Александр Арсаньев - Третье дело Карозиных

Едва она потянула за бечевку, как в дверь ее постучали, и Катя, сама даже не осознавая, что и зачем она делает, быстренько спрятала сверток под подушку, удивилась такому своему поведению, и ровным голосом проговорила:

– Войдите!

– Катерина Дмитриевна, – в приоткрытую дверь заглянула Груня, горничная, – вас там спрашивают по аппарату.

– И кто же? – слегка удивилась Катенька. – Не представились?

– Никак нет-с, – откликнулась Груня. – Велели сказать, что оченно срочно.

– Хорошо, иду, – Катенька спустилась вслед за своей горничной и подошла к чуду техники – аппарату господина Белла, купленному Никитой Сергеевичем на Рождество.

Аппарат этот был установлен в небольшом закутке прихожей, прямо под лестницей, рядом стояло кресло, в которое Катя села, взглядом отпуская горничную, и поднесла рожок к уху.

– Слушаю, – проговорила она.

Через слабый треск и помехи она услышала мужской голос, совершенно ей незнакомый, как казалось, которому вторило небольшое эхо:

– Катерина-а Дмитриевна-а?

– Да, – подтвердила Катя. – С кем имею честь?

– Это Соколов-ов, – тут же услышала она и удивилась. – Извините-е, что беспокою-ою. Вы получили-и нынче сверток?

– Да.

– Прошу вас-ас, – моляще проговорил голос, неузнаваемо искаженный, – сохраните его у себя-я. Это весьма важно-ажно!

– Но… – попыталась было что-то возразить Катя, однако голос ее прервал:

– Нет-ет! Умоляю-аю! Сделайте это!

– Но что в нем?

– Вы не вскрывали-али?! – удивился Соколов. – И не надо тогда, просто сохраните, это важно-ажно! Для одной особы, вы понимаете-аете?!

Кажется, Катя поняла, что речь идет о Натали.

– Но до каких пор? – спросила она после некоторого молчания.

В рожке послышалась серия каких-то тресков, да таких сильных, что пришлось отодвинуть его от уха. Когда Катя снова приблизила рожок и попыталась договорить с Соколовым, выяснилось, что их уже разъединили. Она повесила рожок и вздохнула.

Получалось куда как странно. Все еще сидя в кресле под лестницей, Катя вспоминала, каким образом к ней попал таинственный сверток. Какой-то незнакомый молодой человек, в котором вполне можно было бы предположить студента, возможно, даже студента Училища живописи и ваяния, отыскал ее и, ничего не объясняя, отдал, буквально всунул ей этот сверток. Конечно, она должна была тотчас его рассмотреть, но как раз в этот момент они стали пробираться к выходу и у нее просто не имелось возможности это сделать в обступавшей со всех сторон толпе. А потом, когда они оказались уже на площади, тотчас сели в экипаж и Катя собиралась было наконец рассмотреть сверток, но тут она увидала Соколова и того молодого человека…

А теперь вот сам Соколов телефонировал и просил сохранить, неизвестно еще, надолго ли, этот сверток, намекая при этом на Натали? Что за чепуха? И что же все-таки в нем?

Катя решительно поднялась из кресла и пошла к себе, с твердым намерением узнать наконец, что же это такое ей подсунули.

Но в тот момент, когда она стала подниматься по лестнице, раздался звонок у двери, и Катя остановилась, чтобы посмотреть, кто же это пожаловал. Ефим отворил двери и Катенькиному удивлению не было предела, когда она увидала на пороге подполковника Фарапонова и с ним еще одного молоденького жандарма.

– Впусти, Ефим! – велела она лакею и тотчас спустилась вниз.

– Здравствуйте, Катерина Дмитриевна, – как-то невесело поздоровался подполковник. Прежде он всегда был ласков и учтив, а сейчас по недовольному выражению его круглой физиономии, украшенной усами, было заметно, что человек этот нисколько не рад той роли, что возложена на него обстоятельствами.

– Добрый день, Денис Николаевич, чем обязаны? – осведомилась Катя вежливо, но прохладно, ощутив, что сейчас перед ней не просто знакомый, не просто друг дома, а лицо официальное.

– Могу ли я с вами побеседовать? – с тяжелым вздохом спросил Фарапонов. – С глазу на глаз, так сказать. Обстоятельства таковы, что…

– Не объясняйте, Денис Николаевич, – мягко остановила его Катя, видя, как неловко он себя чувствует. – Пойдемте в кабинет.

– Кириллов, жди меня здесь, – хмуро приказал подполковник молоденькому жандарму, с интересом разглядывающему Катю. Жандарм тут же резво кивнул и буквально застыл на месте.

Катя, сдержав улыбку, провела подполковника в кабинет.

– Может быть, мне велеть позвать Никиту Сергеевича? – спросила она.

– Пока, Катерина Дмитриевна, я бы хотел поговорить только с вами, – откликнулся на это Фарапонов.

– Хорошо, – кивнула она. – Присаживайтесь, – и сама села в кресло. – Так что же случилось, Денис Николаевич? – заговорила Катя, желая помочь подполковнику с объяснением и видя, как ему самому тяжело дается вся эта ситуация. – Что заставило вас прийти к нам в качестве официального лица?

– Катерина Дмитриевна, – не удержавшись от очередного вздоха, заговорил Фарапонов, – мы с вами знакомы не так уж давно, зато вашего супруга я знаю по меньшей мере лет пять. И знаю, что оба вы – люди, заслуживающие уважения и доверия. Безусловного уважения и доверия. Люди благонадежные, если позволите так выразиться.

Катя приподняла бровки, несколько удивленная таким вот вступлением, но промолчала.

– Так вот, Катерина Дмитриевна, если бы не эти соображения, я был бы должен явиться к вам с обыском, потому как имеются основания… – тут подполковник отчего-то окончательно стушевался и причиной тому, видимо, был изумленный Катенькин взгляд.

Повисла пауза.

– Так что же все-таки случилось-то, Денис Николаевич? – не выдержала Катенька.

– Все дело в том, – проговорил он, – что буквально сегодня мы получили письмо. – На этих словах подполковник полез в карман и извлек оттуда конверт. – Прочтите его сами, Катерина Дмитриевна.

Катя приняла конверт, достала из него небольшой лист бумаги и прочла несколько фраз, отпечатанных на машинке:

"Будучи верным слугой закона, не могу не сообщить Вам, что известная Вам госпожа Карозина Катерина Дмитриевна по некоторым неопровержимым данным является участницей заговора против Престола, к тому же, в ее доме хранятся вредные прокламации антиправительственного толка. Прошу принять меры и установить, по возможности, слежку за этим домом.

Примите и проч.

– Какая чушь! – воскликнула Катенька, прочитав эту нелепую записку. – Денис Николаевич, и вы этому поверили? – и посмотрела на подполковника в совершеннейшем недоумении.

– Я пришел к вам и говорю с вами, – как-то не без облегчения откликнулся он. – Ведь я не прислал жандармов с обыском, хотя мог бы, наверное.

– Подозревать меня в заговоре?! – Катя все еще не могла прийти в себя. – Боже мой, что можно придумать глупее? И с чего бы? О, Господи!