Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

Сложив письмо и подавив первое волнение, Исхак воскликнул:

– Это немыслимо! Как у этого человека хватило дерзости так поступить после всех милостей, которыми его осыпал наш государь?

Этот вопрос, казалось, вывел великого визиря из забытья. Усталость в глазах визиря сменилась гневом.

– Хотя Искандер много лет служил в армии султана, но не стоит забывать, что он был сыном албанского князя и попал сюда в качестве заложника! – Визирь сжал кулаки. – Христианам-ренегатам нельзя доверять, я уже не раз говорил об этом султану! Тот, кто предал один раз, непременно предаст снова. Однако повелитель продолжает наделять этих людей все новыми полномочиями и даже делает их визирями! Придет время, когда один из них займет мое место, и когда этот день настанет, власть в стране окончательно перейдет в руки этих безродных выскочек, которые не будут чтить ни наши традиции, ни нашу историю! Во имя собственного честолюбия они будут ввергать страну в новые войны, ради него же станут презирать установленные порядки и обычаи и в конечном счете перестанут считаться даже с властью султана! Боюсь даже представить, во что тогда превратится наша великая империя!

Халиль покачал головой и замолчал. Исхак-паша, его верный друг и второй визирь, также не произносил ни слова. Сейчас он вспоминал, как когда-то, много лет назад, его, малолетнего ребенка, крестили в небольшой церквушке на берегу Эгейского моря. Он помнил, как ровно через год эту церковь сожгли вместе с его родной деревней. В тот день он лишился всего, что имел, но вскоре обрел новый дом и новую веру, а главное – именно тогда у него появился шанс стать тем, кем он был сейчас.

Исхак-паша, правая рука великого визиря могущественной державы, никогда не забывал, кто он и откуда родом. Однако сейчас второй визирь молчал, не решаясь напомнить об этом Халилю. Ведь несмотря на все свои заслуги в глазах османской знати он навсегда останется всего лишь выскочкой и христианским ренегатом, к которому никогда не будет доверия.

* * *

Еще одной головной болью для Халиля был Мехмед. Юный принц наотрез отказывался слушать учителей, которых визирь нанимал для его обучения. Он предпочитал проводить время на тренировочных площадках, где часами упражнялся с мечом, луком и другим оружием. Его привлекало военное искусство, однако иные предметы Мехмед на дух не переносил и желал поскорее избавиться от назойливых преподавателей. Одному из педагогов не поздоровилось, когда тот попытался насильно усадить принца за книги, в результате почтенный улем чуть было не лишился глаза, а в другой раз наследник престола посчитал для себя оскорбительным упрек учителя в непослушании и лени, поэтому решил проучить обидчика, намяв тому бока ножнами сабли.

Султан прослышал про такое поведение своего сына и, недолго думая, пригласил к себе муллу Ахмеда Курани, о больших способностях которого было известно во всей Анатолии. Курани внимательно выслушал падишаха и согласился заняться воспитанием принца при условии, что ему будет позволено использовать свои методы обучения. Уставший от выходок сына Мурад согласился.

Сразу же после этого Халиль и Курани направились к Мехмеду. Визирь, как и султан, возлагал большие надежды на нового учителя и желал увидеть, как тот справится со столь сложным учеником.

Войдя в покои Мехмеда, Курани почтительно поприветствовал юного принца.

– Отныне я буду лично следить за твоим обучением, – мягко произнес наставник.

Мехмеда это обстоятельство, похоже, нисколько не озаботило, и он оставил приветствие муллы без внимания.

– Твой отец направил меня к тебе, он хочет, чтобы ты вырос достойным и умным человеком, – голос Курани по-прежнему оставался мягким и приветливым. – Поэтому предлагаю незамедлительно приступить к урокам.

– Я сейчас занят, – Мехмед даже не смотрел в сторону нового учителя. Он был поглощен своим подарком – прекрасным луком, привезенным из далеких персидских земель в подарок султану.

– Своей игрушкой займешься позже, – с некоторым нажимом произнес Курани. – А сейчас я должен заняться твоим обучением… И воспитанием, если придется.

Мехмед бросил на муллу быстрый и резкий взгляд.

– Кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать? – вспылил он. – Я уже сказал, что никуда не пойду!

– Не нужно вынуждать меня применять крайние меры. – Курани не собирался уступать Мехмеду. – Ты все равно пойдешь, и в твоих же интересах сделать это добровольно. В противном случае я отведу тебя силой.

Халиль с интересом наблюдал за этой сценой, не вмешиваясь в перепалку и желая узнать, какова будет ее развязка.

– Я сын султана, наследник престола! – объявил Мехмед, вскакивая с пола. – Никто не может прикасаться ко мне без моего дозволения!

– Я вижу перед собой лишь непослушного мальчишку, – спокойно ответил Курани. – Говорю тебе еще раз, принимайся за уроки, как велит тебе отец, иначе…

– Иначе что? Что ты можешь мне сделать, старик?

Халиля задело такое бесцеремонное обращение принца к своему почтенному учителю, и он хотел было вмешаться в спор, но Курани отреагировал гораздо быстрее. В мгновение ока в его руке оказалась палка для наказания нерадивых учеников, и едва Мехмед успел вымолвить еще хоть слово, мулла задал ему такую трепку, что Халилю было больно на это смотреть. Мехмед кричал и пытался сопротивляться, но все было бесполезно – Курани явно имел многолетний опыт проведения подобной экзекуции. Само наказание длилось недолго, и вскоре мулла отпустил принца. Весь взъерошенный, с пылающим взором и дрожащий от гнева, Мехмед был похож на затравленного зверька. И все же он не осмелился спорить с учителем, а лишь безмолвно шевелил побелевшими губами.

– Надеюсь, ты усвоил этот урок, – сказал Курани, убирая розги. – В следующий раз наказание будет намного строже. А теперь пойдем, займемся твоим обучением. Мы не должны огорчать твоего отца.

Все это Курани сказал спокойным, почти ласковым голосом, однако была в нем еще и не терпящая возражения твердость. Не желая вновь испытать на себе гнев старика, Мехмед покорно отправился вслед за своим учителем, бросив напоследок быстрый взгляд в сторону визиря. Сложно было сказать, какие чувства скрывает этот взор, впрочем, Халиль не стал придавать ему особого значения. Он был доволен результатом, которого добился Курани, и не сомневался, что теперь обучение Мехмеда сдвинется наконец с мертвой точки.

И действительно, принца с тех пор как будто подменили! Он обнаружил прекрасные способности и быстро осваивал учебный материал. Мехмед стал интересоваться историей, философией и литературой, приступил к изучению арабского, латинского и греческого языков. Кроме визиря и Курани, за успехами наследника следил и его отец. Мурад регулярно посещал уроки и лично экзаменовал сына по некоторым дисциплинам. Султан был доволен и вскоре стал проводить с Мехмедом большую часть своего времени. Днем они часто прогуливались вместе по прекрасным дворцовым садам, беседуя или развлекаясь игрой в нарды и шахматы, а вечерами Мурад просил сына прочитать ему вслух отрывки из сочинений его любимых поэтов. Такая семейная идиллия полностью изменила распорядок жизни всего дворца, а главное – она изменила и самого султана! Он стал реже запираться в своей комнате, отказался от пристрастия к возлияниям, приобрел здоровый цвет лица и снова выглядел свежим и веселым, как в старые добрые времена, когда еще были живы его старшие сыновья. Видимо, он разглядел в Мехмеде то, чего ранее не замечал, и это сильно изменило отношение Мурада к сыну. Если раньше султан и наследник испытывали взаимную неприязнь и отторжение, то сейчас они тянулись друг к другу, словно возводя новый и крепкий мост над пропастью обид и взаимного недоверия, которая разделяла их все эти годы.