Кэрол Макклири - Алхимия убийства

Разводы не только редки, и их трудно получить, но люди не представляют, как страдает женщина, когда не складывается семейная жизнь или ей приходится сносить жестокое обращение. Видя, что пережила мать с моим отчимом, я стала сторонницей разводов, особенно в тех случаях, если женщина подвергается физическому и моральному унижению.

В четырнадцать лет, когда разводилась мама, я дала такие показания в суде:

«С того самого времени, как отчим женился на маме, он почти всегда бывает пьян. Но даже если он трезвый, то очень груб. Он сквернословит и называет маму шлюхой и сукой. Мама боится его. Он пытался задушить ее. Первый раз это произошло вскоре после того, как они поженились, а второй раз — в зале „Оддфеллоуз“ в новогоднюю ночь 1878 года».

Для обоснования точки зрения о необходимости расторжения брака, когда того требуют обстоятельства, я решила воспользоваться своим собственным опытом, старыми книгами отца по юриспруденции и протоколами заседаний суда. Неделю спустя статью опубликовали, и я пришла, мягко говоря, в негодование, потому что никто не поверил, что ее написала женщина. Все думали, что автор — мужчина, и пишет под женским именем. Какие глупцы!

Редактор Мэддокс решил, что я должна иметь постоянную авторскую колонку, но поскольку журналистика считалась не женским занятием, он предложил мне взять псевдоним. Когда он обратился к сотрудникам редакции с вопросом, какой мне подойдет псевдоним, кто-то начал напевать мотив, и все подхватили популярную песенку Стивена Фостера:

— Нелли Блай! — закричали все хором, и Элизабет Кокран из Кокран-Фоллз, штат Пенсильвания, приказала долго жить. Мир праху твоему. Но написала я свое новое имя Nellie, а не Nelly, потому что Мэддокс любил повторять, что я «не в ладах» с правописанием и грамматикой.

Я распрощалась с заводскими друзьями и подругами, но не собиралась забывать их. Я решила помочь им добиться лучших условий труда и большей зарплаты. И написала разгромную статью об ужасных условиях на предприятиях в городе.

В тот же день, когда была опубликована статья, со мной провели беседу и объяснили, как «в действительности» обстоят дела.

Группа предпринимателей явилась к Мэддоксу, и ему дали понять, что условия труда на заводах — слишком грубая тема для женщины. Вот меня и перевели в отдел светской хроники, чтобы я писала: «1 июня мистер и миссис такие-то выдали свою дочь Аманду за Брайана, сына мистера и миссис таких-то. На невесте было…»

Чепуха!

Анархисты готовили взрывы бомб, рабочие боролись за свои права, мужественные женщины требовали предоставления им права голоса, повсюду в мире разваливались империи, а все журналистки в Америке — таких было совсем не много — должны были писать о свадьбах и сплетнях.

Невероятно, но факт.

Чтобы стать репортером криминальной хроники, расследовать преступления и коррупцию или работать корреспондентом за рубежом, отправляя сообщения с фронтов и о революциях в дальних уголках мира, следовало родиться мужчиной.

Чушь! Я не собиралась тратить жизнь на то, чтобы писать о пирожках с печенкой, особенно после того как мои статьи имели успех. Я должна была что-то предпринять, изменить правила, которых придерживалось руководство.

Вот только что?

Я мечтала отправиться на Запад и писать очерки о сорвиголовах и растущих городах. Дилижансы тряслись там, где еще не проложили железные дороги, и на пути встречались грозные апачи в тех местах, куда не отваживались сунуться даже отряды конной полиции. Но о Диком Западе давали материалы репортеры-мужчины. Чтобы меня заметили, нужно делать что-то другое. Мексика годилась во всех отношениях — это дикая, таящая опасности и неосвоенная территория.

Я купила билеты для себя и матери, которую не могла оставить одну, и со скудными сбережениями отправилась на землю ацтеков.

Какая чудесная, оказывается, это страна — древняя, красивая и экзотическая, но в то же время с политическими неурядицами и тиранией. Вскоре, после того как я начала посылать корреспонденции не только о красотах солнечной страны, но и о нищете и несправедливостях, бросившихся мне в глаза, меня уведомили, что мексиканское правительство больше не желает моего присутствия в стране. [13] О своих приключениях Нелли позднее рассказала в книге «Шесть месяцев в Мексике». Однажды, посещая кладбище в этой стране, она увидела надгробную плиту, на которой не было ни имени, ни эпитафии, а только инициалы «Т. М.». Представив себе, какое «одиночество» должен был испытывать похороненный в могиле человек из-за того, что его предали забвению, она тайком написала на плите: R.I.P. (сокращение от англ. «rest in peace» — «мир праху твоему»). Как оказалось, это была могила генерала Томаса Мехии, расстрелянного вместе с императором Мексики Максимиллианом. — Примеч. ред.

Как я узнала, вернувшись на родину, мой подвиг не убедил руководство редакции, что иностранным корреспондентом вполне может быть и женщина. Напротив, они сочли, что мне крупно повезло, поскольку меня не изнасиловали и не убили бандиты, и посадили снова писать репортажи о приемах, посещаемых светскими дамами с лошадиными лицами.

Нет, это неприемлемо. Питсбург слишком тесен для женщины, чья голова переполнена идеями. 23 марта 1887 года я оставила записку на столе Эразма Уилсона, ведущего колонки «Спокойные заметки» и моего дорогого друга:

«Дорогой Э.У.! Я уезжаю в Нью-Йорк. Не теряйте меня из виду.

Я уехала в Нью-Йорк снова со своей бедной неразлучной мамой и сокровенной мечтой стать настоящим репортером, который будет стараться изменить мир к лучшему.

Честность для газеты то же самое, что добродетель для женщины.

Прибыв в Манхэттен, я сразу направилась в редакцию «Нью-Йорк уорлд», издания, которое я выбрала местом работы. Цитадель с куполом находилась на Парк-роу, где расположились газеты города, чтобы было легче шпионить друг за другом.

Охранник, стоявший перед входом в отдел новостей из главного вестибюля, не хотел меня впускать, когда я сказала, что хочу поговорить с мистером Пулитцером о работе репортера.

— Займитесь лучше готовкой для мужа и уборкой в доме, — сказал он мне.

Я закипела от злости. Врываться силой было бы бесполезно, охранник также сказал мне, что мистер Пулитцер уехал за границу.

Вскоре я узнала, что для газетных богов Готэма [14] Готэм-Сити (англ. Gotham City) — вымышленный город, в котором происходит действие историй о Бэтмене. Мрачный мегаполис с гипертрофированными недостатками. В данном случае Нелли сравнивает Нью-Йорк с Готэмом. — Примеч. пер. не имело никакого значения, что я работала в «Диспетч», написала немало хороших статей и была иностранным корреспондентом в Мексике. Все мое ослиное упорство не принесло никакой пользы.