Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.

Для выработки каких-то психологических констант, которые могли бы возникнуть у современного человека, что провоцировало бы возникновение нового вида Homo Sapiens на базе современных, техногенных реалий, времени пока прошло недостаточно. В процессе эволюции как факта движения человечества в определённом направлении, нет каких-то очень уж мощных и постоянных факторов давления на наши биологические критерии (включая и работу нашего мозга), которые воздействовали бы на человека в плане возникновения нового подвида, а затем и вида. Мы с вами пока приспосабливаемся к новым постоянно меняющимся эволюционным формам, (которые сами же и создаём), за счёт адаптационных возможностей популяций, популяционных групп и индивидов, которые стали вырабатываться в нас с момента появления первых людей. Мы как улитки носим на себе способы адаптации к окружающим нас параметрам, и мы не изменимся пока их не разрушим, или они не будут разрушены из вне, но появится ли после этого новый вид человека, вряд ли узнаем. Скорее всего, это будет конец человечеству вообще.

Таким образом, можно сделать выводы, что у поздних хабилисов и у архантропов, на начальном этапе их становления как вида, праобщины были структурированы примерно так же как и у австралопитеков в три относительно обособленные группы, объединённые общей протокультурой и общей системой коммуникацией (у австралопитеков только системой коммуникаций). Они стали проявляться на общем фоне внутрипраобщинных отношений в период пребывания в материнской части праобщины групп мужчин-охотников - самой активной части данных коллективных формирований (у австралопитеков просто доминирующих самцов). Первая группа и самая большая по численности это основной состав охотников – самых сильных и опытных мужчин, и всех женщин с малолетними детьми. Вторую составляли подростки и старики – мужчины, и имевшие какой-либо физический недостаток, который не давал возможности участвовать в охоте. Женщины пострепродуктивного возраста находились на территории основной группы, присматривая за малолетними детьми) и третью составляли молодые мужчины охотники, которые пока не допускались из-за возраста и своих деловых качеств на основную территорию проживания. При такой организации популяций можно было очень чётко распределять возрастные, функциональные внутриобщинные обязанности и контролировать соблюдение появляющихся мононорм.

Вот здесь и лежит начало социокультурной системы праобщин с её функционированием, остатки которой существуют и до сих пор. Гармония данных групповых взаимодействий на основе общей картины мира и составляла систему взаимоотношений всех членов популяции между собой потому, что особой, специфической какой-то групповой обособленности внутри популяций не было, и интересы каждого её члена имели очень много точек соприкосновения с интересами всех членов популяций.

В связи с появлением охоты как специфического образа жизни, коллективные образования данных видов гоминид разделились, уже теперь окончательно, на две специализированные формы. На женскую – консервативную составлявшую основное ядро их праобщин находящихся постоянно в экологической нише и покидавших её только в каких-то экстремальных случаях, и мужскую, подвижную, лабильную оболочку вокруг ядра, выполнявшую оперативную функцию эволюционных преобразований на основе воздействия окружающей среды через потомство. То есть от поколения к поколению из настоящего в будущее, тогда как в ядре, центральной части популяции взаимодействие с окружающей средой происходило, если можно так выразиться, генетически: из прошлого через настоящее в будущее. Парадокс диморфизма: мышление женщины всегда направлено из настоящего в будущее, тогда как репродуктивные особенности, т.е. наследственная информация от поколения к поколению есть информация из прошлого в будущее.

Естественное выделение охотничьих групп как отдельных и можно теперь сказать, социальных единиц популяций (в отличии от спонтанных охотничьих групп поздних австралопитеков сукцессионного ряда), в конце концов, выросло в конкретное обособление взрослой части коллективных образований по половому признаку. Это, скорее всего, выражалось в формальном обособлении мужских и женских подгрупп на базе формирования разного образа жизни и соответственно разного сочетания пищевых компонентов. Такое отношение между полами существовало очень долго. В некоторых первобытных племенах нашего времени при их изучении было замечено разделение и существенное обособление женских групп от мужских. Они не только готовили себе отдельно пищу, но и имели свои тайные праздники, обряды, компоненты верования и даже тайные языки. Да что там говорить о таких древностях. Даже в настоящее время в больших коллективах идёт довольно строгое и в основном подсознательное разделение по половому признаку. Оно связано не только с физиологией и психологической разностью, но и глубинными психологическими формами, привнесёнными из культуры поздних хабилисов. Только грегарный отбор создал и поддерживал на всём протяжении сукцессионного ряда гоминид общегрупповое восприятие окружающей действительности. Это было необходимо для устойчивости реакций не зависимо мужчин или женщин, на внешние раздражители существенно необходимые для популяции или праобщины, а так же и внутригрупповую коммуникационность для передачи воспринятой информации.

Групповое восприятие ситуаций и событий с ними связанных совершенно не такое как индивидуальное. Оно заключалось в бессознательном объединении индивидуальных представлений в одно подсознательное целое, формировавшееся вокруг изначальных образов. Являясь фундаментом психического функционирования, которое качественно было отлично от составляющих его элементов потому, что подразумевало весь пакет знаний и навыков каждого члена охотничьей группы без ошибочных представлений и неудачных наработок индивидов. Вот где корни термина «коллективное бессознательное» введённого К. Юнгом для обозначения особого класса психологических явлений, фундамента психического функционирования. Оно в отличие от индивидуального (личного) бессознательного, являются носителем опыта филогенетического развития человечества, передающегося по наследству через мозговые структуры. В то время этот способ передачи информации был жизненно необходим и действовал очень эффективно наряду с инстинктом самосохранения.

Глубиной групповое восприятие не обладало, да это и не было нужно из-за слишком разного образа обыденной жизни двух полов. Поэтому их отношения были схематизированного и простого построения в процессе восприятия этими двумя группами друг друга. К тому же, эти две группы обладали стереотипностью отношений из-за не наработанных ещё в достаточной степени социальных структур популяций и праобщин. Существовало данное восприятие на базе консервативности инстинктивно рефлекторного блока с зачатками примитивных социальных отношений. Их целостность, в первую очередь, заключалось в том, что поздние хабилисы в силу своей формирующейся культуры становились сопричастными той территории и пищевым ресурсам на ней, в которой они проживали, которая их кормила, позволяла существовать и выращивать потомство. Это, в последствии, способствовало территориальной обособленности праобщин архантропов.