельзя здесь находиться. А мы хотим увидеть маму и папу, — я понимаю, что лучше слушаться полицейского. Я смогла бы спрыгнуть с крыльца и скрыться в лесу прежде, чем они кинутся за мной в погоню, но здесь мои сестренки и Габион, так что мой план не сработает. Все, что я знаю, — что Брини велел нам держаться вместе.

Я выпрямляю спину, смотрю на полицейского и пытаюсь показать себя настолько взрослой, насколько получится.

Он улыбается.

— Вот и умничка.

— С папой все в порядке?

— Разумеется.

— Ас мамой?

— С ней все хорошо. Она просила вас ее навестить.

Мне даже не нужно смотреть ему в глаза, чтобы знать, что он врет. С Куини не может быть все хорошо. Сейчас она убита горем из-за погибших младенцев, где бы ни находилась.

Я с трудом сглатываю комок в горле, и чувствую, как он проходит вниз, острый, словно кусок льда, только что отколотый от большой глыбы.

— Я приведу остальных детей.

Полицейский делает шаг вперед и хватает меня за руку, словно хочет остановить.

— Какая симпатичная речная крыска,— он облизывает языком зубы. Теперь он так близко, что я могу рассмотреть его лицо под блестящими полями шляпы. Глаза у него серые и жестокие, но не холодные, как я думала. В них сквозит интерес, только я не понимаю, чем он вызван. Взгляд его скользит от моего лица по шее к плечу, с которого спадает рукав ночной рубашки.

— Тебя только нужно немного подкормить.

За его спиной с трудом поднимается на ноги Силас, он моргает и чуть не падает снова. Рука его опускается на топор, что стоит у поленницы.

«Нет!» — я хочу крикнуть, но не могу. Неужели он не слышит, что на берегу есть еще люди и к нам приближается моторная лодка?

Из дома доносится мягкий, высокий скрип — еле слышный звук. Задняя дверь. Камелия пытается улизнуть через нее.

«Сделай что-нибудь».

— М-мой братик только что слез с горшка. Мне нужно его помыть перед тем, как мы уйдем, или все вокруг будет в какашках. Если, конечно, вы с-сами не хотите этим заняться,— больше я ничего не могу придумать. Мужчины не любят грязных младенцев. Брини никогда не касался испачканных мест — он только окунал детей в реку, если Куини, Камелия или я не могли этого сделать.

Полицейский кривится и отпускает меня, затем поворачивается, чтобы посмотреть через плечо. Силас отдергивает руку от топора и стоит, стискивая кулаки на тощих руках.

— Лучше бы вам поторопиться,— губы полицейского разъезжаются в улыбке, но в ней нет ни капли доброты. — Вас надет мама,

— А ты уходи, Силас. Просто иди,— я останавливаюсь на пороге и задумчиво смотрю на него.— Иди. Веги!

Полицейский переводит взгляде меня на Силаса. Он тянется к поясу — к оружию, дубинке, черным металлическим наручникам. Что он собирается сделать?

— Ну же, убирайся! — кричу я и, вытянув руку, толкаю Силаса в бок.— Брини и Зеде не обрадуются, если увидят тебя здесь!

Наши взгляды встречаются. Он едва заметно мотает головой, я чуть киваю. Он медленно опускает ресницы, затем снова открывает глаза, поворачивается и бежит вниз по трапу.

— Еще один ребенок в воде! — рявкает один из по-лицейских с берега. Слышен крик мужчины с моторной лодки

и рев мотора.

«Камелия!» Я круто разворачиваюсь и бегу внутрь, за мной слышен тяжелый топот полицейского. Он толкает меня, я ударяюсь о кухонную плиту, а он устремляется на корму, где распахнута задняя дверь. Ферн, Ларк и Габион собрались возле поручня. Мужчина грубо отшвыривает их назад, и малыши с плачем и криками кучей приземляются на пол.

— Мелия! Мелия! — вопит Габион и показывает на туалет, сквозь отверстие которого Камелия выскользнула в реку. Она уже приближается к берегу, мокрая ночнушка прилипает к ее длинным, загорелым ногам. Полицейский бежит за ней, а мужчины в моторной лодке следуют за ним по воде.

Она взбирается на кучу плавника, быстрая и ловкая, как лань.

Габион пронзительно визжит.

Полицейский на заднем крыльце выхватывает из кобуры пистолет.

— Нет! — я бросаюсь вперед, но Ферн держит меня за ноги. Мы падаем на пол, сбивая с ног Ларк, заходящуюся в плаче. Я вижу, как мужчина на берегу подпрыгивает, цепляется за ветку, протягивает руку и хватает Камелию за длинные темные волосы, а потом деревянная коробка закрывает мне обзор.

Когда я снова поднимаюсь на ноги, пойманная Камелия уже бешено отбивается, пинается, вопит и рычит. Но молотит она руками и ногами по воздуху — полицейский держит ее подальше от себя.

Мужчины на моторной лодке запрокидывают головы и хохочут, как пьяницы при драке в бильярдной.

Только втроем им удается погрузить мою сестру в лодку, а потом двоим приходится ее удерживать, прижимая к днищу. Полицейские в бешенстве из-за того, что перемазаны в грязи и воняют, как содержимое туалета — Камелия всех успела в нем измазать.

Полицейский на «Аркадии» становится на пороге хижины и небрежно приваливается к дверному косяку, сложив на груди руки.

— А сейчас вы послушно переоденетесь во что-нибудь приличное... Вон там, чтобы я мог видеть. Никто больше отсюда не сбежит.

Я не хочу переодеваться на его глазах, поэтому сперва помогаю Габиону, Ларк и Ферн. Затем просто надеваю платье поверх ночной рубашки, хотя сейчас для такого жарковато.

Полицейский смеется.

— Ладно — если тебя это устраивает. А теперь вы все будете паиньками, и тогда мы отведем вас к маме и папе.

Я послушно следую за ним из хижины, закрываю за собой дверь. Я не могу ни глотать, ни дышать, ни думать.

— Хорошо, что остальные четверо не такие строптивые, — говорит один из полицейских. Он прижимает Камелию к полу моторной лодки, удерживая ее руки за спиной.— Эта девчонка — настоящая дикая кошка,

— А воняет как дикая свинья,— шутит другой по-лицейский. Он помогает нам забраться на лодку, принимает Габиона, затем Ферн, следом за ними — Ларк, и приказывает им сесть на пол. Камелия бросает на меня злобный взгляд, когда я послушно делаю то же самое.

Она считает, что это моя вина, что я должна была драться с ними и как-то их остановить.

Может, она и права.

— Да, эти ей понравятся, — кричит один из мужчин, когда оживает мотор и лодка уносит нас прочь от «Аркадии». Он кладет большую ладонь на голову Ларк, сестренка отшатывается и подползает ко мне. Ферн делает то же самое. Только Габион пока понимает слишком мало, чтобы испугаться.

— Она вроде любит светловолосых детей? — усмехается полицейский, который был на «Аркадии», — Вот только не знаю, что она будет делать с этой вонючкой.

Он кивает на Камелию, а та набирает полный рот слюны и плюет в него. Полицейский поднимает руку, будто собираясь ударить отчаянную девчонку, а потом просто со смехом вытирает плевок со штанов.