Андрей Марченко - Однажды в СССР

Но искавшие не учли одного: новичкам везет, а на старуху бывает — сами понимаете.

-

Покойника сперва взвалили на верхнюю полку, затем Валька открыла оконную фрамугу, насколько то можно было. За окном грохотало. Ветер тут же выстудил все купе.

— Скальпель! Надо вытащить скальпель! — вспомнил Аркадий.

— Да какой, к аллаху скальпель! Если я его стану доставать, тут кровью все зальет.

— Тогда по скальпелю догадаются, что это ты.

— Они и по форме раны догадаются. Давай, кантуй. Время дорого!

Тело скользнуло в проносящуюся мимо темень, ударилось о борт вагона и отлетело в сторону. Дождь тут же принялся смывать кровь. Хлопнула фрамуга, в момент отсекая грохот и ветер от купейного уюта.

Изорвав в тряпье одно платье, Валентина вымыла кровь — ее было мало. Затем девушка нашла обломок скальпеля, сказала:

— Мы потому по ленинским местам и колесили, что я почувствовала, будто за нами следят.

— А сказать ты не могла?

Ответно Аркадий рассказал ей о странном чувстве на магнитогорском вокзале.

— Нам надо больше говорить о своих чувствах, — сказала Валентина, будто это и так было неясно.

— Надо, — кивнул Аркаша, потирая шишку на затылке.

— Сходи к котлу за кипятком. Я чай хочу.

-

Убитого нашли утром. Обходчики обнаружили кровь на рельсах и предположили сначала, что сбило какого-то зверя, одичавшую собаку. Но в кювете был обнаружен труп. Небыстро прибыла милиция, небыстро убитого отвезли на экспертизу, коя затянулась почти на сутки.

Поскольку погибший вор недавно прибыл из Жданова, скоро вспомнили про ограбление, стали искать беглецов. К их счастью, из окна купе труп выпал на встречный путь. И товарняк, идущий по нему, метельником отбросил тело вора еще дальше.

Следствие предположило, что тело выпало из пассажирского прошедшего той же дорогой на восток — такая версия вписывалась в версию следствия. Роздали ориентировки, опросили проводников. Под описание подошло сразу три пары, кои тут же начали прорабатывать.

Меж тем, беглецы, не зная о заблуждениях следствия, сошли на первой относительно крупной станции, в городке, который был ограничен железной дорогой, свалкой, заводом и кладбищем. Жизнь, живущих в этом городишке была ограничена этим же набором.

Валентина и Аркадий снова плутали, пытаясь сбить со следа несуществующее преследование. Но сами того не зная, сместили обстоятельства. Затем был куплены билеты на заурядный пассажирский поезд, который повлек их к случайности, из коей проистекала катастрофа.

Поезд несся сквозь ночь, замирая недолго на полусонных станциях. Сентябрьская жара была на излете, но в вагонах было душно, жарко, пахло дурным куревом и железнодорожным углем, которым топили вагонные баки с кипятком.

Скорость успокаивала. Им казалось, что скоро все кончится.

И они не ошибались.

Все сложилось — как сложилось.

То была узловая станция самого ничтожного значения. Имела она пять путей да один тупик, две низкие платформы, здание станции с водонапорной башней, комнатой милиции и вечно запертым буфетом. От магистрали отходила неэлектрифицированная одноколейка в таежный городок, где из достопримечательностей имелись пристань на реке, тюрьма, да какой-то заводик, который медленной отравлял реку.

И через сорок минут в этот таежный закуток должен был уйти дизель-поезд. Еще на пятом дальнем пути, ожидая локомотив, стоял военный эшелон, на первый путь прибывал пассажирский, который нес Аркадия и Валентину.

И ведь все могло сложиться иначе. Машинист дизель-поезда мог бы раньше открыть двери, и пассажиры пригородного поезда заняли свои места в вагонах. Военный эшелон могли бы поставить на первый путь, и тогда бы он отрезал пассажиров дальнего следования от местных проезжающих. Наконец, свердловский пассажирский мог бы опоздать еще минут на двадцать или прийти вовремя. Впрочем, последнее не случалось ни разу за всю историю поезда.

И на перроне тоже могло не оказаться того мальчишки того. Он мог, скажем, заболеть. Родители могли не взять его с собой на узловую или поехать оттуда на попутке. Может, виной тому была скука. Жизнь в провинции вообще скучна и однообразна, а в таежном городке скучна дважды. Для ребенка эта скука возводилась во вторую или третью степень.

Красота природы компенсировалась ее суровостью. Суровы были и соседи-военные, охранники, переведенные на поселение арестанты. Еще порой с зоны бежали заключенные, и родители пугали своих чад украденными и съеденными мальчиками. Впрочем, побеги были нечастыми — тайга охраняла не хуже, чем стрелки на вышках.

Оттого для таежных мальчишек баржа на реке, самолет высоко в небе был чудом, развлечением. Упомянутый побег с последующими облавами вызывали восторг.

Стоящий вдалеке воинский эшелон не был интересен, поскольку танки дети здесь видели чаще, чем конфеты. А вот прибывающий пассажирский наоборот манил. От него пахло путешествиями, далекой дорогой и даже немного жаркими странами.

К тому времени, как объявили прибытие свердловского поезда Матвей Пантелеевич Лепехин, почти двенадцати лет от роду, успел выучить короткое расписание поездов, ознакомиться со всеми названиями городов, нанесенных на красивую, но географически неточную схему путей сообщений, прочесть все ориентировки на стенде около комнаты милиции.

Мальчишка с нетерпением ждал, когда на станции заскрипят тормозные колодки пассажирского. И, услышав этот звук, с разрешения родителей Матвей побежал смотреть на поезд, на транзитных пассажиров.

Гофрированные бока вагонов чем-то напоминали фюзеляж, а одетые в униформу проводницы — стюардесс. И уж что-то особенное было в пассажирах — на них лежала пыль крупных городов: Владивостока ли или Москвы. И мальчишка ждал как подаяния какого-то сувенира — небрежно выброшенного коробка из-под спичек, обертки от конфеты или даже жевательной резинки.

Меж тем, задремавшая, было, Валентина, проснулась от остановки, вышла в коридор, не накинув на обнаженные плечи кофточку — в вагоне было душно и жарко

В коридоре она остановилась у окна, положив руки на ограждение, кое защищало стекло от неуклюжих пассажиров. Взору Валентины открылся вокзал, за которым едва угадывался мелкий заурядный городишко. И столь же заурядны были его жители, одетые в теплое про запас. Здесь на перроне не торговали снедью, не несли к вагонам дары природы, как это делалось на украинских станциях.

…И как после этого не поверить в человеческий магнетизм?.. Вдруг Валентина почувствовала на себе взгляд, повернула голову и увидала мальчишку, который глазел на нее.

Женщина улыбнулась мальчику. Она была красивой и выглядела доброй, но мальчишка не дал себя обмануть. Он узнал эту женщину, хотя и видел ее первый раз в жизни. Прочесть об особой примете и увидать оную тут же — событие просто невозможное. Но у ребенка зачастую категория невозможного отсутствует.