Борис Акунин - Просто Маса [с иллюстрациями]

— Какие?

— По настоятельному приглашению государя все причастные лица гостят на царской яхте, которая в это время года стоит в заливе на якоре. На берег никто не сойдет до окончания разбирательства. Чины дворцовой полиции круглосуточно дежурят на борту. Следят, чтобы гости не покинули судно.

— То есть подозреваемые помещены под домашний арест безо всякой к-коммуникации с внешним миром, — кивнул Эраст Петрович. — Это правильно.

— Но долго держать их на яхте не удастся. Еще день-другой, и поползут слухи. Страшно подумать, что тогда начнется. — Голос церемониймейстера трагически дрогнул. — Государственные и династические отношения со странами, представители которых были оскорблены столь ужасным подозрением, безнадежно испортятся. Единственное спасение — немедленно установить преступника и обелить всех остальных.

— З-значит, кто преступник, до сих пор неизвестно. Отлично!

Фандорин с Масой переглянулись, словно два ворона, учуявшие поживу.

— Изложите обстоятельства п-преступления.

— В особняке у госпожи Лабазовой (такова фамилия Звезды Востока) отмечали хозяйкины именины. Покойницу звали Еленой. В году девять Елениных дней, и она отмечала их все: и Елену Мученицу, и Елену Преподобную, и Елену Равноапостольную, и Елену…

— Не надо перечислять всех святых Елен, — попросил господин. — И, пожалуйста, покороче. Если мне понадобятся п-подробности, я задам вопросы.

— Хорошо, совсем коротко. Уже после полуночи, когда большинство приглашенных разошлись, хозяйка зачем-то поднялась в свой кабинет и назад не вернулась. Немногие остававшиеся отправились к ней попрощаться. Обнаружили ее мертвой. Шкафчик, в котором она хранила свои драгоценности — весьма солидные — был пустой и нараспашку.

— Так это еще и ограбление? Какой смертью погибла жертва?

— Ее зарубили. Там на ковре развешано всякое восточное оружие. На полу валялся большой острый кинжал…

— Прекрасно, — потер руки Фандорин, хотя что тут прекрасного, если молодую красивую женщину зарубили большим острым кинжалом? — Теперь перечислите п-подозреваемых.

— Не надо так говорить! — заполошился Зюкин. — Не подозреваемых, а причастных лиц, временно изолированных ради их же спокойствия.

— Хорошо. Сколько у вас там изолированных ради их же с-спокойствия? Кто они?

— Как установила дворцовая полиция, в момент убийства в доме оставались шесть человек. — Церемониймейстер стал торжественно перечислять: — Драгунский поручик его высочество принц Каджар, внук персидского шаха. Два гусарских корнета: его высочество принц Чакрабон, сын сиамского короля, и его товарищ, сын сиамского министра господин Най-Пум. Конногвардейский поручик его высокостепенство принц Сеид, сын эмира бухарского. Его светлость лейб-кирасирский подпоручик князь Мусинь, сын вице-короля китайской провинции, название которой, виноват, никак не запомню. И еще японец капитан Танака, ротный командир Новочеркасского полка.

— Ах, вот оно что, — протянул Фандорин. — Ты сообразил, Маса, зачем мы здесь понадобились?

Маса усмехнулся, хотя пока еще этого не понял. Не все же соображают так быстро, как господин.

— Судя по тому, что Афанасий Степанович не назвал японского капитана ничьим сыном, он не из числа высочайших и августейших. Стало быть, всем удобнее, если убийцей окажется он. А вызвали вы нас, Зюкин, потому что сомневаетесь в виновности к-капитана Танаки и потому что мы с Масой хорошо знаем японцев. Так?

— Я и забыл эту вашу обескураживающую привычку угадывать то, что еще не сказано, — с неудовольствием заметил церемониймейстер. — Но всё именно так и есть. Никаких улик против японца не имеется, но начальник придворной полиции полковник Карнович [услышав это имя, Маса и Фандорин скривились] явственно дает понять, что его величеству было бы менее неприятно, если бы из всех замешанных лиц убийцей оказался капитан Танака. Полковника интересует не истина, а расположение государя. Меня же тревожит, не осудят ли невиновного…

— И не выйдет ли сухим из воды п-преступник, — закончил Эраст Петрович. — Этой двойной несправедливости, конечно, допустить нельзя. Что ж, если нужно торопиться, сразу и п-приступим. Куда вы нас везете?

— В гостевой дом, устраиваться.

— После. Сейчас едемте на яхту. Потом на место преступления. Потом в морг, осматривать тело.

— Убитую закопали на кладбище. В ту же ночь, тайно.

— Ну так откопайте, — пожал плечами Фандорин.

Яхта стояла не у причала, а в сотне шагов от берега — должно быть, чтобы никто не сбежал. Пришлось плыть на лодке.

У борта ждал невысокий офицер в синих очках. Нервно постукивал перстнем по перилам.

— Господин Зюкин, вы в своем уме? — сердито закричал он. — Когда вы сказали, что вызовете эксперта-криминалиста, я думал, речь идет о ком-то из сыскного отделения! А этому господину на царской яхте делать нечего! Будь моя воля, он сидел бы за решеткой!

Между Фандориным-доно и Карновичем, очень плохим человеком, существовала давняя неприязнь. Неудивительно, что Зюкин-сан полковника не предупредил. У начальника дворцовой полиции большие возможности. Он мог бы просто не пустить господина через границу.

— У меня полномочия от его величества действовать по собственному усмотрению, — важно отвечал Афанасий Степанович. — Надеюсь, вы не станете противиться воле государя?

Карнович беззвучно выругался. Махнул рукой, чтоб спустили трап.

— Я останусь в лодке, — шепнул Зюкин господину. — Церемониймейстеру, представляющему особу его величества, не следует показываться причастным лицам — пока они считаются причастными.

Легко взбежав наверх, Эраст Петрович сказал полковнику:

— Здороваться нам необязательно, тем более, что я вам з-здравствовать не желаю, но отвечать на мои вопросы вам придется.

— Разумеется. Воля его величества священна, — сухо ответил плохой человек. Глаз за синими стеклами было не видно, и очень хорошо, что не видно. Насколько помнил Маса, они были бесцветными и неподвижными, как у рептилии.

— Не знаю, зачем вы тут нужны. Я уже провел предварительное расследование и отправил рапорт государю, что преступник очевиден. Капитан Танака содержится в каюте под охраной. Остальным пассажирам дозволено свободно перемещаться по кораблю. Как только поступит распоряжение из дворца, я принесу им извинения за доставленное неудобство и позволю сойти на берег.

— Значит, убийцу вы установили?

— Это было несложно. Если бы речь шла о преступлении страсти, всякое было бы возможно. Даже особа возвышенного статуса может потерять голову от ревности. Но тут вульгарное ограбление. Остальные пятеро или очень богаты, или сказочно богаты. Капитан Танака — единственный, кто живет на жалованье.