Кэрол Макклири - Алхимия убийства

Потрясающе! Он говорит, что приехал в Париж убить человека, о каннибалах, поедающих его мозг, и он полагает, что я не должна обращать на это внимание? Нет, этому не бывать.

— Извините, что вмешиваюсь, но я не думаю…

— Странно.

Когда я перебивала маму на полуслове, она говорила, что я думаю вслух.

— Что странно?

— Что Перун может иметь дело с такими, как Артигас. Они же враги. В глазах анархиста Артигас — капиталист, порабощающий простого человека, типичный богатей-грабитель, которого анархист хочет убить. И анархисты представляют собой самую большую угрозу для людей, подобных Артигасу. Они живут в страхе, окружают себя телохранителями, ибо знают, что любой из них может стать следующей жертвой радикалов.

— Тогда почему Перун мог работать на Артигаса?

— Может быть, — размышляет Жюль, — он не работает на него. Может быть, он работает с ним. Или более того. Перун мог шпионить. Возможно, Артигас разрабатывает новое оружие убийства, такое, которое анархистская группа желала бы прибрать к рукам.

Я прокручиваю в мозгу эту идею, а трость Жюля продолжает постукивать в задумчивом, почти нервном ритме, который, как я замечала, появляется, когда он погружен в решение проблемы.

— Жюль, когда бы ни упоминалось имя Артигаса, вы — как бы это сказать — расстраиваетесь. Вы реагируете, словно между вами вражда. Мы вместе ведем расследование, и вдруг встревает этот человек. Не думаете ли вы, что с вашей стороны было бы несправедливо утаивать что-то от меня?

— Утаивать от вас? — смеется он. — Иметь с вами дело, мадемуазель, — это как чистить лук, который постоянно меняется, как только вы добрались до нового слоя. Если вы скажете, что сейчас день, мне нужно убедиться, что солнце в небе.

В данную минуту совершенно бесполезно говорить с ним об Артигасе.

В «Прокопе» мы находим Оскара в окружении группы людей, в том числе официантов. Они собрались вокруг его столика, чтобы послушать, как он распространяется на предмет эстетики, которая, как я думаю, в чем-то схожа с философией, признающей только красивое. Разум и сердце не в счет, значение имеет только наружная красота. Если женщина не красива, если цветок не прекрасен, они никчемны. Очевидно, никто не подсказал Оскару, что красота — это только внешнее качество, а внешне он не очень красив. Однако должна признаться, голос у него замечательный.

Оскар не говорит, а поет фразы, его язык — это дирижерская палочка, которая соединяет идеи и звуки из разных частей его мозга одновременно. В этом огромном человеке, выражающем себя экстравагантными жестами и поэтической вольностью, есть что-то гротескное и в то же время трогательное. И еще признаюсь, что чем дольше я нахожусь рядом с этим странным созданием, тем больше обнаруживаю в нем того, чем можно восхищаться и за что обожать. В глубине души я чувствую, что у него золотое сердце. В схему убийства проституток он вписывается лишь тем, что мог бы заговорить их до смерти.

— Попросите вашего друга выйти к нам на улицу. У меня есть несколько вопросов, которые я не имел возможности задать вчера вечером.

Мне незачем знать, по какой причине Жюль не хочет, чтобы его видели с Оскаром в «Прокопе». На людях он многословный павлин. Он привлекает внимание, как обнаженная женщина.

По моему сигналу Оскар направляется к нам, пробираясь сквозь толпу с таким видом, словно ему устроены проводы на Красном море. Он подходит к Жюлю с сияющей улыбкой:

— Я слышал, официант обращался к вам «Жюль Верн». Я восхищен, что встретился с человеком, который написал книги моего детства о путешествии на воздушном шаре и снаряде на Луну. А я думал, что вы умерли.

— Познакомившись с вами, мсье, я точно умер и отправился в ад.

После обмена любезностями мы идем в кафе за несколько кварталов от места встречи.

Вместо зеленого пальто Оскар надел темно-фиолетовую, почти черную накидку, доходящую до самых ботинок. Под накидкой у него болотного цвета бархатный пиджак, сиреневая рубашка, темно-серые штаны, белые чулки и лакированные ботинки. На голове экстравагантная мушкетерская шляпа с широкими полями такого же сиреневого цвета, как рубашка, и с красным пером. В общем, он столь же «неприметен», как участники балаганного шествия Финеаса Барнума. [42] Барнум, Фимеас Тейлор (1810–1891) — американский шоумен, основатель цирка «Величайшее зрелище на земле» и устроитель дешевых балаганов. — Примеч. пер.

— Говорил ли ваш друг, которого убили, что у него есть приятель-русский? — спрашивает Жюль резким голосом, словно готов вытрясти информацию из Оскара.

— Русский? Нет. А этот сумасшедший убийца русский?

— Мы не уверены. — Голос Жюля не становится мягче. — Упоминал ли он о каком-то химике? Или о ком-нибудь, кто так или иначе связан с наукой?

— Нет, ни о русских, ни о химиках, хотя нет ничего удивительного, если мог быть контакт с русским. В Париже много русских студентов. Натурально здесь получают высшее образование дети русской элиты.

Меня покоробило просторечное выражение в устах Оскара. Он употребил его, желая показать, что может говорить как простолюдин. Иначе говоря, таким приемом он пользуется, чтобы поразить слушателя, заставить задуматься над тем, о чем он говорит. Он начинает читать лекцию о системе высшего образования в России, и Жюль останавливает его.

— Уверен, ваши знакомые в кафе будут слушать эту информацию разинув рот. А не могли бы вы рассказать, при каких обстоятельствах был убит ваш друг?

Оскар вздыхает — ему больно вспоминать об этой трагедии. И я не думаю, что он притворяется. Он личность драматическая и притом мелодраматическая. Может быть, ему так легче пережить горе.

— Жан Жака в женской одежде нашли в темном переулке недалеко от бульвара Клиши. У него был вспорот живот, но крови вокруг тела было совсем мало. Полиция пришла к заключению, что его убили в другом месте, а потом бросили в переулке.

— Он жил где-то поблизости?

— Боже упаси! Он родом из аристократической семьи. Там, где нашли его тело, живет бедный люд и прочие отверженные.

Жюль постукивает тростью по тротуару.

— Интересно. Каким образом его тело оказалось в переулке? Ведь даже на Холме никто не станет тащить тело по улице. Странно, зачем убийце понадобилось каким-то образом доставлять тело на это место?

— Чтобы запутать следствие, — высказываю я предположение. — Он всегда совершал преступление в кварталах бедноты и выбирал жертвы, чья смерть наделает меньше шума, чем смерть уважаемых людей. Он мог встретить Жан Жака на площади Бланш или где-нибудь еще, даже на другом конце города, на бульваре Сен-Мишель, и заманить ее — его.

— Заманить куда? В свое жилище? Не означает ли это, что убийца живет где-то недалеко от этого переулка?