Лиза Уингейт - Пока мы были не с вами

Воздух комком застревает в горле. Я распахиваю кухонную дверь. «Ты должна их остановить,— говорю я себе. — Ты должна заставить их понять, что Ларк — твоя и они не могут ее забрать».

Кто-то хватает меня за руку и тянет назад, а дверь захлопывается с громким стуком. Я спотыкаюсь, пошатываюсь, автоматически переставляя ноги, пока кто- то тащит меня через кухню и умывальную к крыльцу.

Я даже не знаю, кто это, пока мисс Додд не поворачивает меня к себе лицом, удерживая за плечи.

— Тебе нельзя там находиться, Мэй! — глаза у нее широко распахнуты, кожа белая как мел. Она выглядит испуганной не меньше, чем я.— Ты знаешь правила. Побеспокоишь миссис Мерфи и мисс Танн — окажешься в большой беде.

Комок в горле разбивается, как свежее куриное яйцо. Оно проваливается вниз, липкое, горячее, крупное.

— М-моя сестра...

Мисс Додд держит в ладонях мое лицо.

— Я знаю, милая, но ты должна думать о том, что так для нее будет лучше. У нее будут мама и папа — настоящие кинозвезды,— она вздыхает так, будто только что выиграла приз на ярмарке-карнавале.— Я знаю, что тебе будет грустно, но лучшего исхода для нее ч и представить нельзя. Совершенно новые родители, совсем новый дом. Целая новая жизнь.

— У нас уже есть мама и папа!

— Тише! Успокойся,— мисс Додд тянет меня с крыльца, подальше от входа. Я пытаюсь освободиться, но она меня не отпускает.— Тише. Нельзя устраивать истерику; Я знаю, ты хотела бы, чтобы мама и папа вернулись за тобой, но это невозможно. Они подписали отказ в пользу Общества детских домов Теннесси. Вы теперь сироты.

— Нет! — кричу я и ничего не могу с собой поделать. Всхлипывая, я рассказываю мисс Додд всю правду: про «Аркадию», про Куини и Брини, про моих братьев и сестер. Я рассказываю про Камелию и про чулан, про работниц, которые болтают о том, что с ней случилось, и про Дэнни-боя, который говорит, что ее утопили в болоте.

Челюсть мисс Додд падает: она слушает меня с открытым ртом. Она держит меня за плечи так сильно, что кожа натягивается и горит.

— Все это истинная правда? — спрашивает она, когда у меня заканчиваются слова. Я зажмуриваю глаза и киваю, проглатывая слезы и сопли.

— Тшшш,— шепчет она и прижимает меня к себе.— Больше ничего не говори. Никому. Иди поиграй с другими детьми. Веди себя хорошо и молчи. Я посмотрю, что смогу выяснить.

Когда она отпускает меня, я хватаю ее за руку,

— Не говорите миссис Мерфи. Она отберет у меня Ферн. Фери — все, что у меня осталось.

— Я не скажу. И вас я не оставлю. Я выясню, что произошло с твоей сестрой. Господь свидетель, мы разрешим все должным образом, но тебе нужно быть сильной,— она смотрит мне в глаза, и в ее взгляде горит огонь. Он согревает меня, но я знаю, о чем только что ее попросила. Если миссис Мерфи смогла избавиться от Камелии, с мисс Додд может произойти то же самое.

— Н-не д-дайте им поймать вас, мисс Додд.

— Я крепче, чем выгляжу,— она прогоняет меня на двор. Выясняется, что все-таки у нас здесь есть друг. Наконец-то хоть кто-то выслушал нашу историю.

Ночью Ферн без устали плачет, кричит и зовет Ларк. Я пытаюсь почитать ей книгу, но она не замолкает, а я больше не могу этого выносить. Я хватаю ее, крепко сжимаю руки, поднимаю вверх и прижимаю ее лицо к своему.

— Прекрати! — мой голос эхом отдается в маленькой комнате.— Прекрати, дуреха! Ее больше нет! Я в этом не виновата! Прекрати, или я тебя выпорю! —, я поднимаю руку, и только когда глаза Ферн начинают часто-часто моргать, осознаю, что делаю.

Я опускаю ее на раскладушку, отворачиваюсь, беру себя за волосы и тяну изо всех сил, до боли.

Я хочу вырвать их все. Каждый волосок. Я хочу почувствовать боль, у которой есть начало и конец, а не ту, которая продолжается вечно и режет меня заживо до костей.

Боль превращает меня в девочку, которую я совсем не знаю.

Она превращает меня в «них». Я виду это по лицу сестры. Вот что мучает меня сильнее всего.

Я падаю на раскладушку, которая вымыта и вычищена благодаря мисс Додд, она пахнет «Хлороксом». Три мятных леденца выкатываются из-под грязной подушки, и я бросаю их в ночной горшок.

Ферн подходит ко мне, садится рядом и гладит меня по спине, как мама, когда она успокаивает малышей. Сегодняшний день, это место, все, что здесь произошло, прокручиваются у меня в мыслях. Я будто смотрю движущиеся картинки вроде тех, что мы видели на ярмарках за пять центов в речных городах: их показывали нам с помощью проектора на стене дома или конюшни.

Но в моей голове картинки нечеткие, размытые, и пролегают слишком быстро.

Наконец я погружаюсь в сон, и все вокруг становится темным и тихим.

Я просыпаюсь посреди ночи, а Ферн прижимается ко мне. Мы обе накрыты одеялом. Оно странно скомкано и запутано, и я понимаю — это Ферн принесла его,

Я обнимаю сестру и засыпаю, и мне снится «Аркадия». Это хороший сон. Мы снова все вместе, и день прекрасен, словно капли нектара с побега жимолости. Я высовываю язык и жадно пью его.

Я растворяюсь в запахе костра и утреннего тумана, такого густого, что он полностью скрывает противоположный берег и превращает реку в океан. Я бегу по песчаным отмелям вместе с сестрами, прячусь в траве и жду, что они меня найдут. Туман приглушает их голоса, поэтому я не знаю, близко они или нет.

На «Аркадии» Куини поет песню. Я сижу в траве, не шелохнувшись, и слушаю мамин голос.

Когда птицы по весне Выводят трель свою,

Слышно имя твое мне,

И с ними я пою:

Аура Ли, Аура Ли,

Девушка-мечта,

Золотые локоны...

Я так очарована ее песней, что даже не слышу, как открывается замок на двери подвала, пока со скрипом не поворачивается ручка. Я вскакиваю с кровати — за окном уже утро. Тонкие лучи солнца проникают сквозь листву азалий и наискось падают в комнату.

В углу Ферн встает с горшка и надевает штанишки. После прошлой ночи она, наверное, слишком боится снова намочить постель.

— Хорошая девочка, — шепчу я ей, и торопливо застилаю раскладушку.

— Не старайся. Все равно ты никуда не пойдешь, — со стороны двери раздается голос, но это не мисс Додд. Это миссис Мерфи. Ее голос звучит словно хлыст, ударивший сразу по всему телу. Она никогда раньше к нам не спускалась.

— Как ты посмела! — губы ее так напряжены, что проступают кости на скулах. Воздух со свистом выходит через щели между кривых передних зубов. В три быстрых шага она покрывает расстояние до раскладушки и хватает меня за волосы.— Как ты посмела пользоваться моим гостеприимством, моей добротой и затем рассказывать про меня всякий бред! Ты думала, что та ничего не понимающая юная деревенщина тебе поможет? О, конечно, она была настолько глупа, что поверила в твои россказни. Но твой длинный язык стоил ей работы, и мисс Танн вынуждена будет скоро забрать маленьких братьев и сестер Додд. О них сообщили в социальную службу округа Шелби, и уже готовятся бумаги об их отправке в детский дом. Ты этого добивалась? Ты этого хотела, когда выливала ей в уши грязные сплетни о бедном мистере Риггсе? О моем двоюродном брате! Моем кузене, который прибирает после вас, мелких гнид-кровопийц, весь двор, чинит вам игрушки и греет котел, чтобы драгоценные малютки не простудились холодными ночами! — она с ухмылкой, полной ненависти, поворачивается к Ферн, которая вжимается в угол.