Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

– Последний раз я пришел тебе на помощь, Мехмед. После этого похода я удаляюсь в Манису, и отныне ты будешь рассчитывать только на свои силы.

Мехмед молча кивнул.

–Запомни, – продолжил султан. – Если мне еще хоть раз придется вернуться в Эдирне во главе войска, ты лишишься своего трона навсегда.

– Я не разочарую тебя, отец. Обещаю, – напыщенно произнес принц. – Но мне хотелось самому отправиться в поход против неверных…

– Нет! Тебе надлежит остаться здесь, – категорично ответил султан. – Никто не знает, чем закончится моя встреча с Владиславом, и, если удача отвернется от меня, тогда ты продолжишь борьбу.

* * *

Султан не стал долго ждать и спустя три дня выступил в путь. На этот раз Халиль отправился вместе с ним, оставив Мехмеда под надзором своего верного друга Исхака-паши.

Многотысячное войско змеей продвигалось на северо-запад, туда, откуда приходили ужасные известия о взятии и разграблении османских крепостей, о казнях и издевательствах над правоверными мусульманами. Ненависть к крестоносцам росла день ото дня, как и число добровольцев, тоненькими струйками вливающихся в огромную реку султанской армии.

Сам Халиль ехал верхом позади султанского эскорта. Слабые лучи осеннего солнца ласкали его иссеченную морщинами кожу. Да, он был уже далеко не молод, но сейчас его кровь, как и прежде, клокотала в жилах. Визирь смертельно устал от дворцовых интриг, скучных государственных отчетов, заискивающих вельмож и был готов скорее сложить свою голову на бранном поле, чем вернуться назад в однообразные серые будни. А ведь когда-то Халиль был ловок и силен, не раз он возглавлял атаку на врагов и крушил их нестройные ряды. За непревзойденную храбрость султан Мехмед, отец нынешнего падишаха, вручил ему золотую саблю, которую Халиль до сих пор бережно хранил в своем имении. Но те времена давно прошли, и визирь стал потихоньку забывать вкус битвы, азарт боя, холодные ночи под открытым небом и скромный ужин в окружении боевых товарищей… Эх! Какое замечательное это было время!

– Приветствую тебя, визирь! – неприятный, но знакомый голос безжалостно вырвал Халиля из забвенья. – Решил наконец покинуть столицу?

Халиль машинально обернулся, хотя уже знал, кого он там увидит. Верхом на гнедом жеребце ехал Заганос, а на его почерневшем от долгого пребывания в ссылке лице играла ехидная улыбка. Он исхудал, в его бороде появились серебряные нити, но глаза пылали лихорадочным блеском, как у человека, готового на все ради своей цели. Халиль инстинктивно почувствовал, что из своего изгнания он вернулся еще более опасным врагом.

– Ты тоже здесь? – настроение визиря испортилось за одно мгновение, но он старался скрыть свое негодование, смешанное с удивлением. – Мне казалось, что ты должен быть сейчас в Анатолии. Я ведь отправил тебя туда защищать восточные границы нашей империи.

– Повелитель поручил мне выполнить одну важную миссию здесь, в Румелии, а заодно позволил присоединиться к походу против крестоносцев. Иншаллах 70 70 Молитвенное восклицание у мусульман. Буквально означает «если на то будет воля Аллаха». , мы проучим этих неверных псов.

– Иншаллах, – отозвался Халиль. – Ну а после ты опять вернешься в Анатолию?

– Нет, султан хочет, чтобы я остался возле Мехмеда в столице, – глаза Заганоса торжествующе сверкнули. – Его сын по-прежнему нуждается в наставнике, так что теперь мы будем видеться чаще.

Визирь скрежетнул зубами. Сослав Заганоса в отдаленную восточную провинцию, он думал, что смог отделаться от него навсегда! Но этот негодяй каким-то образом смог втереться в доверие к султану и вновь заслужить его благосклонность. Что ж, покончить с ним можно и после, главное – не совершать прежних ошибок и действовать наверняка.

В таких делах у Халиля уже был немалый опыт.

* * *

Османское войско длинной ощетинившейся копьями колонной медленно ползло на север. На середине пути оно пополнилось двадцатью тысячами румелийских солдат под предводительством Шехабеддина-паши. Халиль слышал о его победах над мятежниками, но ведь одно дело – драться с почти безоружными голодными крестьянами, а совсем другое – встретиться в бою с закованными в сталь и хорошо обученными рыцарями Яноша Хуньяди, которые прежде не знали поражений.

О тайных делах евнуха визирь так и не сумел ничего разузнать. Видимо, гибель верного слуги заставила Шехабеддина проявлять еще большую осторожность. Так или иначе, Халиль приказал Ибрагиму возвращаться в столицу – для него имелись важные поручения, а секреты нечистого на руку евнуха могут и подождать.

В первых числах ноября султанская армия вышла к границам Болгарии. Погода к этому времени испортилась окончательно – целыми днями лил сильный холодный дождь, превращая дороги в вязкое, непроходимое болото. Лишь по утрам, когда первые заморозки сковывали землю льдом, турки могли передвигаться без осложнений. По пути то и дело попадались колонны беженцев, которые спешили покинуть охваченный войной край. Завидев османов, многие тут же разбегались, однако были и те, кто приветствовал султана и его воинов как освободителей.

Перед глазами Халиля представала картина ужасающего запустения: они проезжали через покинутые жителями деревни, мимо разрушенных мечетей и неубранных полей. Страшно представить, что ждало этот край с наступлением холодов!

– Вот видишь, к чему привели переговоры с христианами, – хмуро сказал султан, глядя на очередное сгоревшее селение, в котором они остановились на ночлег. – Эти псы не побоялись даже своего бога, нарушив священную клятву. Как можно теперь доверять им?

– Владислав уже наказан за свой подлый поступок, – вкрадчиво проговорил великий визирь. – Отныне и навсегда он останется лжецом и предателем как в глазах правоверных, так и в глазах христиан. Его слову больше никто не поверит.

– Этого мало! – вскричал Мурад. – Я хочу, чтобы он преклонил передо мной колени и вымаливал прощение за свои грехи.

– У нас есть враг куда опаснее Владислава, – напомнил визирь. – Без Яноша Хуньяди польский король никогда бы не решился на новый поход. Этот венгр необычайно удачлив и безусловно талантлив. Лишившись его, крестоносцы тут же разбегутся.

– Ах, этот Хуньяди… – процедил сквозь зубы султан и, взяв с подноса спелый абрикос, со всей силы сжал его в своей ладони. Сок брызнул в разные стороны и заструился по руке падишаха. – Вот что я сделаю, когда доберусь до него.

Мурад бросил смятый плод обратно на поднос. В этот момент в шатер вошел один из янычар и, поклонившись, сказал:

– Повелитель, там какой-то эфенди добивается встречи с вами. Говорит, что он комендант Никополя.