Денис Попов - Точка слома

Минут через сорок этой жуткой езды в качающейся и прорывающей ночь машине, милиционеры оказались около нужного здания: сквозь мрак проступали контуры небольшого барака, огороженного хилым заборчиком. Внутри же было тепло, около входа стояли двое испуганных молодых ментов, которые тряслись от ужаса – понятное дело – рядом куча трупов! Отдав честь капитану милиции, молодые ребята вышли на улицу, дабы больше не видеть этой жуткой картины, но вскоре зашли обратно: невозможно долго стоять на таком холоде, да еще и при такой жуткой вьюге.

В другом конце коридора, в пустой комнате сидел лейтенант милиции и двое свидетельниц.

«Товарищ капитан, лейтенант милиции Роловский, участковый по станции Шелковичиха!» – отрапортовал вышедший из комнаты молодой парень.

-Давно тут работаешь? – монотонно и устало спросил Горенштейн.

-Три месяца как.

-А сам откуда будешь?

-Из Тогучина.

В итоге Кирвеса с Юловым и Летовым оставили осматривать трупы, а Горенштейн с Беловым пошел опрашивать женщин. Одна из них жутко кашляла и говорить почти не могла – медсестра сделала ей какую-то микстуру, но она не сильно-то помогала – казалось, что женщина вот-вот выкашляет свои легкие. Сама медсестра рассказала все в красках: услышали выстрелы, пожилая помощница врача-терапевта выбежала на выстрелы и была сразу же застрелена, после чего терапевт выбил окно, а сам встал у двери, дабы не пускать в комнату убийцу, пока женщины спасались.

–Сильный мужик был – пробормотал Юлов, – не растерялся.

-Так он фронтовик кажись – сказал Летов, смотря на одежду врача, которая проглядывала из под окровавленного белого халата: китель без погон, военные галифе еще довоенного, кажется, пошива, и стертые сапоги.

Вскоре личности убитых были выяснены. Это четверо рабочих со станции: как оказалось, сегодня там лопнуло что-то в паровозе, и двоим глаза поранило, а одному кисть сильно побило, поэтому месте с четвертым товарищем они и поплелись со станции к терапевту, а тут… Второй убитой была 63-х летняя медсестра Алевтина Гурьянова, работающая в этом фельдшерском пункте с момента его открытия, то есть с самого 46-го года. Ну, и героем этой бойни оказался 49-ти летний терапевт Леонид Брониславович Пронин, присланный работать фельдшером в Шелковичиху из Камня на Оби год назад. Врачевать он начинал еще до войны, работал фельдшером в разных уголках Сибирского края, в 1941 году добровольцем ушел на фронт, был военврачом III-го ранга, имел два ранения, а также орден «Красной Звезды» за бои в Белоруссии 44-го года. Семья – жена и десятилетний сын – жила в Камне на Оби.

На месте убийства было найдено ровно двадцать гильз – значит, у убийцы осталось еще 15 патронов в одном магазине, и 35 в другом.

Как только приехали солдаты из Первомайки, Горенштейн немедленно приказал им обойти все дома при станции: убийца просто физически не мог находится на улице в такую погоду. С этой задачей справились быстро и просто: постояльцев ни у кого не было, все сараи на участках и при бараках были проверены, здание станции с пристанционными постройками тоже было осмотрено. Значит, либо убийца уехал, либо сейчас лежал мертвой ледышкой где-нибудь в лесу. Летов вспомнил, что пока они ехали в Шелковичиху им на встречу прорвались сквозь пелену снега две «Полуторки» – вполне возможно, что убийца был в одной из них. Молодой мент сразу сказал, что мимо Шелковичихи в Новосибирск могут ездить только грузовики из близлежащего пункта Заготзерна – больше просто неоткуда.

Летов пошел звонить на пункт – узнавать, какие грузовики оттуда выехали, а Горенштейн звонить в управление ОРУДа по Первомайскому району: нужно было срочно выставить два поста – на въезде в Барышево, и на въезде в саму Первомайку для проверки документов пассажиров всех немногих машин, едущих по этой дороге в такую непогоду.

Как оказалось, этим вечером с пункта Заготзерна в Новосибирск выехало два грузовика – они везли зерно на мукомольный комбинат. С огромной долей вероятности, уворотливый душегуб ехал сейчас в одном из них.

Вновь в душе следаков загорелась надежда поймать убийцу.

…Вскоре синий «Москвич» с красной полоской, на которой белыми буквами было высечено «ОРУД милиция», стоял на обочине узкой дороги. Метель ушла в сторону Новокузнецка, оставив в самом Новосибирске только свои жалкие остатки: легкий снежок и слабый ветер. За несколько часов ужасная погода пронеслась вдаль, обдав своим режущим потоком Первомайку, и оставила только глубокие сугробы, да холод.

Водитель грузовика расслабился: ехать стало проще, да и Барышево было уже рядом – совсем чуток, и заветная цель – мукомольный комбинат, будет достигнута. Пассажир, все время молчащий и лишь изредка издающий какие-то притупленные звуки, водителю не мешал, не докучал расспросами, поэтому ехать было легче вдвойне.

Вдруг Павлюшин увидел светящиеся вдалеке фары машины, одиноко стоящей на обочине. Через метров сто стали видны очертания махающего палкой ОРУДовца в синей шинели.

«Что за чертовщина? Отродясь здесь ОРУДа не бывало» – пробормотал водитель, съезжающий на обочину.

«Здравия желаю, лейтенант ОРУДа Желябов. Ваши документы, пожалуйста» – монотонным и замерзшим голосом сказал посиневший от холода парень.

Водила и Павлюшин протянули ему свои серые, измятые паспорта. Еще до того, как машина остановилась, Павлюшин достал из галифе приклад своего ППШ и в любой момент готов был достать его из под «Москвички» – велика была вероятность, что его лицо уже известно милиции.

Лейтенант долго разглядывал паспорта под светом вечно ворчащего «жучка», а потом поднял глаза на двух мужчин, сидящих во мраке кабины. Как бы он не пытался скрыть испуга, все бестолку: ужас, словно сопли, неповинуясь ничему лез наружу, выдавая милиционера.

«Паша, иди сюда!» – крикнул лейтенант, и вскоре к нему поплелся еще один молодой ОРУДовец, с расстегнутой кобурой для «Нагана».

Лейтенант дрожал от страха. Все два года службы он провел в Бердске, где никаких громких дел не было – ни перестрелок, ни жестоких преступников он не встречал в своей жизни. А тут, буквально в метре от него сидит душегуб, зарубивший топором кучу людей. Сомнений в том, что это он не было: фоторобот, лежащий в кармане кителя, был сделан «на ура».

Как только к лейтенанту подошел Паша, тот тоже поднял глаза на Павлюшина. Паша страх сдержал, хотя лицо все равно было каким-то не спокойным. Лейтенант отдал паспорта водителю с Павлюшиным, потянувшись к кобуре, а водила, не подозревающий кто едет рядом с ним, хоть и удивившейся таким долгим «гляделкам» с ОРУДом, открыл рот, чтобы спросить: «Ну так мне ехать, или нет?», как вдруг Павлюшин вытащил автомат, ранее скрывавшийся под пальто и галифе и сразу прошелся очередью по двум милиционерам, которые уже через пару секунд держали бы убийцу под прицелом двух «Наганов».