Александр Арсаньев - Третье дело Карозиных

– Знаешь, о чем я нынче узнал? – спросил Карозин. – О том, что он и был тем человеком, от которого Морошкин получил те несчастные векселя. – И Никита Сергеевич очень внимательно посмотрел на свою жену.

На ее прекрасном личике ничего не отразилось, она только слабо вздохнула и погладила мужа по руке.

– Тебя это не удивляет? – с недоверием спросил он. – Почему?

– А разве я должна удивиться? – мягко улыбаясь проговорила она. – Нет, я не удивлена. Но теперь я понимаю, отчего ты вспылил и отчего у тебя такие мысли нынче.

– Я был не прав? – осторожно поинтересовался Никита Сергеевич.

– Не прав, – успокоила его супруга. – Но ничего, такое бывает.

– Ты не сердишься на меня?

– Нет, ничуть не сержусь. Ведь я тебя люблю и ты мой муж. Я ничуть не сержусь, Никита.

– Тогда иди сюда, – позвал он ее и Катя повиновалась.

Вспомнили Сергея Юрьевича Ковалева супруги Карозины только на следующий день, когда вполне успокоенный да и протрезвевший Никита Сергеевич, желая окончательно загладить свою вспышку, за утренним кофе проговорил:

– Катюша, а разве ты оставила это дело?

Катерина Дмитриевна поставила тонкую белую чашку на стол и, помолчав немного, сказала:

– А разве ты меня так плохо знаешь? – и посмотрела на мужа лукаво.

– Нет, я знаю тебя достаточно, – усмехнулся он. – Потому и спрашиваю. И знаешь, думаю, что это я поторопился, отказавшись от него и отговорив Галину Сергеевну.

– Значит, ты передумал? – удивилась Катенька, вскинув бровки. – А вот это на тебя совсем не похоже.

– Все мы меняемся, – улыбнулся муж. – И потом, какой смысл упорствовать, все равно ведь придется сказать «да». Уж лучше я сразу так и скажу, – и вздохнул.

– Спасибо, Никита, – благодарно пожала его руку Катенька. – Это важно для меня, ты ведь знаешь. И потом, вчера у меня была Натали. И она… – тут Катерина Дмитриевна вкратце рассказала своему мужу все, что узнала от Наташи. Правда умолчала о том, что была вчера и у нотариуса, и в банке, решив, что расскажет об это после, скажем, нынче же, но вечером.

– Что ж, значит, нужно сделать все, чтобы помочь бедняжке, – вымолвил Никита Сергеевич после того, как Катя договорила. – Что ты намерена сделать?

– Побывать у нотариуса, – тут же откликнулась Катя. – Я знаю, что Анна Антоновна… Ну, не кривись, не кривись, – попросила она мужа, тотчас при этом имени изобразившего какую-то кислую мину. – Так вот, Анна Антоновна имеет дело с тем самым нотариусом. Я вчера это как раз узнала, когда была у нее, – добавила Катя, вспомнив, что муж телефонировал домой. – И она, между прочим, пообещала, что съездит со мной к нему.

– Она невероятно добра, – не без язвительности заметил Карозин. – Впрочем, я молчу, – тут же поправился он.

– Вот, – улыбнулась Катя. – А после думаю наведаться в банк. Теперь мы знаем, кто вручил Морошкину векселя, и это во многом упростит задачу. К тому же, сегодня обещала заехать Наташа с некоторыми новостями. Словом, вечером нам будет что обсудить, – вот так заключила Катенька изложение планов.

– Хорошо, мой друг, – поднимаясь из-за стола, согласился Никита Сергеевич. – Сейчас мне пора, но я обещаю сегодня не задерживаться и вечер посвятить этому делу. – Он чмокнул жену в лоб и, улыбнувшись на прощание вполне успокоенной улыбкой, покинул дом.

Катерина Дмитриевна тоже вполне осталась довольна, надеясь только, что дражайшему ее супругу не придет в голову шальная мысль самому съездить в банк.

Через пару часов белокаменный хорошенький особнячок Карозиных посетила Натали. Катерина Дмитриевна встретила ее в кабинете и, едва только Наташа вошла в комнату, тут же поднялась к ней навстречу.

– Доброе утро, Катерина Дмитриевна, – со слабой улыбкой поздоровалась Наташа.

– Здравствуй, милая моя Наташенька, – тепло поприветствовала гостью хозяйка. – Садись вот сюда. Каковы новости? – осведомилась она чуть погодя, когда Наташа устроилась в кресле. Катенька села напротив нее и посмотрела на Натали внимательно, словно заботливая мать, отыскивающая в лице любимого чада какие-то, только ей одной заметные следы, которые смогли бы рассказать всю правду о душевном самочувствии дорогого существа.

– Новости есть, – откликнулась Наташа и вздохнула. – Боюсь только, неутешительные, – и ее глаза подозрительно блеснули.

– У меня тоже есть новости, – тверже проговорила Катенька, тотчас решив, что начать следует ей, поскольку Наташу нужно было срочно каким-то образом отвлечь от печальных, по всей видимости, мыслей. И Катерина Дмитриевна самым подробным образом рассказала о том, что ей удалось узнать вчера и что читатель уже знает. А заключила она свой рассказ такой фразой: – Зная господина Ковалева, – Катенька смогла выговорить это имя недрогнувшим голосом, – мой муж решился нам помочь, поскольку человек этот при жизни был весьма беспринципным и от его тогдашних поступков и сейчас еще, как выяснилось, можно ожидать самых непредсказуемых сюрпризов. Как только я узнала, что это дело связано с его именем, – Катя не удержалась от вздоха, – я тотчас подумала, что тут наверняка все обстоит гораздо сложнее и запутаннее, чем может показаться на первый взгляд. Но что же у тебя?

– Я узнала, что векселя эти хранились у тетушки в будуаре, в ее письменном столе. Туда, насколько я знаю, мало кто заглядывает, потому что тетушка предпочитает принимать в гостиной. Конечно, не считая прислуги, управляющего и меня, – тут же добавила она.

– А в то время, когда твой художник бывал у вас?.. – тут же осведомилась Катенька.

– Я не знаю, – пожала плечами Наташа. – Расположение комнат таково, что…

– Да, я ведь обещала нынче к вам приехать. Ты предупредила Галину Сергевну? Наверное, мне лучше самой все увидеть.

– Да-да, – тотчас спохватилась Наташа. – Я, собственно, за вами и прибыла. Как только я завела с тетушкой разговор на эту тему, так она сразу же и велела ехать за вами.

– Вот это хорошо, – улыбнулась Катенька. – Я ей сама скажу о том, что расследование будет, с чем согласился и мой супруг, – промолвила Катя и кивнула в ответ на Наташин удивленный взгляд. – Да, да, Никита Сергеевич все обдумал и решил, что дело это не следует оставлять, ну хотя бы потому, чтобы другим неповадно было. Хотя не факт, совсем не факт еще, что нам что-то удастся выяснить, – уже задумчивей добавила она более для себя, чем для Наташи, но тут же, глянув на бедную барышню, улыбнулась и закончила бодрее: – Ну, что ты, Наташенька, не отчаивайся, это так, всего лишь невеселые мысли. Нам слишком рано делать какие бы то ни было выводы. Что же, едем? Заодно и на твой портрет полюбуюсь, – и Катерина Дмитриевна поднялась из кресла.

Доехали они скоро. Морошкины проживали не далеко, на Большой Дмитровке, в прекрасном особняке с колоннами и широким мраморным крыльцом. Дом в два этажа стоял в конце улицы и выглядел довольно странновато, лишенный каких бы то ни было архитектурных излишеств – строгий, белокаменный и большой невероятно.