Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

– Я знаю об этом, – ответил Бранкович. – Но позволь еще раз воззвать к твоей мудрости, государь. Ведь все еще можно исправить: пока не пролита кровь, договор о мире останется в силе и…

– Довольно слов! – резко вмешался в разговор Янош Хуньяди. – Мне самому не по душе этот поход, но если уж идти на турок, то идти надо всем вместе. Только так у нас появится возможность победить.

Бранкович, приподняв одну бровь, с негодованием посмотрел на венгерского полководца.

– Ты, воевода, всегда рассуждал как обычный солдафон. Тебе никогда не понять, что война – это лишь один из инструментов, с помощью которого можно добиться желаемой цели. Разумный правитель прибегает к ней лишь в случае, когда другие методы оказываются бесполезны, ибо лучше расплачиваться золотом и обещаниями, чем человеческими жизнями.

– Не тебе рассказывать мне о войне и ее последствиях, деспот! – прорычал разгневанный Хуньяди. – С мечом в руке я всю жизнь защищал страну от неисчислимых врагов и никогда не прятался за спинами солдат. В боях я потерял всех своих друзей, которых знал с детства, а моего брата турки изрубили прямо у меня на глазах. Поэтому не нужно, повторяю, рассказывать мне о цене человеческой жизни, я не раз платил эту цену и готов заплатить ее снова!

Достойные слова воеводы произвели впечатление на всех присутствующих. Даже в глазах Георгия Бранковича появилось уважение к прославленному венгерскому полководцу.

– Я не умаляю твоих заслуг, Янош, – примирительно сказал сербский владыка. – Но как только я узнал об этом походе, то сразу решил, что это твоих рук дело.

– Хуньяди здесь ни при чем, – вмешался Владислав. – Наоборот, он, как и ты сейчас, был против этого похода. Но теперь, как видишь, долг христианина возобладал…

– …над здравым смыслом, – услышал я тихий шепот Хуньяди.

– …над предрассудками, и теперь он с нами. Решайся и ты!

Георгий Бранкович печально покачал головой.

– Боюсь, мы зашли в тупик. Мне не под силу переубедить вас, а вам – меня. Прости, государь, но я осмелюсь лишь повторить сказанное: война против османов сейчас губительна для всех нас, и этот поход принесет лишь новые беды на нашу землю. Я сказал все, что хотел, теперь можешь поступать так, как велит тебе твой долг и твое сердце, но позволь тогда и мне поступать аналогичным образом. Если ты все же решишь продолжать, что начал, – нам с тобой не по пути.

Владислав вышел из шатра деспота в крайне расстроенных чувствах. Сорвав с шеи золотой медальон, он бросил его в пожелтевшую листву. Янош Хуньяди внимательно наблюдал за королем, поглаживая свои длинные, спадающие к самому подбородку усы.

– Этот урок пойдет ему на пользу, – шепнул мне воевода, однако в глазах его затаилась печаль. – Пусть знает, что в политике не бывает ни друзей, ни союзников. Впредь он будет полагаться лишь на собственные силы.

– Верно, но без помощи Сербии наш поход заранее обречен на провал, – заметил я. – В одиночку мы не выстоим против султана.

Хуньяди задумчиво взглянул на небо. Там, под грозовыми тучами, парил одинокий орел, выслеживая свою добычу. Мы молча наблюдали за ним. Вдалеке прогремели раскаты грома, и в этот самый момент кем-то метко пущенная стрела настигла птицу. Орел затрепыхался, схватил клювом торчащее из груди древко, попытался еще раз взмахнуть крыльями, чтобы улететь, но все было напрасно. Птица рухнула на землю спустя несколько мгновений, а подстреливший ее лучник уже спешил забрать свой трофей.

Воевода повернулся ко мне:

– Вот видишь, Константин. Орел безраздельно царит на небе. Он силен, быстр и уверен в себе, ибо нет другой такой птицы, что была бы способна низвергнуть его с небес. Но вот он лежит здесь, в пыли у наших ног, убитый предательской стрелой обычного наемника.

Хуньяди вздохнул.

– Судьба всегда наносит удар оттуда, откуда его ждешь менее всего. И как бы высоко ты ни взлетел, какую бы власть ни обрел, жизнь может отобрать все это в один момент. Поэтому я лучше двинусь на встречу с врагом, которого хорошо знаю, чем обзаведусь союзником, чьи помыслы мне неизвестны.

Он указал на мертвую птицу, распластавшую свои огромные крылья неподалеку от наших ног.

– Ты всерьез полагаешь, что Георгий Бранкович… – медленно произнес я.

– Может предать нас? – закончил за меня воевода. – Не уверен. Но то, что он ведет двойную игру – это для меня совершенно очевидно. Деспот неспроста тайно встречался с посланниками султана и, судя по всему, добился для себя каких-то особых условий мира. В этом случае оставаться в стороне – наиболее разумная стратегия с его стороны. Если победим мы, он сумеет укрепить свои позиции на Балканах, не пролив ни капли крови, а если победят турки – Бранкович докажет султану, что является его добрым соседом и верным слову союзником.

Воевода рассуждал здраво, но ответа на главный вопрос так и не дал: что же нам делать дальше?

– Мы продолжим поход, – словно прочитав мои мысли, сказал Хуньяди. – Владислав не лгал, когда говорил, что пути назад для него уже нет, а значит, нет его и для меня…

* * *

21 сентября 1444 года

Рано утром мы двинулись в путь. Георгий Бранкович милостиво разрешил войскам Владислава пройти через сербские земли в Болгарию и набрать добровольцев из числа его подданных. Впрочем, таких сыскалось немного – сербы еще не забыли, какие бесчинства творили крестоносцы полгода назад, возвращаясь из похода против султана. Конечно, эти преступления творили отколовшиеся от войска банды дезертиров, но, как это часто бывает, несколько паршивых овец испортили все стадо, и вернуть утраченное доверие местных жителей оказалось крайне сложно.

* * *

26 сентября 1444 года

Сегодня поздно вечером мы подошли к Видину, древней болгарской столице, которая ныне представляла собой могучую крепость, окруженную рвом, насыпным валом, и десятком оборонительных башен. Турки, прослышав о нашем приближении, успели подготовиться к длительной осаде. Собрав зерно со всей округи, они уничтожили все, что не успели свезти в амбары замка.

Попытка взять город сходу успехом не увенчалась – немногочисленный гарнизон оказал яростное сопротивление, и во избежание новых потерь Владислав приказал отвести войска.

Стало понятно, что без осадных орудий штурм Видина обречен на провал, но на их подготовку требовалось время, а как раз его у нас не было – каждый день играл на руку османам и отдалял нашу главную цель – Адрианополь. Впрочем, оставлять такую сильную крепость в тылу было неразумно, и тогда Янош Хуньяди предложил королю продолжить поход, оставив часть войск для осады Видина.

Отрядив на это около трех тысяч солдат, мы вновь двинулись в путь.

Перед нами простирались разоренные земли Болгарии, уже изрядно политые христианской и османской кровью.