Эрик Джиакометти - Братство смерти

— Я буду молчать как мертвый, но понимаете ли вы сами, что значат для человечества результаты этого анализа и их последствия?

Антуан нахмурил брови.

— В данный момент это конфиденциальная информация. Но я не представляю, какими могут быть последствия. В лучшем случае тот, кто раскроет тайну, станет невероятным богачом и низвергнет с пьедестала пантеона миллиардеров Билла Гейтса, одного из самых крупных капиталистов мира. И индустрия роскоши получит еще одного клиента.

Эдмон Канселье выпрямился. С его лица, ставшего серьезным, мгновенно слетела маска равнодушия.

— Вы ничего не понимаете. То, что вы видите в этой комнате, утратит всякую ценность. Эти золотые украшения станут такими же пошлыми, как пластик или пивная бутылка. Считается ценным только то, что встречается редко. Это основной девиз нашего капиталистического мира. В настоящее время мировые золотые рудники ежегодно поставляют две тысячи пятьсот тонн золота — достаточное количество, чтобы отвечать требованиям ювелирной промышленности и индустрии в целом. И при этом курс золота остается довольно стабильным. Если найдется секрет алхимиков, значит, нас ждут колоссальные потрясения.

— Я не улавливаю вашу мысль, — признался Антуан.

— Мировая экономика частично зиждется на золотых запасах промышленно развитых стран, гарантов стабильности мировых валют. Даже если валюты не привязаны к курсу золота, они все равно оказывают друг на друга сильное влияние. Золото служит своего рода страховкой от любых рисков в случае серьезного кризиса или мировой войны.

Брат Толстяк застыл, словно охотничья собака, учуявшая незнакомый запах.

— Вы хотите сказать, что массовое появление золота на рынке мгновенно и автоматически нарушит равновесие?

— Совершенно верно. Курс начнет падать, провоцируя головокружительную девальвацию запасов и, следовательно, валют. Такое уже случалось в прошлом. Хаос в планетарном масштабе. Философская мечта алхимиков неизбежно приведет к экономической катастрофе.

— Но ведь золото всегда можно заменить другим металлом, — высказал предположение Марка.

— Функции гаранта стабильности можно возложить только на платину Ее курс составляет около двадцати семи тысяч евро за килограмм, то есть на одиннадцать тысяч евро больше, чем за килограмм золота. Однако потребуется много времени, прежде чем государства сформируют свои запасы, тем более что спекулянты сразу же начнут разогревать рынок платины, мешая государствам набивать сундуки. Более того, Европа, Соединенные Штаты и Азия пустятся в бешеную гонку, пытаясь сделать достаточные запасы. При этом, как вы понимаете, возникнет опасность конфронтации. Итак, я повторяю вопрос: где вы нашли это золото?

— На трупах, — вымолвил Брат Толстяк.

На этот раз пришла очередь Марка расстрелять его взглядом.

Эдмон Канселье встал и пристально посмотрел на загадочную картину Кляйна.

— Поверьте мне, ваши трупы ввергнут весь мир в ад.

Париж, улица Святого Иакова, 21 марта 1355 года

Аркур резко приподнял полотно, закрывавшее лицо палача. Не более минуты он разглядывал изувеченное лицо, пустые глазницы, где булькала кровь, смешанная с плотью.

— Работа любителя! Тот, кто набросился на это лицо, ничего не понимает в анатомии. Мессир де Парей, вы можете уже сейчас вычеркнуть из списка подозреваемых тех, кто изучал медицину.

— Если только убийца не хотел запутать следы, — коварно подметил капитан стражников.

— Нет, невозможно. Посмотрите на края глазниц. Глаза вырезали ножом, — заявил королевский лекарь. — Это против всех правил. Даже самые младшие из моих учеников умеют извлекать глаз, не поранив окружающую плоть. А теперь взгляните, как разрезан глазной нерв. Настоящая работа мясника!

— Итак, убийца изуродовал жертву, — подвел итоги Парей. — Но… Вы думаете, что в это время палач был еще жив?

Лекарь взял труп за руки и внимательно рассмотрел запястья.

— Видите эти полоски?

Начальник стражи молча кивнул.

— Это доказывает, что кто-то применил силу и обездвижил палача, в то время как второй, несомненно, лишал его зрения.

— Двое мужчин, — сделал вывод Парей, — как минимум двое.

— А почему не две женщины? Или мужчина и женщина? — предположил Аркур, начавший скоблить лицо трупа тонким лезвием бритвы.

Фламель вздрогнул, услышав такое предположение.

— Женщина никогда бы не совершила подобную подлость. Это дело рук мужчины, — тоном, не допускающим возражений, ответил Парей. — Дело рук сумасшедшего.

Королевский лекарь не торопился с ответом. Он осторожно разделял жидкости, вытекавшие из орбит и пачкавшие лицо.

— У вас есть сын?

— Разумеется. Шести лет. Хороший мальчишка, моя гордость, — ответил Парей.

— Как вы поступите, если кто-нибудь убьет этого ребенка на заре его жизни?

Фламель обернулся и увидел, что Ги де Парей побледнел.

— Клянусь кровью Христа, мне останется только отомстить собаке, которая покусилась на плоть от плоти моей.

— Вы его убьете?

— Хуже, я…

Аркур бросил усталый взгляд на начальника стражи.

— Но ведь вы же не сумасшедший, не правда ли?

Гнев Парея сразу же прошел. Он потупил взор. Его собеседник продолжал:

— Но как только вы столкнетесь с непоправимым, вами овладеет демон мести и убьет в вас нравственность, жалость. Вы превратитесь в зверя, жаждущего крови.

Лекарь показал на труп.

— Как и те, кто сделал это.

Фламель застыл с пером в руках. Разговор принял частный характер, и ни один из собеседников, несомненно, не хотел, чтобы произнесенные им слова записывали.

На первом этаже продолжался обыск. Люди Бернара де Ренака простукивали стены. Выпотрошив мебель, они через равные промежутки наносили удары по перегородкам. Звук ударов не ускользнул от лекаря.

— Я вижу, что ваши друзья, прихвостни хранителя печатей, тоже занимаются поисками правды. И делают это весьма оригинальным способом: сначала мебель, затем стены.

Ги де Парей ничего не ответил. Как и все офицеры короля, он не выносил присутствия тайной полиции министра во время расследования.

Лекарь взял две деревянные плошки и налил в них жидкость, уже переставшую вытекать из глазниц. Его движения были размеренными и спокойными, что не помешало ему вновь задать вопрос начальнику стражи.

— Разумеется, я всего лишь скромный лекарь, но признаюсь, я не понимаю, что ищут эти люди. Зачем они все переворачивают вверх дном?

— Министр Бернар де Ренак ведет собственное расследование, мессир Аркур. Ни вы, ни я не имеем к этому никакого отношения и не должны возражать.

— Разумеется, но можно подумать, что эти люди подозревают какие-то проделки дьявола… Они так рьяно рыщут, будто от этого зависит спасение их душ.