Филипп Ванденбер - Восьмой грех

– Значит, вы не сами приняли решение! - воскликнула Катерина. Она почувствовала себя смелой.

– Приказ поступил сверху, - объяснил Бафиль, продолжая протирать стекла очков. - Мне пригрозили и потребовали, чтобы наш журнал не печатал статьи о Марлене Аммер. И что мне оставалось делать? В конце концов, я знал, что такие репортеры криминальной хроники, как вы, никогда не сдаются. Боже мой, неужели это так трудно понять?

Бафиль снова надел очки и выдвинул ящик стола. Он с отвращением вытащил оттуда документ и протянул Катерине.

– Этого достаточно, чтобы вы не задавали мне больше вопросов?

Девушка, все еще пребывая в недоумении, взяла бумагу - новый договор главного редактора и репортера криминальной хроники с особыми задачами и повышением жалованья на пятьсот евро.

– И какие условия я должна выполнить в связи с этим? - осведомилась Катерина.

– Условия? Никаких.

– И я снова в полной мере могу заняться журналистским расследованием смерти Марлены Аммер?

Бафиль посмотрел на нее снизу вверх.

– Делайте то, что считаете нужным, - заявил он. - Раскрытие этого дела уже все равно не остановить после того, как за него взялся один немецкий журнал. А сейчас принимайтесь за работу.

– Хорошо, шеф!

Катерина повернулась, чтобы уйти. Но тут- ее взгляд упал на заголовок немецкого журнала «Stern», лежавшего на столе. Заголовок гласил:

Смерть государственного секретаря

– Можете взять, - сказал Бруно Бафиль, заметив любопытный взгляд Катерины.

– Спасибо, шеф! - Катерина ушла, прихватив с собой журнал.

Для начала обычного рабочего дня это было слишком. Катерине казалось, что ее жизнь изменилась в один момент. Стран но: ей вернули прежнюю работу, повысили зарплату, а кроме того, сняли все ограничения по ведению дела. Несмотря на это, она не чувствовала ни особой радости, ни удовлетворения. На оборот, в ее душе поселились подозрение и неуверенность.

Сейчас ее интересовала в первую очередь статья в немецком журнале, который считался серьезным изданием и был известен своим пристрастием к раскручиванию сенсационных тем.

Катерина учила немецкий в лицее как второй язык, да и об щение с Лукасом улучшило ее знания, так что прочитать статью она смогла без проблем. Закончив читать, она задумалась. Из статьи нельзя было сделать вывод, что смерть Гонзаги как-то связана с убийством Марлены. Имя синьоры Аммер ни разу не упоминалось, не говоря уже о мистических обстоятельствах, которые имели место в ее жизни.

Но как и почему Бруно Бафиль пришел к выводу, что эти два случая связаны?

Зал аукционного дома Хартунг amp;Хартумг на Каролинен-плац в Мюнхене был забит до отказа. В тесноте, друг возле друга сидели работники крупных библиотек из Европы, торговцы книгами и антиквариатом, прибывшие из-за океана, и, конечно же, коллекционеры, которые ждали удобного случая.

Аукционист в очках в золотой оправе, ухоженный лысоватый мужчина невысокого роста, получил, казалось, невыполнимое задание. За три дня он должен был продать две тысячи пятьсот сорок позиций: книги, манускрипты и автографы.

У Мальберга появился шанс пополнить полки своего магазина. Как всегда, он уселся на последний ряд (хороший пример для неопытных покупателей), чтобы держать в поле зрения всех претендентов и делать выводы об их платежеспособности.

В результате он купил семнадцатистрочный молитвенник от 1415 года за восемнадцать тысяч (стартовая цена - шестнадцать тысяч евро). Рукопись на латинском с цветной каймой и красно-золотыми буковками была выгодным приобретением, поскольку в будущем Мальберг рассчитывал продать ее вдвое дороже.

Травник от Иеронима Босха 1577 года Лукасу купить не удалось. Книга в тисненом кожаном переплете, с многочисленными изображениями растений того времени считалась лучшим травником шестнадцатого столетия. Она поступила из монастыря Вайнгартен. Со времени ее издания были известны имена всех владельцев книги. Такая книга, конечно, имела цену. Но Мальберг не был готов заплатить вдвое больше реальной цены - тридцать тысяч евро - и закончил торг на двадцати тысячах.

Сражения между покупателями происходили активней-да аукционист приступил к лоту 398, в зале зашептались

Книга середины девятнадцатого столетия, выставляй аукцион, была заранее разрекламирована: вот уже несши дней о ней писали в литературных рубриках газет, а среди» циалистов ходили слухи как о стартовой цене, так и оси содержании. Книга под названием «РессаШт OctavuiiV сила настоящей сенсацией. Официально экземпляр не былзаре-гистрирован, потому что книга числилась среди запреирш изданий со времен Пия IX. По папскому указанию, все» пляры книги должны были изъять из библиотек и сжечьпрн свидетелях.

Автором книги был монах-августинец, естествоиспытш Грегор Мендель, тот самый Мендель, который создал зш и назвал их в свою честь. Именно он стал основоположний учения о наследственности [1] . Мендель был родом из австрийской Силезии, сегодняшней Чехии, где незамеченным ихраш-ся экземпляр этой книги, а точнее, у одного коллекциотр-между первым изданием Карла Мэя и немецким шдши «Приключений солдата Швейка» в отделе «Иностранные»-ки». Студент-генетик приобрел эту книгу за двадцать еврод тому что ему было известно имя автора. Несмотря на латинское название, книга была написана странным языком, которыЕ вряд ли кто-нибудь из читателей смог бы понять без определенной подготовки. В поисках помощи студент обратился кэш нитому аукционному дому и получил справку о стоимости» ги. В ней говорилось, что книгу можно выставить на аукцион. Стартовая цена шедевра была шестизначной.

1«Восьмой грех».

– Начинаем торги со стартовой цены в пятьдесят тысяч евро! Кто больше? - Аукционист сделал серьезное лицо оглядывая зал. Одна газета оценила эту книгу, содержанием ром было столь же таинственным, сколь и ее происхождение, в сто тысяч евро.

– Пятьдесят пять, шестьдесят, семьдесят, семьдесят пять, восемьдесят. Восемьдесят раз!

Тишина.

– Восемьдесят пять тысяч! - Аукционист указал на муж-чипу из первого ряда в сером двубортном костюме.

– Сто тысяч евро! - отозвалась с задних рядов женщина, которая информировала покупателя о торгах по телефону.

– Сто тысяч раз…

В тот же миг торги за книгу вновь разгорелись, и за сорок секунд присутствующие в зале и телефонные покупатели подняли цену лота до двухсот тридцати тысяч евро.

– Двести тридцать тысяч евро,- повторил аукционист с наигранным спокойствием. - Раз… два…

Вдруг, будто проснувшись, рядом с Мальбергом поднялся мужчина с номером 222 - бледный тип с зачесанными назад волосами.

– Двести тридцать пять тысяч евро для господина с последнего ряда… Раз, два… Больше никто не желает? Три! Продано.