Валерио Манфреди - Оракул мертвых

Когда все наконец сели в автобус, гид тоже вскочил на подножку и стал оглядываться, проверяя, не отстал ли кто-нибудь. Взгляд его упал на черный «мерседес» с афинским номерным знаком, припаркованный в дальней части площадки. Он внезапно потемнел в лице, на несколько секунд различив за лобовым стеклом темную, неясную фигуру. Пневматическая дверь закрылась с мягким шумом, и он сел рядом с водителем, не отрывая глаз от зеркала заднего вида. «Мерседес» тоже покинул площадку и следовал за автобусом на расстоянии нескольких сотен метров. Туристы сошли у гостиницы «Разенна», экскурсовод проводил их до вестибюля, а потом вышел и пешком отправился в город. «Мерседес» исчез.

Он заглянул в бакалейный магазин, чтобы купить немного сыра и ветчины, взял в киоске журнал и, листая его, двинулся к дому, расположенному недалеко от пьяцца дель Дуомо. Снова оглянулся, словно все еще чувствуя слежку за собой, а потом вошел в подъезд и поднялся на последний этаж.

Он выглянул в окно и принялся рассматривать панораму красных крыш, а затем перевел глаза дальше, к небу, пропитанному ароматом трав, в цветущие поля, и стал следить за полетом стайки скворцов, метавшейся туда-сюда в поисках укрытия: начинало вечереть.

Раздался стук в дверь — сухой, решительный. Молодой человек внезапно ощутил за дверью присутствие того же самого человека, чью фигуру разглядел за лобовым стеклом там, у некрополя. Далеко-далеко в полях стайка скворцов рассеялась: ее спугнула темная фигура ястреба. Он пошел открывать.

— Добрый вечер, сынок.

— Адмирал Богданос… вы?

— Ты уже не ждал меня?.. Быть может, мне следовало предупредить заранее.

Молодой человек опустил глаза и отодвинулся в сторону:

— Входите.

Человек вошел, медленно пересек комнату и встал у окна.

— Очень красивое место, — произнес он. — Очаровательный вид. Значит, здесь живет Дино Ферретти.

— Да, здесь. И здесь он умрет, очень скоро… Я решил вернуть себе прежнее имя.

Богданос повернулся к нему, и впервые со дня знакомства Клаудио Сетти прочел в его глазах смятение, можно было бы даже сказать панику, если б не неизменная сила во взгляде. Ему стало стыдно за свои слова.

— Я многим обязан вам, адмирал… Жизнью, спокойствием этого места, защищенностью от любых опасностей, но сейчас я понимаю всю бесполезность такого обмана. Я не так представляю себе нормальную жизнь.

Богданос гневно переспросил:

— Нормальную? Тебе захотелось нормальной жизни? Понимаю, ты желаешь получить обратно свое имя, быть может, ты намерен жениться и завести детей, купить дом с садом, ездить в отпуск… Этого ты хочешь? Скажи, ты хочешь этого? Скажи мне, черт возьми, чтоб я знал, что все было напрасно! Все, что я построил и подготовил! Чтоб я знал — человека, которого я знал и которого я спас, больше не существует.

Клаудио опустился на стул, закрыв лицо руками:

— Время многое меняет, адмирал. Даже самые ужасные раны затягиваются. Человек может умереть сразу же, от ярости и боли, но если он пережил свое горе, значит, неизвестные силы толкают его к жизни. Я не могу винить себя за это, адмирал.

— Понятно. Теперь, когда политическая обстановка в Греции изменилась и ты считаешь, что тебе больше ничего не угрожает, ты думаешь, настал момент вернуть свое прежнее имя. Отличная будет статья в газетах: мертвец воскрес…

— Вы считаете меня неблагодарным подлецом, да? Ошибаетесь. Я долгие годы жил в мире, выстроенном вами для меня, и ждал момента, когда смогу отомстить… Я досконально следовал вашим инструкциям, но сейчас понимаю — все бесполезно. Злодейство человеческое остается, и я ничего не могу с этим поделать.

Богданос кивнул и какое-то время стоял молча, после чего взял шляпу и направился к выходу.

Клаудио словно очнулся.

— Адмирал.

Богданос, уже взявшийся за ручку двери, обернулся к нему.

— Зачем вы приходили?

— Теперь это больше не имеет значения.

— Нет. Я хочу знать.

— Мне жаль, что я застал тебя в подобном настроении. Я пришел, чтобы снова открыть твою рану, чтобы она снова начала кровоточить… вопреки твоему желанию… У меня есть доказательства, указывающие на виновных в смерти Элени и на пособников, и я разработал план, как всех их уничтожить. Всех.

Клаудио побелел.

— Почему бы вам не сдать их в прокуратуру?

Богданос в ужасе посмотрел на него, словно перед ним стоял незнакомец, говоривший безумные вещи, но в голосе его не выразилось ни малейшего волнения:

— У всех преступлений тех дней истек срок давности, или же они попадают под амнистию, а некоторые находятся вне нашей юрисдикции… Они останутся безнаказанными… Я также знаю, куда выбросили тело Элени: его утопили в искусственном озере в Турнарасе, сняв одежду. Они боялись, что какой-нибудь лоскуток всплывет, указывая на то, что там лежит труп… холодная могила…

Клаудио почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, а лицо морщится, но ему не удалось выдавить из себя ни слова. Богданос некоторое время молча смотрел на него, а потом двинулся вниз по лестнице. Клаудио бросился к парапету лестничной площадки.

— Адмирал! — закричал он срывающимся голосом.

Богданос остановился и медленно поднял голову.

— Зачем вам все это нужно?

Дверь подъезда открылась, и вошла женщина с сумкой, полной покупок. Богданос выждал, пока она скроется за дверью своей квартиры на втором этаже.

— Я всегда наказывал преступников, безжалостно.

Он стал спускаться дальше, в темноте.

Клаудио снова прокричал сквозь слезы:

— Но почему вы выбрали меня? Почему вы не дали мне умереть?

Адмирал теперь стоял в самом низу и уже протянул руку, собираясь открыть входную дверь.

— Не я тебя выбрал. Произошедшее накладывает на тебя суровые обязательства… Что до меня… Мне приходится сражаться с неблагоприятствующей мне судьбой: я не могу выступить открыто сам… Не сейчас… А теперь мне пора вернуться в гостиницу. Я устал. Я много лет провел в поисках… Понимаешь? Я устал…

— В какую гостиницу?

— «Разенна».

— Под каким именем? Если я… Если я решу прийти к вам, то кого спрашивать?

— Курас, Ставрос Курас. Спокойной ночи, сынок.

Он вышел на улицу, и дверь с грохотом захлопнулась. Клаудио прислонился лбом к перилам и некоторое время простоял в таком положении, мысленно считая шаги удалявшегося адмирала. Ему казалось, он видит, как тело Элени белеет в темной воде, а потом исчезает на дне, поглощенное мраком.

— Спокойной ночи, адмирал, — пробормотал он.

Университет Гренобля, Франция

10 июня, 17.00

— Добрый день, профессор.

— Здравствуйте, Жак. Новости есть?

— Как обычно, профессор. Да, напоминаю вам, сегодня в полдень состоится заседание факультетского совета.