Кейт Ноубл - Легкомысленное пари

А затем она пересекла комнату и поцеловала его.

Стена сомнений рухнула. Не было больше никаких «если бы», ни протестов, ни возражений. Были только они двое — Филиппа и Маркус — и огонь любви, пылавший в их сердцах и крови.

Едва она подошла к нему, как Маркус заключил ее в объятия и стал целовать. Он хотел ее, она была необходима ему. И он не мог больше сопротивляться своему желанию. Он зарылся в ее волосы, а потом стал выдергивать шпильки и сверкающие заколки. Филиппа прижималась к нему, играя завитками на его висках и за ушами, пробегая пальчиками по его бакенбардам. Он впился в ее губы, но она внезапно прервала их поцелуй, вызвав его недоумение. Но она лишь сняла с него очки и положила их на стол. Затем она снова нашла его рот, и их языки забились в ритме, который был подсказан импульсами, ведомыми только им.

Даже теперь, когда она была рядом, ему было мало ее, он продолжал тосковать по ней. Ему казалось, что он никогда не сможет насытиться ею. Он теснее прижал ее к себе и дернул за шнурок черного бархатного плаща у горла, спеша почувствовать ее кожу. И тяжелый плащ, повинуясь нетерпеливому движению его руки, скользнул на пол.

Она была в вечернем облегающем шелковом платье. Все обольстительные изгибы ее тела предстали перед ним: высокая грудь, сверкавшая в декольте молодой упругой кожей, тончайшая талия и стройные, но женственные бедра. И он прижал ее бедра к своим, к тому месту, которое требовало удовлетворения. Оторвав свой рот от ее губ, он стал целовать стройную шею, затем его губы нашли жилку, пульсировавшую за ее бриллиантовым ушком. Ее слабый изнемогающий вздох заставил его сердце биться еще сильнее.

Филиппа, в свою очередь, тоже решила, что домашний халат вовсе не так уж ему необходим. Ее руки скользнули под материю, лаская его гладкую кожу и сильные мускулы. Но вдруг она замерла.

— Твое плечо… — прошептала она.

— С ним все в порядке, — ответил он, отрываясь от ее шеи. Затем он повел плечами, освобождаясь от своего ненужного наряда. Губы его снова вернулись к ее шее.

— Ты уверен? — спросила она с тревогой в голосе. Вместо ответа он прильнул поцелуем к ее губам и вдруг, резко наклонившись, поднял на руки и прижал к себе. Он пересек кабинет со своей драгоценной ношей и толкнул ногой дверь, ведущую в спальню.

— Это не повредит тебе? — спрашивала она, лаская его темные волосы.

— Ничто не может повредить мне, когда ты рядом со мной, — прошептал он.

Пламя еще не погасло в камине, но в комнате было темно. Маркус осторожно опустил Филиппу на край постели, нежно ее поцеловал и… неожиданно отстранился.

— Подожди, подожди… — страстным шепотом произнес он. — Я хочу видеть тебя, хочу зажечь свечи.

Он зажег один канделябр у двери и второй — у постели.

Филиппа сглотнула. Неужели это происходит на самом деле, или ей только мерещится? Ее тело по-прежнему изнывало в тоске по нему, кровь кипела от желания, но какой-то непонятный страх, какие-то условности мешали ей отдаться своему чувству.

Маркус смотрел на нее с невыразимой нежностью.

— Мне просто не верится… Ты в моей постели… И ты пришла сама!

Она покраснела, в смущении поднимая и опуская глаза, и сложила руки на коленях, словно пытаясь защититься. Он заметил этот ее жест, присел перед ней и принялся расстегивать пуговки на перчатках. Целуя освобожденные ладони, он вплел свои пальцы в ее, приник губами к ее рту и нежно опустил на постель. Ее туфельки слетели на ковер, распущенные волосы разметались по подушкам. Нижняя сорочка сползла с одного плеча, явив обольстительную плоть его голодному взору.

Ее вид заставил его почувствовать свою силу — силу охотника, тянущегося к добыче. С угрюмой самоуверенностью он распускал ее лиф, стягивал вниз сорочку. И когда ее грудь была полностью обнажена, он застонал от блаженства.

Она была в растерянности. Холодный воздух ударил в нее тысячью холодных уколов, заставив сжаться ее маленькие розовые соски, выставленные теперь на его обозрение. Она попробовала прикрыть их рукой, но его рука отвела ее руку и завладела пленительными бугорками.

О, эта его рука! Она ощутила огромную волну нежности в себе, вся потянулась ему навстречу. Он целовал ее шею, ключицы, правый и левый холмики, увенчанные розовыми бутонами, с которыми нежно играли его зубы.

Наслаждаясь чудесными ласками, она не заметила, что его рука уже спустилась к чулкам… Но когда она ощутила быстроту и уверенность его рук, ею овладел страх, сосущий, странно томительный, и внутри у нее все сжалось.

Маркус мгновенно уловил этот ее внезапный испуг, едва заметное желание отстраниться, отсрочить возможное. Его рука замерла на ее обнаженном бедре.

— Что не так? — нежно прошептал он, не отрываясь от ее груди.

— Ничего, — вздрогнула она.

Он, подняв голову, заглянул в ее глаза. Этого только не хватало! Подозрительный блеск, который он заметил в них грозил обернуться слезами. Маркус отстранился от нее, теперь он опирался на локоть.

— Мы не должны были заходить так далеко, да? — спросил он.

— Нет-нет! — вскричала она. — Но я… я… Я хочу этого, очень хочу, но только, только…

— Ты нервничаешь, — мягко проговорил он. — Ты слишком чувствительна.

— Нет, просто со мной еще никогда такого не было, — пролепетала она, глядя на свою руку, робко блуждавшую по его мускулистой груди. — Был только мой муж… но он… он не был…

— Радость моя, сердце мое… — прошептал он, прижимая ее руку к своему сердцу. Она услышала нервные, быстрые удары, рвущиеся из его груди. — Посмотри на меня.

Она увидела бесконечную нежность в его глазах.

— Это всего лишь я. Ты узнаешь меня, ты мне доверяешь?

И она поняла: ей не о чем беспокоиться. Здесь есть только он и она. И никого, тайно следящего за ними. Маркус не станет презирать ее за неопытность. Да, она неопытна в любовных делах, несмотря на свой имидж искушенной леди. Теперь всеведущая миссис Беннинг могла быть самой собой. Нервной, глупой, застенчивой, дерзкой и счастливой… Она нужна ему — такой, какая она есть.

— Да, это только ты, — отозвалась она, чувствуя нахлынувшую на нее волну облегчения. — И я. — Она снова привлекла его к себе.

Наконец-то она вновь обрела свободу, ее пьянила возможность поступать, повинуясь только собственному желанию, импульсу, своему партнеру…

Ей доставляло глубочайшее наслаждение касаться его мускулистой груди, рук, она даже провела пальцем по шраму на его боку. А потом, когда он снова приник к ее груди, она обвила его бедра ногами, чтобы ощутить самое интимное касание…

Их разделяли только несколько слоев одежды, которые казались теперь Филиппе ненужной помехой. Она протянула руку к пуговицам на его брюках…