Андрей Марченко - Однажды в СССР

И, конечно, они совсем не думали о предохранении. Девять месяцев казались огромным сроком, где-то соизмеримым с возрастом вселенной.

Потом, конечно отдыхали, лежа рядом и снова принимались терзать друг друга.

Свою девственность Валентина считала чем-то вроде капитала полусироты и до сего дня берегла. Но к чему нынче беглянке непорочность?..

Вот и все ее семейное счастье: узкая полка в купейном вагоне, мужчина в объятиях. Тот, на кого можно закинуть ножку. Попы расскажут нам про рай и ад, но после смерти вместо рая мы попадем всего лишь в могилу. Потому следует наслаждаться тем, что есть…

-

Пропуская встречный состав, поезд остановился на полустанке, и дабы не скучать на перроне, дежурный наряд решил пройтись по поезду. Они, было, хотели постучать в купе Валентина и Аркадия, но услышал через закрытую дверь ритмичный скрип вагонной полки, ему в такт — стон Валентины и раздумали, предположив, что только люди с чистой совестью могут так наслаждаться друг другом.

Ночью прошел сильный дождь. Земля впитала влагу и стояла будто сухая. На асфальте медленно испарялись лужи. Но вода сделала свое дело: охладила многотысячный город, дома, улицы и скверы. Конечно же, еще будет жарко — но не так. И лето уже на излете, и время подумать, как перезимовать среди приазовского промозглого холода.

Еще из поездов сходили отдыхающие, но это были задумчивые одиночки и не вполне счастливые бездетные семьи. Местные с утра кутались в тонкие курточки, однако к обеду их снимали.

Город возвращался к своей прежней жизни, хотя по нему еще кружили слухи и разговоры.

Вика и Сергей встречались после работы, и скоро Карпеко был представлен родителям девушки, встречен благосклонно.

На кварталах, которые изнутри напоминали жилой парк, они гуляли, сидели на лавочках.

— Интересно, где они сейчас? — спросила как-то Вика, и уточнила. — Где их сейчас ищут?..

— По всему СССР. Сейчас запросили личное дело Шульгина. Спрашивают, где он сидел?..

— Зачем им туда ехать?

— Полагаю, им нужна хоть какая-то версия.

— А что им еще личное дело даст?..

Карпеко пожал плечами:

— Главное как раз в анкеты не попадает: кем была его первая любовь? На какие фильмы любил ходить в детстве? Что он собирал в детстве?..

Вика тихо хихикнула:

— Разве так важно, кто что собирал?..

— Конечно. Ничего не коллекционировать ребенку — это даже более предосудительно, нежели ни в какую секцию не ходить. Но марки собирают заурядные личности, нумизматика доступна только детям из небедных семей. Календарики коллекционируют дети с зачатками оригинальности или бунтарства.

— А ты что собирал?..

— Я собирал пистолет, — ответил Карпеко и задумался.

Где-то далеко застучали колеса поезда. Судя по частоте — пассажирского или пригородного. Мысли опять вернулись к беглецам.

В СССР у них будет гореть земля под ногами. В какую бы щель не забились — до любого закутка доберутся, каждый камень перевернут. Впрочем, в глуши каждый человек на виду, в большом городе маленький человечишка незаметней.

— Как думаешь, где они на самом деле, что делают? — спросила Вика.

Карпеко покачал головой — он даже и предположить не мог. По его расчетам беглецы должны уже быть давно пойманы.

Конечно, они изменили прическу, цвет волос.

Женщины относительно перевоплощения предсказуемы. Прямые волосы — завьет, кучерявые — распрямит. Блондинка перекрасится в шатенку, все остальные перекрасятся в блондинку. И ведь ни у кого ума не хватит, скажем, ваты набить в лифчик.

Мужики, надо сказать, ненамного изобретательней. Воображение дальше сбрить волосы, отпустить усы и бороду, нацепить очки не движется.

Все это ясно и предсказуемо. Против них играют люди, которые розыском занимаются не первый день — они и не такие приемы видели.

Но результата, однако же, нет…

Хорошо было бы поговорить с Кагулом, но тот все же откочевал куда-то из города. У иного сыщика это вызвало бы подозрение, но Карпеко понимал — для стрельбы и погони со взрывами Кагул слишком стар и аристократичен. Он бы умудрился украсть и даже не вспотеть.

Довольно часто Карпеко думал о беглецах и где-то даже завидовал. И чем больше времени проходило с момента кражи, тем более становилась зависть. Они рискнули — и изменили свою жизнь, кто бы что не сказал. Вырвались из беличьего колеса рутины.

-

Рассматривая потолок купейного вагона, тихим шепотком Валентина стала рассказывать свой план.

Обладать такими деньгами, как у них, в СССР не только опасно, но и неудобно. Два чемодана с казначейскими билетами не способствуют легкости перемещения. Двести тысяч в сберкассу не отнесешь, потратить их трудно. Отсюда вывод: в Стране Советов большие деньги являются обузой — выходит, коммунизм все же близок. К тому же, их ищут. И, получалось, тратить деньги следовало за границей.

Но беда заключалась в том, что полновесному советскому рублю не было доверия за кордоном. Не хотели коварные иностранцы покупать и облигации займа советского правительства.

— Поменять на валюту? — предположил Аркадий.

— Я узнавала. На черном рынке один доллар стоит где-то около шести рублей. Может, как оптовому покупателю дадут скидку, но я думаю, что нет. То есть получим на руки где-то около тридцати тысяч долларов. Это неплохо, но недостаточно неплохо. Хорошо бы ехать не с долларами, а что выгодно можно продать.

— Золото? — предположил Аркадий.

— Это я тоже узнавала. Мы можем купить где-то пять кило золота. А продадим его там где-то на семь тысяч.

— Тогда что?..

И Валентина стала рассказывать…

-

Конечно же, ориентировки и телеграммы летели быстрей самолетов и поездов. Но, во-первых фото, что появлялись из фототелеграфа, била оспой электрических помех, лица разыскиваемых были словно вымазаны сажей. И лишь человек с хорошим воображением мог признать в распечатанных листках беглецов. Во-вторых, ориентировки приходили постоянно, и не было никакой возможности держать в голове все нечеткие снимки, фотороботы, более похожие на шаржи. Наконец, милиционеры линейных участков полагали, что вряд ли этих преступников занесет сюда, на край географии. И, конечно же, ошибались.

Ориентировки на Аркадия и Валентину особо ничем не отличались от иных. Оба на портретах получились неузнаваемо, но в графе особых примет было упомянуто, что родимое пятно на плече Валентины имеет форму схожий с контуром Франции. Для непонятливых тут же рядом была нарисован контур Франции.

В Куйбышеве Валентина увидела ориентировку на себя и на Аркадия. Но тамошний фототелеграф натурально сжевал половину телеграммы, и особая примета на лист не попала, а дежурный, зевая, махнул рукой: и так сойдет.