Андрей Марченко - Однажды в СССР

— Здесь где-то Ленин в ссылке сидел. Если бы и в самом деле тут хорошо так было, ссыльных селили в Пицунде, а сюда как на курорт ехали.

-

Края действительно были суровыми. Летом приезжему они могли показаться красивыми, но осень уже скалила зубы, а за ней маячил призрак зимы, которая каждый год пыталась изгнать человека. Но тот цеплялся, приносил в жертву природу и выживал.

Человек всю Землю покрыл не потому что был самым сильным или самым быстрым. Он даже самым умным тогда не был. Зато был самым живучим. Не вымер, как гордо вымерли мамонты, не стал держаться как дельфины за узкую полосу уюта, а лез в горы, пересекал реки и болота.

Добрался он и сюда…

На берег сошли в Саяногорске. Далее реку перегораживала плотина строящейся Саяно-Шушенской гидроэлектростанции. Да и в самом городе ударно шла стройка. Собственно, Саяногорску было без году неделя. Еще возводились коробки пятиэтажек, еще стоял на путях недавно проведенной железнодорожной ветки поезд, набитый строителями.

На станции сели на короткий дизель-поезд, густо набитый перегаром. Часть пути проделали в тамбуре. В нем не закрывалась автоматическая дверь, и Аркадий едва справился с искушением не шагнуть в проносящуюся мимо пустоту.

На перекладных добрались до Новокузнецка.

И на бурлящем вокзале Аркадий вдруг мистическим образом почувствовал взгляд, обернулся и в толпе увидал парня, который пристально разглядывал беглецов. Наблюдающий был в цивильном пиджаке, в старомодной кепке-шестиклинке. Лицо его было смутно знакомо Аркадию — где-то будто пересекались, но тревоги оно не вызывало.

А, быть может, этот человек лишь кого-то напоминал? Пока Аркадий раздумывал, незнакомец исчез в толпе.

Меж тем, дежурный по вокзалу прокашлялся и объявил, что поезд подается. Из депо появился уставший маневровый, который тащил грязные вагоны. Пассажиры принялись занимать места, и в суматохе взгляд незнакомца забылся.

-

Под полом стучали колеса, подбрасывая вагон на стыках. В коридоре горел неярко свет — словно какое-то аварийное освещение. В другом конце прохода около части, занимаемой проводником, скучал пассажир, видимо страдающий от бессонницы. Он что-то разглядывал в окне, хотя за стеклом лежала совершенная тьма.

Покачиваясь в такт с вагоном, Аркадий прошел до туалета и там ненадолго уединился, затем проделал обратный путь. Все купейные двери в вагоне были одинаковы, и мужчина пытался вспомнить — какое купе его на сей раз. Внимание было рассеяно, иначе бы Аркаша заметил, что скучающий пассажир сместился ближе.

Наконец, нужная дверь была найдена и распахнулась с шумом. Чутко спящая Валентина вздрогнула, открыла глаза, и, будто улыбнулась. В вагоне, разумеется, не топили, однако от тепла людских тел было душно. Да еще, уединившись в купе, Валентина и Аркадий вновь с энтузиазмом новичков занялись любовью. И разгоряченная Валька нынче отдыхала, сокрыв свою наготу покрывалом.

А затем Валентина попыталась закричать, но крик застрял в ее горле.

И вдруг что-то обрушилось на Аркадия сзади, словно ему на затылок упал сейф. Хватило мгновения понять — так или иначе произошла катастрофа.

Аркаша рухнул на свою полку, а мимо него в купе проскользнул чужак — то самый, который изображал скучающего пассажира в коридоре. Хлопнула дверь, щелкнул замок.

Лефтеров не потерял сознание, однако завис между беспамятством и бодрствованием. Тело словно парализовало, но он все видел, что-то понимал. Только звуки доносились к нему словно через какой-то ватный туман.

Лезвие ножа возникло в руке чужака.

— А-ну, не ори мне! — гаркнул он, хотя Валька так и не произвела ни звука. — Где камушки! Говори, гнида, где камни?.. Я отпущу вас.

Аркадий хотел крикнуть, что чужак все врет, что он убьет и его и Вальку, но язык с трудом ворочался во рту, и произносимые звуки вряд ли были различимы.

Валька выглядела растерянной, она пыталась втиснуться в угол купе, натянуть покрывало выше. Чуть не спрятаться за ним, но тут же ногами его стягивала — обнажила свою грудь, снова прикрыла.

— Не стреляй… — бормотала она, хотя у вора был только нож. — Не стреляй!

— Говори, где камни!

— Я скажу, скажу, скажу… Только давай пополам! Убей его, а мы потом с тобой сбежим, разделим.

Аркадий не сразу понял, что Валька предлагает убить его самого. Он попытался что-то прохрипеть в свою защиту, но ничего не смог выдавить. Меж тем, покрывало окончательно сползло, обнажив грудь девушки.

— Ты парень фартовый, сразу видно. Только не прогоняй меня, не убивай, — шептала она.

И фартовый парень обернулся, взглянул на Аркадия, как на ничтожество. И был убит.

Валентине хватило какой-то секунды, чтоб всадить в спину пришельцу скальпель.

Смерть не наступила мгновенно. Глаза вора выкатились, умирая он не кричал, но хрипел. Тело трясло в агонии, и было бы куда больше шума, если бы Валька не успела полотенцем спеленать свою жертву. В какой-то момент хрустнул скальпель, ручка упала на пол.

Секунд через десять обмяк вор. Валентина позволила трупу опуститься на купейный столик. Голова вора оказалась напротив глаз Аркадия. Во взгляде покойника возникло непонимание и какая-то печаль. И, увидав в сером зрачке рыжее пятно, Аркадий вспомнил окончательно, где и когда ранее видел этого человека.

— Аркаша, ты жив? — спросила, вставая Валентина.

При этом покрывало скользнуло вниз и улеглось у ее ног, Девушка склонилась над Аркашей.

У того получилось что-то промычать. Жив.

Валентина помогла Аркадию занять более удобное положение, помассировала его плечи, шлепнула по спине. Минут через двадцать паралич стал отпускать. Аркадию с грацией чугунного манекена сумел подняться, сесть.

— Фартовый, но тупой… — сказала Валька, глядя на труп. Затем посмотрела на часы. — Надо избавится от дохлятины. Скоро станция, к нам могут подсесть.

Аркадий встал, тело еще не вполне слушалось, каждое качание вагона больно отдавалось в голове, но речь вернулась.

— Мы встречались раньше на вечеринке, — сказал мужчина. — Помнишь, мы вчетвером ходили под Шлаковую гору на поселок?..

Валька помнила вечернику, а вот вора — нет. Да и вообще — все было понятно без разговоров.

Когда по Жданову пронесся еще только слух о дерзком ограблении на заводе, воры, те, что были умнее, из города убрались. Зазевавшиеся попали под облавы, впрочем, скоро были отпущены.

То, что воров-профессионалов обошли какие-то любители, оскорбляло. И многие бросились на поиск. Казалось: отобрать деньги у этих фраеров будет проще пареной репы.

Воровской сыск был куда эффективней государственного, поскольку средствами они не брезговали. Блатные не были стеснены транспортом — ведь это же не они в розыске. И, быть может, Ювелир мог сболтнуть что-то лишнее. Быть может, делавшие паспорта проявили ненужное любопытство. Ведь им достаточно было сходить на станцию, посмотреть вывешенные ориентировки. А слухи в блатном мирке расходились куда быстрее, нежели в мире законопослушных смертных.