Бернард НАЙТ - Ищущий убежища

Собравшиеся нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая, что же произойдет дальше. Деревенские женщины, не допущенные к участию в мужском собрании, сгрудились поодаль и перешептывались, прикрывая рты ладонями, радуясь неожиданному развлечению, прервавшему монотонное течение жизни.

– Первонашедшие – те, кто обнаружил тело, – выйти вперед, – приказал коронер.

Подталкиваемый локтями соседей, от толпы неохотно отделился юноша с курчавыми светлыми волосами и неловко поклонился коронеру в знак почтения. Его мучила жуткая простуда, из носа текло, как из родника. Тело юноши прикрывала грубая сорочка из дерюги, перехваченная вместо ремня веревкой, а голые руки и лицо были испещрены царапинами, оставленными колючками ежевики. Некоторые царапины до сих пор кровоточили.

– Сообщи свои имя и возраст писарю.

Томас устроился на табурете для дойки по правую руку от Джона, разложив перед собой на маленькой скамейке пергамент и чернила. Перо забегало по пергаменту.

– Сердик, тутошний, из этой деревни, сэр, – пробормотал допрашиваемый, шмыгая носом. – Англичанин, так вот, – уточнил он, в чем не было необходимости, ибо с таким именем он не мог быть ни норманном, ни кельтом.

– Твой возраст, юноша?

– Семнадцать… кажется, – неуверенно произнес парень.

Коронер Джон не обратил внимания на приглушенное хихиканье, донесшееся из женских рядов.

– Теперь о трупе – расскажи, как ты его нашел.

Парень крепкой мускулистой рукой утер нос.

– Я, значит, это… спускался к нижнему лесу, надо было нарезать лозы в ивняке. Ну вот, я шел по тропинке, что возле ручья, тут смотрю – лежит кто-то, голова в воде, на нашей стороне.

Перо писаря яростно металось над бумагой. Коронер принялся выяснять подробности:

– В какой время это произошло, юноша?

– Да сразу после рассвета, сэр. Я чуток перекусил и сразу вышел. Я в деревне первый просыпаюсь.

– И что ты сделал? – проскрежетал Джон.

Сердик снова провел рукой под носом и звучно сплюнул на землю:

– Я побежал назад в деревню. Тут Небба встретился. Я ему все рассказал, мы вернулись к ручью поглядеть на мертвеца. А потом вдвоем пошли искать Ральфа.

Джон попытался выяснить подробности – как лежало тело, какие раны заметил свидетель, – но ничего нового добиться не удалось. Он разрешил парню вернуться в толпу крестьян, что тот и сделал с заметным облегчением.

Следующим свидетелем был мальчонка, который предыдущим вечером пас свиней. Его вывела вперед мать, невероятно уродливая женщина внушительных размеров. Схватив упирающегося мальчишку за плечи, она вытащила вперед и поставила перед епископским стулом. Мальчонка с широко открытыми от страха глазами едва мог связать несколько слов, и единственное, что удалось выдавить из него, – это клятвенное заверение в том, что накануне вечером, когда он бегал по окрестностям в поисках отбившейся от стада свиньи, тела в ручье не было.

После того как мать уволокла несчастного мальца, Джон повернулся к старосте:

– А кто такой этот Небба, о котором упомянул свидетель?

Явно испытывая неловкость, Ральф переступал с ноги на ногу на пропитанной дождем земле:

– Он не из нашей деревни, коронер. Болтается тут с месяц-два.

– Давайте его послушаем, – коротко приказал Джон.

В толпе собравшихся зашумели, зашевелились, несколько человек повернули головы, глядя в сторону зеленой лужайки. По ней быстро шел, удаляясь, человек, которого коронер заметил чуть раньше за спинами остальных.

Гвин крикнул, чтобы тот вернулся, а когда мужчина не отреагировал на приказ, направился вслед за ним. В тот же миг мужчина сорвался на бег, однако тягаться с длинноногим Гвином ему было не под силу. Несмотря на бычью конституцию, на коротких дистанциях корнуоллец демонстрировал завидную проворность, и не успел беглец преодолеть и пятидесяти ярдов, как Гвин нагнал его. Сжав, словно клещами, шею беглеца, он поволок мужчину назад, в круг зрителей. Тот тщетно царапал пятками землю.

Расчистив себе путь сквозь толпу крестьян, Гвин вытолкнул мужчину в центр полукруга перед Джоном.

Джон уставился на беглеца:

– Это еще что такое? Ты почему пытался бежать, мошенник?

У тощего Неббы были спутанные светлые волосы и усы. Грязная рваная туника доставала до колен, подпоясан он был поношенным ремнем некогда добротного качества. Лицо его выражало, скорее, дерзость, чем страх.

– Просто, не хочется иметь дело с законом. Что я сделал? Посмотрел на какой-то труп, когда этот недоумок позвал меня, вот и все.

Гвин, который по-прежнему придерживал за плечо беглеца, неожиданно схватил его за правую руку и поднял так, чтобы показать ее коронеру.

Подавшись вперед, Джон увидел, что на руке не хватает указательного и среднего пальцев. Культи были затянуты старыми шрамами.

– А-а, мастер-лучник, и где же, интересно, ты их лишился? – проскрипел коронер.

Если попавшему в плен лучнику не перерезали горло сразу же, а позже ему удавалось избежать виселицы, то ему отрезали те два пальца, которыми он оттягивал тетиву, чтобы стрелок не мог больше заниматься своим смертоносным искусством.

Небба прищурился, но не дал ответа, и Гвину пришлось тряхнуть его за плечо так, что тот щелкнул желтыми зубами.

– Отвечай, когда тебя спрашивает коронер, будь ты проклят!

– В Лемане, в восемьдесят восьмом, – промямлил недовольно Небба.

Брови коронера удивленно поползли вверх, и шрам на лбу искривился:

– Ты воевал на стороне старого короля?

Речь шла об одной из последних битв Генри II, в которой непокорные сыновья монарха, Ричард и Джон, объединив усилия с Филиппом из Франции, разбили армию отца, а заодно и его сердце.

Небба кивнул головой:

– Оттого-то я и не хотел с вами связываться. Вы же люди Ричарда.

Удивленный, Джон коротко хохотнул, что с ним бывало крайне редко.

– Глупец, неужели ты полагаешь, что я могу обидеть человека только за то, что он хранил верность Генри? Я не испытываю гордости по поводу того, что Ричард замахнулся на собственного отца, даже при том, что его к таким действиям подтолкнуло потакание старика всем капризам Джона.

Толпа молча взирала на них, не понимая, собственно, о чем говорят Небба и коронер, однако и Томас, и Гвин прекрасно понимали, что Небба вовсе не деревенский простолюдин. Скорее всего, это солдат, который скрывается от правосудия.

– Сэр, об убитом я знать ничего не знаю. Я всего-то и сделал, что посмотрел, как он лежит лицом вниз в этом проклятом ручье.

– И раньше ты его никогда не видел?

– Никогда. Не знаю, как зовут его, откуда он, ничего не знаю. И хочу одного – чтобы меня оставили в покое.

Джон смотрел на Неббу, и подозрительность, присущая коронеру, боролась с уважением к солдату, искалеченному в сражениях за короля.