Лиза Уингейт - Пока мы были не с вами

Я пинаюсь, сражаюсь с ней и выплываю на поверхность. Я вижу «Аркадию» в свете огней буксира. Вижу, что в нашу сторону плывет шлюпка. Слышу свист и крики.

Ноги немеют, а кожа холодна как лед.

«Аркадия» вклинивается в груду плавучих бревен. Миссисипи, словно пасть гигантского дракона, медленно пережевывает ее корпус.

— Ферн! — мой голос тонет в плеске воды и вое ветра. Я плыву изо всех сил, врезаюсь в бревна, цепляюсь за них и чувствую, как водоворот пытается утянуть меня вниз, оторвать. Но я борюсь с ним, залезаю на самый верх плавника, карабкаюсь на палубу «Аркадии» и еще выше, к самой двери.

Она с грохотом падает внутрь, когда я ее открываю.

— Ферн, Ферн! — кричу я.— Ферн! Ответь! — дым глушит мой голос. Горячие красные угли из печи рассыпались по всему полу. Они шипят на мокром дереве и у меня под ногами.

Все перевернуто вверх дном, и я ничего не вижу. Сначала я иду не в ту сторону и оказываюсь перед столом, а не возле кроватки Ферн. Стеганое одеяло с кровати Куини и Брини плавает рядом, будто разноцветный кит с языком пламени сверху. Рядом с ним огонь лижет оконные занавески.

— Ферн! — неужели она пропала? Может, упала в реку? Или Брини уже вытащил ее отсюда?

Дом захлестывает волна, собирает с пола красные угли и выносит через дверь. Они шипят и визжат, умирая.

— Ри-и-и-ил! Спаси меня! Спаси меня!

Прожектор скользит по нам, описывая долгий, медленный круг, светит на нас через окно. Под кроваткой Ферн я вижу лицо сестры, ее широко распахнутые от ужаса глаза. Она тянется ко мне, и в ту же секунду, как я хватаю ее за руку и пытаюсь вытащить, вода подхватывает нас обеих. Мимо проносится стул, он больно бьет меня по спине и опрокидывает на пол. Вода заливает лицо и уши. Я изо всех сил стараюсь не выпустить Ферн.

Еще один стул падает. Я хватаю сестру, спотыкаюсь и ползу через хижину к боковой двери.

Внутрь снова проникает свет от буксира. Я вижу на стене фотографию Брини и Куини, а рядом с ней — распятие Куини.

У меня нет времени, но я ногой придерживаю Ферн, а сама тянусь за фотографией и распятием мамы, затем засовываю их за ворот своей ночной рубашки и за резинку штанов. Они бьются о кожу, уголки больно врезаются в нее, пока мы выбираемся из хижины, перелезаем через ограждение и карабкаемся на кучу дрейфующего плавника, цепляясь за переплетенные ветви, обломки досок и деревья. Мы юркие, словно мышки, ведь такая жизнь для нас привычна.

Но мы обе понимаем, что на куче небезопасно. Даже добравшись до другого ее конца, я чувствую жар от огня. Я держу Ферн за руку, поворачиваюсь и смотрю на «Аркадию», прикрыв глаза ладонью. От хижины поднимаются языки пламени, прожигая насквозь крышу, стены и палубу, обнажая остов «Аркадии», уничтожая ее красоту. В воздух взлетают горящие хлопья — вверх, вверх, еще выше,— а затем кружатся в воздухе миллионами новых звезд.

Охлажденные дождем, они падают прямо на нас. Ферн вскрикивает, когда еще теплый уголек приземляется на нее. Я обхватываю рукой ворот ее ночной рубашки, сажусь рядом на корточки и окунаю ее в воду, наказывая крепко держаться за переплетенные ветки. Здесь слишком сильное течение, чтобы мы могли доплыть до берега. Сестренка начинает выбивать дробь зубами, а ее лицо бледнеет от холода.

Куча бревен начинает гореть. Скоро огонь доберется идо нас.

— Брини! — вырывается у меня его имя. Он где-то неподалеку. Конечно же, он ушел с-лодки. Он спасет нас.

«Он же спасет, правда?»

— Держитесь! — кричит кто-то, но это не Брини.— Держитесь. Не двигайтесь!

На «Аркадии» взрывается бак с топливом, и угли разлетаются во все стороны. Один приземляется мне на ногу, и меня пронзает боль. Я кричу, машу ногой и опускаю ее в воду, держась за Ферн.

Дрейфующая груда дерева смещается. Теперь она тлеет уже в десятке мест.

— Мы почти рядом! — снова слышится мужской голос.

Небольшая лодка выныривает из тьмы, два речных человека с накинутыми на головы капюшонами налегают на весла.

— Не отпускайте, держитесь!

Хрустят ветви. Бревна трутся и скрипят. Вся плавучая куча смещается вниз по течению на фут или два. Один из мужчин предупреждает другого, что бревна подомнут их лодку, если оторвутся от берега.

Но они подплывают к нам, хватают нас, сажают в лодку, бросают нам одеяла и изо всех сил гребут прочь.

— Кто еще остался на лодке? Кто-нибудь там еще есть? — спрашивают они.

— Мой папа,— выдавливаю я сквозь кашель.— Брини.

Брини Фосс.

Когда они оставляют нас на берегу и возвращаются на поиски Брини, мне становится удивительно спокойно, Я под одеялом прижимаю к себе Ферн, между нами лежат фотография и распятие Куини. Мы дрожим и трясемся от озноба и смотрим, как догорает «Аркадия». В какой-то момент дрейфующая груда обломков срывается с места и уносит останки нашего дома с собой.

Мы с Ферн встаем, идем к кромке воды и смотрим, как наше королевство Аркадия медленно исчезает в реке. Наконец его уже совсем не видно. Ни следа не осталось. Будто никогда и не было.

На востоке занимается серый рассвет, и я в сумеречном свете наблюдаю за людьми и лодками. Они всё еще продолжают поиски. Они кричат и зовут, прожектор описывает широкие круги, и они снова, выстроившись в ряд, прочесывают реку.

Мне кажется, я вижу, как кто-то стоит на берегу ниже по течению. Дождевик хлопает его по коленям. Он не двигается, не зовет, не машет огням. Он просто смотрит на реку, которая медленно поглощает ту жизнь, которую мы знали.

«Может, это Брини?»

Я складываю руки рупором возле рта и зову его. Мой голос звучит сквозь утренний туман, снова и снова отдаваясь эхом.

Один из людей, что занимается поисками на реке, смотрит в мою сторону.

Когда я снова перевожу взгляд на то место на берегу, то с трудом, но могу различить человека в дождевике.

Он поворачивается и идет к деревьям, и утренний туман постепенно скрывает его.

«Может, там никого и не было».

Я делаю еще несколько шагов в ту сторону, снова зову и вслушиваюсь.

Эхо от голоса отдается все дальше, затем затихает.

— Рилл! — когда я слышу ответ, он доносится не с реки. И голос не папин.

Плоскодонка «Дженни» с мотором пристает к песчаному берегу и не успевает даже остановиться, как с нее спрыгивает Силас. Он тянет веревку, бежит ко мне и заключает меня в объятия. Я прижимаюсь к нему и плачу.

— Ты в порядке! Ты в порядке! — выдыхает он в мои волосы, сжимая меня так крепко, что рамка фотографии и распятие Куини сильно врезаются в кожу.— Мы с Зеде и Арни чуть с ума не сошли, когда увидели, что «Аркадия» пропала.

— Бри ни ночью отвязал швартовы. Я проснулась — и мы уже были на реке,— я, всхлипывая, рассказываю все остальное: как безумный Брини на крыше разговаривал сам с собой, как мы едва разминулись с баржей, как натолкнулись на груду дрейфующих обломков, как разгорелся пожар, как я очутилась в воде и видела Куини, как снова забралась на «Аркадию» и как река поглотила ее.— Какие-то люди спасли нас с кучи плавника, пока она не сорвалась с отмели. И отправились искать Брини,— дрожа от холода, я заканчиваю свою грустную историю, но не упоминаю, что видела его. И он не стал нас искать, а просто ушел прочь.